Дихлофосу – нет!

В соответствии с действующим законодательством об авторском праве театры, заинтересованные в постановке пьесы, должны обращаться за разрешением на их использование непосредственно к правообладателям или их литературным агентам.
Пьеса зарегистрирована в РАО.

                  Дмитрий Калинин

ДИХЛОФОСУ – НЕТ!

(тараканья трагедия)

ГЕРОИ И ГЕРОИНИ ТРАГЕДИИ:

Модест Аскольдович – Черный таракан в расцвете сил, отец семейства. Достаточно молод, ему еще не стукнуло и 7-ти месяцев.
Рогнеда Пафнутьевна – Супруга Модеста Аскольдовича. Черная тараканиха без предрассудков. Немного моложе мужа, но значительно активнее. Ей около 6-ти месяцев.
Цецилия Модестовна – Юная черная тараканиха. Дочь Модеста Аскольдовича и Рогнеды Пафнутьевны. Ей не исполнилось еще и 2-х месяцев, но она уже разбирается в жизни.
Пульхерия Модестовна – Совсем юная черная тараканиха. Еще одна дочь Модеста Аскольдовича и Рогнеды Пафнутьевны. Наивная романтичная особа 1,5 месяцев от рождения.
Дормидонт Христофорович – Всем приятный черный таракан с внушительными внешними данными. Молод, но самодостаточен. Ему почти 4-ре месяца.
Ардалион Галактионович – Черный таракан, близкий друг Дормидонта Христофоровича. Юн, но очень честолюбив. Немного моложе, чем выглядит. Ему 3 месяца и 13 дней.
Онуфрий Афиногенович – Разочарованный в любви и дружбе черный таракан. Ему уже 5 месяцев. И он не видит для себя семейных перспектив.
Рафаил Рудольфович – Рыжий таракан. Молод, хорош собой. Немного невоспитан. Трудно точно определить его возраст, но ему не больше 3-х месяцев.
Капитолина Африкановна – Мама Рафаила Рудольфовича. Ей уже далеко за 9-ть месяцев. Она многое повидала. Но не устала от жизни.
Эммануил Дормидонтович – сын Дормидонта Христофоровича. Два дня от рождения. Унаследовал все достоинства и недостатки отца. Появляется в финале.
Мафусаил Ардалионович – сын Ардалиона Галактионовича. Три дня от рождения. Унаследовал все достоинства и недостатки отца. Появляется в финале.
Иннокентий Онуфриевич – сын Онуфрия Афиногеновича. Четыре дня от рождения. Унаследовал все достоинства и недостатки отца. Появляется в финале.
Розалия Рафаиловна – Дочь Рафаила Рудольфовича и Пульхерии Модестовны. Только что родилась. Унаследовала все таланты отца и красоту матери. Появляется в финале.

            Действие трагедии происходит в наши дни где-то между мусорным баком и вентиляционным отверстием. Герои привыкли существовать в полной темноте, поэтому резко отрицательно относятся к яркому свету.

ТЕМНОТА.

Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Уважаемый Ардалион Галактионович и любезный Онуфрий Афиногенович, тут я с вами не согласен. Таракан не просто по своему развитию превосходит человека… Нет, нет, нет! Таракан изначально являлся венцом творения! Раз и навсегда! И не спорьте со мной! Все другие виды живых существ – лишь подтверждение нашей исключительности. Да! Как вы, несомненно, знаете, наша история насчитывает по самым скромным расчетам 300 миллионов лет! И никакой эволюции вида! Заметьте, никакой! И о чем, по-вашему, это говорит?
Ардалион Галактионович. Простите, но ответ на поверхности, а намеки ваши прозрачны. Да, да, да! Ответ на поверхности. Но! Хотя мне искренне интересно следить за ходом ваших рассуждений, дражайший Дормидонт Христофорович, однако я не вижу никакого явного превосходства в отсутствии эволюции вида. Это, как минимум, спорно.
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Вы лукавите! Вы согласны с моим мнением, но либеральничаете в угоду новомодным взглядам. Эволюция – следствие несовершенства вида! Вот давайте спросим мнение Онуфрия Афиногеновича. Пусть он рассудит наш спор. Что вы думаете, любезный мой друг?
Онуфрий Афиногенович. Вы меня спрашиваете, Дормидонт Христофорович? Так вам же прекрасно известны мои взгляды. Кстати, отменный у вас чай, Ардалион Галактионович. Пью и наслаждаюсь… Какой букет ароматов!
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Не уклоняйтесь от ответа, Онуфрий Афиногенович! Мы хотим услышать ваше мнение! Так, Ардалион Галактионович?
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Мне чрезвычайно любопытно! Хотя я и бескрайне благодарен вам за комплимент в адрес в адрес моих гастрономических способностей… Но, как говорится, истина дороже!
Онуфрий Афиногенович. Я, правда, хотел воздержаться от участия в данной полемике, но раз уж вы так настаиваете… Я выскажусь. Если что, вы, надеюсь, простите мою излишнюю эмоциональность и несдержанность в выражениях. Тут мой недостаток – иначе формулировать свои мысли я не имею физической способности. Итак! Вы еще спрашиваете мое мнение?
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Мы ждем!
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Мы просто в сильнейшем нетерпении! Говорите же, уважаемый Онуфрий Афиногенович!
Онуфрий Афиногенович. Ну что же… Я готов дать вам ответ. Однако, тут маленькая загвоздка…
Ардалион Галактионович. Какая же, уважаемый Онуфрий Афиногенович?
Онуфрий Афиногенович. Я забыл, о чем был вопрос.
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Вы не забыли! Вы просто не хотите занимать чью-либо сторону. Я знаю вашу всепрощенческую мораль и центристскую позицию. Но я вам напомню, и вы вынуждены будете ответить прямо и без экивоков. Вопрос заключается в сути эволюции, а именно развитии и изменении видов, приспосабливающихся к непостоянной жестокой среде обитания…
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Дормидонт Христофорович утверждает, что раз мы, тараканы, не эволюционировали за триста миллионов лет, то значит, нам не нужно меняться, нечего совершенствовать!
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Я убежден, что мы изначально были совершенны физически, но ничего не имею против духовного развития. Оно бесконечно!
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Таракан превосходит все другие разумные формы жизни на земле – это безусловно! Только нельзя в качестве доказательства брать исключительно эволюцию…
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Никто об это и не говорит. Но, согласитесь, это веский аргумент! Как вы думаете, Онуфрий Афиногенович?
Онуфрий Афиногенович. Я? Вы меня спрашиваете? Ну что ж, я вам отвечу. Однако должен заметить, какой отменный чай приготовил нам Ардалион Галактионович. Пью и наслаждаюсь… Сказочный букет ароматов!

СВЕТ. ТЕМНОТА.

Цецилия Модестовна. Мама! Мама!
Пульхерия Модестовна. Мамочка!
Рогнеда Пафнутьевна. Что такое?
Цецилия Модестовна. Мама, она совсем меня не слушает!
Пульхерия Модестовна. Мамочка! Да это она просто не хочет ничего понимать!
Рогнеда Пафнутьевна. Почему такие крики? Что вы раскричались, девочки? Ведите себя прилично, пожалуйста.
Пульхерия Модестовна. Извините, Рогнеда Пафнутьевна…
Цецилия Модестовна. Простите, мамочка!
Рогнеда Пафнутьевна. Успокойтесь и расскажите мне, что случилось.
Пульхерия Модестовна. Мы с Цыцечкой спорим и спорим, а никак договориться не можем…
Цецилия Модестовна. Да, мамочка! Пулечка считает, что эстетика постмодернизма не создает базу для развития искусства, а лишь усугубляет проблемы эклектики в нем… Хотя всем известно, что это вовсе не так!
Пульхерия Модестовна. Пусть! Но Цыцечка утверждает, что открытие теории относительности Эйнштейном и спорные утверждения Зигмунда Фрейда равносильны по своей исторической значимости! Это меня так возмущает!
Цецилия Модестовна. Да? Тогда почему ты так поверхностно относишься к великим плодотворным идеям немца Карла Маркса?
Пульхерия Модестовна. Великим? Ладно, не спорю! Но плодотворным? Ха-ха-ха! Лично мне ближе по духу простые гуманистические взгляды Толстого и Достоевского!
Цецилия Модестовна. Да? И давно?
Пульхерия Модестовна. Да! Очень давно!
Рогнеда Пафнутьевна. Стоп! Я говорю – стоп! Вот он – подростковый возраст. Ну, ответьте мне, почему ваши красивые головы занимает такая ерунда?
Цецилия Модестовна. Почему ерунда, мамочка?
Рогнеда Пафнутьевна. Цыц, Цыцечка! Помолчите, Цецилия Модестовна! Я старше, я ваша мать и только я могу направить вас на путь истинный! Слушайте меня. Чем должна быть занята ваша голова? Чем, я вас спрашиваю? Ладно, не отвечайте. Мальчиками! Молодыми людьми, то есть женихами! И всякими другими важными для каждой юной тараканихи вещами. Украшениями, одеждой, косметикой, танцами и разной модной музыкой. Вот! Вот, что от вас сейчас требуется! А вы? Сколько раз я вам говорила, что человеческая культура для нас не пример? Ну, сколько?
Пульхерия Модестовна. Рогнеда Пафнутьевна, но мы должны знать среду своего обитания. Мы ведь живем рядом с ними…
Рогнеда Пафнутьевна. Какая ерунда! Мы жили еще и с динозаврами. Те тоже считали себя царями природы… И посмотрите где они? И увидьте где мы. Мы здесь, а они там. Так что? Теперь люди. Поверьте моей интуиции, эти нынешние тоже скоро вымрут. У них к этому есть все предпосылки. С этой атомной энергией и их полной неорганизованностью они точно доиграются. Ай, да не в них уже дело! Меня сейчас интересуете вы. Знаете, что вам мешает жить?
Цецилия Модестовна. Что, мамочка?
Рогнеда Пафнутьевна. Интеллигентность и образованность! Да! Это бич вашего поколения. С вами просто невозможно стало разговаривать!
Пульхерия Модестовна. Милая мамочка! Дорогая Рогнеда Пафнутьевна, но мы не виноваты! Это мудрость предков. Мы ведь рождаемся со всеми знаниями, накопленными тараканами за последние триста миллионов лет…
Цецилия Модестовна. Генетическая память и не больше того. Все, что знал первый Пратаракан, уже от рождения знали его потомки, потом потомки его потомков и так далее. Все, что позже узнавали тараканы, тоже передавалось следующим поколениям сразу, еще при рождении. Поэтому мы такие…
Рогнеда Пафнутьевна. Вы это мне будете рассказывать? А я и не знала! Моя голова тоже забита бессмысленными знаниями до отказа. Да я помню таблицу Менделеева, Элладу Гомера и поваренную книгу издания 1938 года наизусть. И что? Что это мне дает? Как я могу использовать эти знания? Да никак! Но я, в отличии от многих других, могу гордиться! Да! У меня есть муж! Третий, но любимый. У меня несколько сотен детей по всему дому! Я счастливая тараканиха! Только потому, что весь этот культурологический мусор я переработала в простую теорию. Нет, даже не теорию, а теорему! Даже не теорему, а аксиому, поскольку она не требует доказательств! И вот я счастлива! А сколько одиноких тараканих еще бродит по свету, рассуждая о всякой глупой философии, эстетике, физике, морали, живописи, астрологии, экономике, смысле жизни и прочей ерунде…
Пульхерия Модестовна. Рогнеда Пафнутьевна, простите, но нам с Цыцечкой хотелось бы узнать суть вашей теории.
Цецилия Модестовна. Да, мамочка! Расскажите нам, пожалуйста.
Рогнеда Пафнутьевна. Слушайте и запоминайте. Каждой бабе нужен мужик! Что вы вытаращились? Ох уж мне эта интеллигентность. Ладно, давайте более-менее научно. Всякая самка ищет самца! Ну что опять? Реализм пугает? Хорошо, добавим романтики. Каждая красавица ждет принца! Вижу, что понимаете. Но и каждая уродина тоже ждет принца. Но не каждая дождется! Принцев мало и большинство из них сволочи! А самца ей все равно надо. Потому, что каждой бабе нужен мужик! Какой вывод? Не жди принца – бери самца! Понятно?
Цецилия Модестовна. Да, мамочка. Суть мне ясна… Но как же…
Пульхерия Модестовна. Я согласна с Цыцечкой, остается только один вопрос… А как же любовь?
Рогнеда Пафнутьевна. Что? Какая такая любовь? Вы уже совсем с ума посходили! Только этого дешевого романтизма вам и не хватало, чтобы окончательно опуститься на дно тараканьего общества. Глупости! Нет никакой любви! Опять вытаращились. Ладно, любовь есть. Но она должна быть выгодной и разумной. Выбирай лучшее из того, что рядом! Пока дождешься настоящей любви, состаришься или попадешь в дихлофосную катастрофу! Живи, пока есть возможность!
Пульхерия Модестовна. Милая Рогнеда Пафнутьевна, а как нам эту вашу теорему-аксиому можно претворить в жизнь?
Цецилия Модестовна. Да, мамочка. Я тоже не понимаю, что делать?
Рогнеда Пафнутьевна. Ну вот, нормальный деловой разговор. Слушайте внимательно. К нам завтра приглашены приятные во всех отношениях гости. Вы не спрашиваете кто? Вижу, что вам любопытно! Вижу, вижу!
Цецилия Модестовна. Мы знаем, мамочка. Это Ардалион Галактионович, Онуфрий Афиногенович…
Пульхерия Модестовна. И Дормидонт Христофорович.
Рогнеда Пафнутьевна. Правильно. Кстати, советую особое внимание обратить на последнего. Дормидонт Христофорович очень внушительный самец, то есть юноша. За ним любая из вас будет, как за каменной стеной. Но и оба других тоже ничего. Действуйте, доченьки!
Пульхерия Модестовна. Действовать? Но как?
Рогнеда Пафнутьевна. Элементарно! Прежде всего, если вы хотите завоевать сердце настоящего самца – прикиньтесь дурочками. Это работает безотказно. Или просто молчите и кивайте, когда они говорят. Они очень любят, когда с ними согласны. Очень! Ну и не забывайте улыбаться. Открытая улыбка и частый радостный смех подтверждают вашу глупость. А они это очень любят. Ну, а когда они от вас уже без ума, просто выбирайте! И никаких интеллектуальных разговоров! Разум на свиданиях лучше вообще отключать! Поверьте моему опыту. Недаром я мать сотен тараканов.
СВЕТ. ТЕМНОТА.
Модест Аскольдович. Ай, ай, ай, юноша! Непозволительно так беспардонно вламываться в чужое жилище. Это моветон, дорогой мой. Да вы еще, кстати, и не представились!
Рафаил Рудольфович. Простите, меня зовут просто и незатейливо – Рафаил. Обычное тараканье имя. Ничего особенного. Простите еще раз.
Модест Аскольдович. Так, так, так… А отчество ваше?
Рафаил Рудольфович. Отчество? Я точно не знаю… Нужно будет у мамы спросить.
Модест Аскольдович. Так, так, так…Очень… Или пока не очень, но приятно. Модест Аскольдович. Да! Ну и что привело вас в наши края?
Рафаил Рудольфович. Крайняя нужда вынудила меня совершить столь дерзкий поступок и вторгнуться в ваши владения. Только проблемы, беды и лишения…
Модест Аскольдович. Вот как? И что же случилось, Рафаил? Как же неудобно без отчества…
Рафаил Рудольфович. Видите ли, Модест Аскольдович, мы проживали достаточно далеко от ваших мест. Но там, где был наш дом, со временем сложилась ужасная атмосфера. Нет, поначалу всем нравилось там жить. Мои предки бежали туда со всего света. Да! Абсолютная свобода, грандиозные планы и неограниченные возможности! Кому может такое может не понравиться? Но потом, потом все изменилось… Пропал разум.
Модест Аскольдович. Какой ужас! Вы меня пугаете…
Рафаил Рудольфович. Нет, не у нас, а у тех с кем мы вынуждены жить. Вы понимаете о ком я…
Модест Аскольдович. Так, так, так… И что?
Рафаил Рудольфович. Свобода стала кандалами! Они решили, что правят вселенной! И стали уничтожать всех, кто им не нравится. Они стали поправлять мир под себя, учить всех, как нужно жить! Да и ладно бы они разбирались только с себе подобными! Но они этим не ограничились!
Модест Аскольдович. Так, и что?
Рафаил Рудольфович. Эти тупоголовые поставили себе задачу уничтожить и нас! Чем мы мешали их свободам? Ничем! Мы не лезли в их дела, мы не занимались террором, не делили с ними нефть… Мы тихо жили и не высовывались.
Модест Аскольдович. И что?
Рафаил Рудольфович. Всё!
Модест Аскольдович. Что всё?
Рафаил Рудольфович. Совсем всё!
Модест Аскольдович. Вы меня пугаете… Всем всё?
Рафаил Рудольфович. Нет, мы с мамой спаслись.
Модест Аскольдович. И всё?
Рафаил Рудольфович. Всё!
Модест Аскольдович. Так, так, так… Дай я тебя обниму, сынок. Как я тебя понимаю. Мы тоже потеряли многих близких в дихлофосных катастрофах. Это так печально.
Рафаил Рудольфович. Простите, Модест Аскольдович!
Модест Аскольдович. Ничего, ничего… Я и сам расчувствовался, дорогой Рафаил. Вытрем слезы, поговорим, как самцы. Что вы собираетесь делать в наших краях? Чем будете заниматься?
Рафаил Рудольфович. Я думал, что смогу, наконец, всерьез заняться творчеством.
Модест Аскольдович. Так, так, так… Любопытно! И в каком же виде творчества вы хотите преуспеть?
Рафаил Рудольфович. Видите ли, я певец. Мама с детства прививала мне любовь к музыке. И там, на родине, нам удалось добиться очень серьезных успехов. Я был популярен. Да что там, знаменит! На мои концерты собирались тысячи поклонников, они полностью забивали кухни, квартиры и даже целые подвалы! Но это продлилось недолго…
Модест Аскольдович. Ну что вы, Рафаил. Не надо больше слез! Мы что-нибудь придумаем для вас. Нет, больших концертов я вам пока обещать не буду. Последнее время мы стараемся не собираться большими компаниями, они почему-то этого очень не любят. Вы понимаете о ком я. Мы не хотим сами навлекать на себя дихлофосную катастрофу. Но тут, в нашем кругу вы можете петь! Да, несомненно.
Рафаил Рудольфович. Благодарю вас, Модест Аскольдович! Это так благородно с вашей стороны. Ведь вы идете на нарушение неписанного правила…
Модест Аскольдович. Что, что, что? Вы говорите со мной об этом многовековом предрассудке? Нет, дорогой мой! Я не расист. Все тараканьи нации равны! Пойдемте, я познакомлю вас со своей супругой Рогнедой Пафнутьевной. Проходите, пожалуйста.
Рафаил Рудольфович. Только после вас, Модест Аскольдович!
Модест Аскольдович. Нет уж, будьте любезны, сначала вы.
Рафаил Рудольфович. Позвольте мне проявить уважение и пропустить вас вперед.
Модест Аскольдович. Да вовсе ни к чему эти условности, проходите и все!
Рафаил Рудольфович. Но мне неудобно раньше вас.
Модест Аскольдович. Вы гость, ваше право пройти первым.
Рафаил Рудольфович. Однако вы старше, я должен пропустить вас.
Модест Аскольдович. Ну что за церемонии! Идите, а я следом за вами.
Рафаил Рудольфович. Только после вас, Модест Аскольдович!
Модест Аскольдович. Нет уж, будьте любезны, сначала вы.
Рафаил Рудольфович. Позвольте мне проявить уважение и пропустить вас вперед.
Модест Аскольдович. Да вовсе ни к чему эти условности, проходите и все!
Рафаил Рудольфович. Но мне неудобно раньше вас.
Модест Аскольдович. Вы гость, ваше право пройти первым.
Рафаил Рудольфович. Однако вы старше, я должен пропустить вас.
Модест Аскольдович. Так, так, так… А вам не кажется, что все это мы уже говорили?

СВЕТ. ТЕМНОТА.
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Уважаемый Ардалион Галактионович и любезный Онуфрий Афиногенович, мы не должны чувствовать себя соперниками. Пусть выбирают дамы. Тут от нас с вами ничего не зависит. Поверьте моему опыту.
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Вы правы, Дормидонт Христофорович, от нас ничего не зависит. Вот, к примеру, если вам, Онуфрий Афиногенович, симпатична Цецилия Модестовна, то не думайте, что ей обязательно должны понравиться именно вы.
Онуфрий Афиногенович. Простите, Ардалион Галактионович, а с чего это вы взяли, что мне нравится Цецилия Модестовна? Быть может, я интересуюсь Пульхерией Модестовной или вообще никем? Может, я просто за компанию с вами иду? Без интереса вообще!
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет, Онуфрий Афиногенович! Без интереса вы сейчас пили бы чай с баранками у себя дома. Или в шашки сами с собой играли. А в гости к барышням без интереса не ходят! Поверьте моему опыту. Раз уж вы идете, да еще и Пульхерию Модестовну упомянули, то интерес у вас есть!
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Очень верно замечено! Я даже не удивлюсь, что вы про Пульхерию Модестовну специально заговорили, чтобы мы не догадались, что на самом деле вам Цецилия Модестовна симпатична.
Онуфрий Афиногенович. Да что ж вы оба напали на меня, дорогие мои? Вы-то что, сами, без интереса идете?
Дормидонт Христофорович. Нет, тут в некотором смысле…
Ардалион Галактионович. Да… Если, в общем и целом…
Дормидонт Христофорович. Нет… Я, собственно, как бы относительно неопределенно…
Ардалион Галактионович. Да, тут бессмысленно, поскольку вполне неосознанно…
Онуфрий Афиногенович. Вот в чем дело. Вы боитесь признаться в своем интересе.
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет. Мы не боимся. Интерес есть.
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Естественный интерес к противоположному полу.
Дормидонт Христофорович. Мы просто хотим сказать, что мы не соперники между собой.
Ардалион Галактионович. От нас практически ничего не зависит.
Дормидонт Христофорович. И если вам, например, симпатична Пульхерия Модестовна…
Ардалион Галактионович. Или вы интересуетесь Цецилией Модестовной…
Дормидонт Христофорович. То это вовсе не значит, что Пульхерия Модестовна…
Ардалион Галактионович. Или Цецилия Модестовна…
Дормидонт Христофорович. Выберет именно вас. Улавливаете ход моей мысли?
Онуфрий Афиногенович. Прекрасно улавливаю.
Ардалион Галактионович. Выбирать будут они. А нам совершенно не нужно портить из-за этого свои отношения.
Дормидонт Христофорович. Мы не должны из-за этого ссориться.
Онуфрий Афиногенович. Любезные мои друзья, да я и не собирался ни с кем ссориться. Говорю же вам самым честным образом, я иду за компанию.
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет, Онуфрий Афиногенович, интерес у вас все же есть! Вы просто скрываете его от нас!
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Кто же ходит в гости к барышням без интереса. Но что за интерес у вас, Онуфрий Афиногенович, нам неизвестно.
Дормидонт Христофорович. Поделитесь с нами, ведь мы друзья, а не соперники.
Онуфрий Афиногенович. Хорошо. Я, правда, хотел воздержаться от рассказа о своем интересе, но раз уж вы так настаиваете… Я выскажусь. Если что, вы, надеюсь, простите мою излишнюю эмоциональность и несдержанность в выражениях. Тут мой недостаток – иначе формулировать свои мысли я не имею физической способности. Итак! Вы еще спрашиваете о моем интересе?
Ардалион Галактионович. Да, да, да!
Онуфрий Афиногенович. Ну что ж, я вам отвечу. Я иду в гости ради Рогнеды Пафнутьевны. Не подумайте ничего дурного, я просто обожаю чай, который она готовит. Сказочный букет ароматов! Каждый раз пью и наслаждаюсь…

СВЕТ. ТЕМНОТА.

Капитолина Африкановна. Ну что, сынок, как прошла встреча с местным населением?
Рафаил Рудольфович. Нормально.
Капитолина Африкановна. Что значит нормально?
Рафаил Рудольфович. Нормально, это значит нормально.
Капитолина Африкановна. А подробнее ты не можешь рассказать?
Рафаил Рудольфович. Да все окей, мам.
Капитолина Африкановна. Какой еще окей? Мы первый день в этой стране! Мы ничего о ней не знаем! Ты ушел, и тебя не было три с половиной часа! Я схожу с ума от волнения, не знаю, что думать. Я даже маникюр спокойно сделать не могу! Я уже попрощалась с тобой! Я рыдаю все три часа, а ты возвращаешься и говоришь нормально? Разве нормально говорить матери нормально в такой ненормальной ситуации? Что ты молчишь?
Рафаил Рудольфович. Мам, а какое у меня отчество?
Капитолина Африкановна. Что? Зачем ты это спросил? Я не знаю. Не помню. Не хочу помнить! А что это ты вдруг?
Рафаил Рудольфович. Вспомни, пожалуйста!
Капитолина Африкановна. Почему? Хорошо, хорошо… Ну, я так думаю, что Биллович вряд ли, Майклович нереально, Джоннович невозможно… Вот и вспомни их всех… Нет! Ну-ка посмотри на меня. Теперь так. О! Я, кажется, знаю – ты Рудольфович! Вылитый Рудик!
Рафаил Рудольфович. Рудольфович… Значит, Рафаил Рудольфович? Мне нравится. Ты уверена?
Капитолина Африкановна. На все сто! Рудик и ты – одно лицо! Копия папы! А что это ты вдруг?
Рафаил Рудольфович. Здесь так принято. Они все обращаются друг к другу на вы и по имени-отчеству.
Капитолина Африкановна. Ну, это совсем не ново!
Рафаил Рудольфович. Да, мама, для нас ничего не ново. Я знаю, что все уже было. Было, было! Но я-то живу сейчас! Мы никогда никому не говорили там вы. Никогда!
Капитолина Африкановна. Ты понимаешь, сынок, так сложилось исторически. Там селились тараканы со всего света, некоторые из них с совершенно пустой генетической памятью. Ведь для нас очень важна среда обитания! Что может быть в голове у тараканов триста миллионов лет проживших на необитаемом острове? Или несколько веков в тюрьме? Многие вообще жили в сумасшедших домах! Конечно, когда они собрались все вместе, ни о какой вежливости не могло быть и речи!
Рафаил Рудольфович. Да, но почему я сразу все вспомнил? Я словно всегда ждал, чтобы заговорить именно так. Это удивительно приятно, когда даже старшие говорят тебе вы. Ты не поверишь, из меня всякие любезности поперли сами собой. Мы пол часа решали, кто должен войти в дверь первым, и это было здорово!
Капитолина Африкановна. Не сомневайся, ты Рудольфович. Рудик тоже всегда был нереально обходительным кавалером… Твоя генетическая память достойна восхищения!
Рафаил Рудольфович. Да брось ты, мам! Вот что я еще хотел тебе рассказать… Когда я встретил первого прохожего, он шарахнулся от меня. Знаешь, почему?
Капитолина Африкановна. Потому, что ты рыжий.
Рафаил Рудольфович. Ты и это знала? Почему тогда ты не сказала мне, что рыжие тараканы не везде могут жить вместе с черными? Почему?
Капитолина Африкановна. Ну, сынок, это такой древний предрассудок. Я не думала, что еще, где-либо… Я надеялась, что со временем все меняется.
Рафаил Рудольфович. Да! Меняется! Они не все так думают. Я встретил замечательного таракана, его зовут Модестом Аскольдовичем. Он пригласил меня домой и познакомил со своей женой.
Капитолина Африкановна. С женой? Зачем?
Рафаил Рудольфович. Чтобы я не чувствовал себя чужим! Он хотел доказать, что он не расист! Чтобы вообще были выполнены все традиции вежливого приема гостей…
Капитолина Африкановна. Ну и как?
Рафаил Рудольфович. Что как?
Капитолина Африкановна. Как жена?
Рафаил Рудольфович. Нормально. Нельзя сказать, что она мне обрадовалась…
Капитолина Африкановна. Это понятно. Я спрашиваю, она симпатичная?
Рафаил Рудольфович. Да, наверное. Я не думал об этом. Она угостила меня чаем…
Капитолина Африкановна. Подожди, давай поговорим о важном. Кто лучше выглядит – я или она?
Рафаил Рудольфович. Мам, я тебя люблю. Как я могу сказать, что кто-то лучше тебя?
Капитолина Африкановна. Значит, она хороша?
Рафаил Рудольфович. Ты лучше! Честное слово!
Капитолина Африкановна. Понятно. Значит, точно хороша. Не спорь! Так почему она тебе не обрадовалась?
Рафаил Рудольфович. Я, ведь, рыжий…
Капитолина Африкановна. Расистка!
Рафаил Рудольфович. Нет! То есть, да немного… Это предрассудки, ты же знаешь.
Капитолина Африкановна. Знаю, знаю. И что? Что дальше?
Рафаил Рудольфович. Очень интересное предложение. Дочери Модеста Аскольдовича и Рогнеды Пафнутьевны…
Капитолина Африкановна. Так, значит, ее зовут Рогнедой?
Рафаил Рудольфович. Да, Пафнутьевной. А их дочери на днях выходят замуж! Здорово?
Капитолина Африкановна. Ты-то, что радуешься? Они же не за тебя выходят.
Рафаил Рудольфович. Мама! Будет свадьба, значит, будет праздник! А если будет праздник, то им понадобится музыка. И я смогу там спеть! Здорово? Модест Аскольдович сказал, что он пока ничего не обещает, но не исключает такой возможности.
Капитолина Африкановна. А что Модест?
Рафаил Рудольфович. Модест Аскольдович? Он не против, я же говорю.
Капитолина Африкановна. Это я поняла. Но что он сам-то?
Рафаил Рудольфович. Он сказал, что пока ничего не обещает, но…
Капитолина Африкановна. Да, это ясно. Как он вообще?
Рафаил Рудольфович. Вообще, он не исключает такой возможности…
Капитолина Африкановна. Рафик! Я тебя десятый раз спрашиваю, он симпатичный?
Рафаил Рудольфович. Мама, я тебе десятый раз отвечаю, он женат!
Капитолина Африкановна. Так… И что ты там говорил про праздник?
Рафаил Рудольфович. Им понадобится музыка. И, возможно, я смогу там спеть!
Капитолина Африкановна. Ну что ж, я рада за тебя. Хотя после многотысячных концертов петь на свадьбах это унизительно. Но, что делать. Здесь все придется начинать с начала. Какие планы на вечер?
Рафаил Рудольфович. Я приглашен.
Капитолина Африкановна. Да? Куда, если не секрет? Опять к Рогнеде и Модесту?
Рафаил Рудольфович. Да, мам. Только у них есть отчества. И у меня тоже.
Капитолина Африкановна. Ты прикажешь называть тебя Рафаилом Рудольфовичем?
Рафаил Рудольфович. Не всегда. Но, хотя бы в обществе. Ты сама сказала, что здесь все нужно начинать с начала. Я пойду, только ты не обижайся, я не долго. Я вернусь и все расскажу. Не грусти. Тут не принято ходить в гости без приглашения.
Капитолина Африкановна. А с чего ты взял, что я хочу в гости? У меня уйма дел! Педикюр, маникюр, питательная маска… Я и так ничего не успеваю! Иди!
Рафаил Рудольфович. Мам, а что им ответить, если они спросят, как тебя зовут?
Капитолина Африкановна. Скажи Капа! Ты что моего имени не помнишь? Нет, постой. Лучше Капитолина! Да, Капитолина лучше!
Рафаил Рудольфович. А отчество?
Капитолина Африкановна. А какое отчество у этой Рогнеды?
Рафаил Рудольфович. Пафнутьевна.
Капитолина Африкановна. Тогда мое отчество… Мое отчество – Африкановна! Да! Капитолина Африкановна! И никак иначе! Идите, Рафаил Рудольфович, и передайте им, что вашу мать зовут Капитолиной Африкановной! Все, не мешайте мне, я очень занята!
Рафаил Рудольфович. Капитолина Африкановна… К этому я еще долго буду привыкать.

СВЕТ. ТЕМНОТА.
Рогнеда Пафнутьевна. Проходите, проходите, гости дорогие! Уж как мы с девочками вас ждали, просто все глаза проглядели. Ну, покажитесь мне, милый Ардалион Галактионович. Красавец, да и только! Дайте, я вас обниму, любезный Онуфрий Афиногенович. Вы все также скромны… Как вам это идет! А вот и дорогой мой Дормидонт Христофорович. Вы все хорошеете и хорошеете!
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Уважаемая Рогнеда Пафнутьевна, не тратьте на нас красноречие, это мы должны восхищаться вашей красотой и неиссякаемой молодостью! Так, Ардалион Галактионович?
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Вы правы, Дормидонт Христофорович. Рогнеда Пафнутьевна всегда была примером элегантности и высочайшего вкуса! А сегодня вы особенно великолепны! Как вы думаете, Онуфрий Афиногенович?
Онуфрий Афиногенович. Разве я могу думать как-то иначе? Тут не может быть двух мнений. А ваш неповторимый чай вообще стал настоящей легендой! Такой сказочный букет ароматов! Каждый раз вспоминаю о нем и наслаждаюсь.
Рогнеда Пафнутьевна. Благодарю вас! Вы такие любезные молодые люди, что я просто завидую своим незамужним девочкам. Белой завистью! Ну что ж, проходите к столу, присаживайтесь. Вот вам и чай, и печенье. Угощайтесь, гости дорогие. Давайте я за вами поухаживаю…
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Уважаемая Рогнеда Пафнутьевна, мы ведь не только чаи гонять к вам пришли. Нам интересно пообщаться, послушать вас, о жизни поговорить. Так, Ардалион Галактионович?
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Вот Онуфрий Афиногенович очень интересовался самочувствием Цецилии Модестовны…
Дормидонт Христофорович. И про Пульхерию Модестовну тоже постоянно спрашивает.
Рогнеда Пафнутьевна. Как это благородно с вашей стороны, Онуфрий Афиногенович. Все хорошо, девочки здоровы, не беспокойтесь!
Онуфрий Афиногенович. Благодарю вас, Рогнеда Пафнутьевна. Теперь я спокоен. Вот только не могу промолчать, что нынче, как и всегда наслаждаюсь вашим замечательным чаем!
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Вы, пожалуйста, Онуфрий Афиногенович, не уходите от темы разговора.
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Раз уж вы начали про Цецилию Модестовну выспрашивать, так уж теперь и не увиливайте!
Дормидонт Христофорович. Мы же видим, что вы и про Пульхерию Модестовну еще что-то узнать хотите, только стесняетесь.
Рогнеда Пафнутьевна. Да уж какие церемонии, Онуфрий Афиногенович. Спрашивайте, что хотели.
Онуфрий Афиногенович. Благодарю вас, Рогнеда Пафнутьевна. Что же я хотел у вас спросить? Вот чай…
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Не про чай вы хотели спросить!
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Чай тут совершенно не при чем!
Онуфрий Афиногенович. Не про чай? Странно. Дорогие мои, а почему вы вообще решили, что про что-то хочу спросить? Я, может, вовсе и не хочу?
Дормидонт Христофорович. Так это же видно невооруженным глазом. Вы явно хотите спросить, но стесняетесь.
Ардалион Галактионович. Ну, посмотрите на него, Рогнеда Пафнутьевна. Он же точно хочет задать вопрос. Вот, видите, как хочет? Видите?
Дормидонт Христофорович. Обратите внимание, как стесняется. А сейчас еще больше! Но явно хочет!
Рогнеда Пафнутьевна. Что же вы так переживаете, Онуфрий Афиногенович. Давайте я вам помогу. Вы, наверное, хотели узнать… Я попробую отгадать. Про Цецилию Модестовну?
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Явно про нее. Смотрите, как реагирует!
Рогнеда Пафнутьевна. И Пульхерию Модестовну…
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Именно про Пульхерию Модестовну, сразу видно!
Рогнеда Пафнутьевна. А, скорее всего, про них обеих. Вы хотели спросить, где они? Я угадала?
Онуфрий Афиногенович. Да, именно это я и хотел спросить. Где они?
Рогнеда Пафнутьевна. Я угадала, угадала, угадала! Какая я догадливая, сама удивляюсь.
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Вы не только угадали, Рогнеда Пафнутьевна, но и разрешили наш недавний спор с Онуфрием Афиногеновичем! Мы с вами оказались правы, Ардалион Галактионович, есть интерес!
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Хоть вы и скрывали его от нас, Онуфрий Афиногенович, но все тайное когда-нибудь становится явным!
Онуфрий Афиногенович. Так, я долго терпел, но вы уж теперь послушайте меня! Во-первых, не все тайное становится явным! Как никто не знал в чем смысл жизни, так никто и не знает! И тайна эта вечная! Это в части теории. А на практике вы просто заклевали меня своими подозрениями! Я люблю чай! В нем мой интерес. И все! Ясно вам? Чай, чай и еще раз чай! И отстаньте от меня на сегодня! Простите, Рогнеда Пафнутьевна, за мою излишнюю эмоциональность и несдержанность в выражениях. Тут мой недостаток – иначе формулировать свои мысли я не имею физической способности. Все! Сижу, пью чай, а вы делайте все, что вам угодно!
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Вы только посмотрите на него, Рогнеда Пафнутьевна!
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Разве позволительно так вести себя в приличной компании?
Онуфрий Афиногенович. Я пью чай!
Рогнеда Пафнутьевна. Знаете, юноши, я лучше схожу за девочками, что-то они долго прихорашиваются. А вы тут пока договоритесь как-нибудь, пожалуйста.
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Я простор не нахожу слов, любезный Онуфрий Афиногенович. Мы договаривались, что не будем чувствовать себя соперниками в данной ситуации, а вы набрасываетесь на нас с Ардалионом Галактионовичем, как коршун на добычу!
Ардалион Галактионович. Да, да, да! И это в благодарность за наше стремление помочь вам в неловкой ситуации!
Онуфрий Афиногенович. Пью чай! И все.
Дормидонт Христофорович. Пожалуйста. Раз вы так, то я тоже буду пить чай.
Ардалион Галактионович. Да, это верное решение! Просто сидим и пьем чай.
Онуфрий Афиногенович. Я молчу.
Дормидонт Христофорович. Ах, вот как? Тогда я тоже молчу.
Ардалион Галактионович. Да, давайте молчать вместе.
Дормидонт Христофорович. Посмотрим, посмотрим, как вы бете молчать, Онуфрий Афиногенович.
Ардалион Галактионович. Посмотрим, посмотрим. Поглядим и послушаем.
Онуфрий Афиногенович. Угу.
Рогнеда Пафнутьевна. Дорогие гости! Милый Ардалион Галактионович, любезный Онуфрий Афиногенович и дорогой Дормидонт Христофорович, позвольте представить вам моих дочерей. Что это я? Вы, ведь, знакомы… Ну, да ладно, придадим торжественность моменту. Итак, Цецилия Модестовна.
Цецилия Модестовна. Мне очень приятно, юноши, что вы пришли сегодня к нам в гости. Спасибо большое!
Рогнеда Пафнутьевна. И, конечно, Пульхерия Модестовна.
Пульхерия Модестовна. Это большая честь – видеть вас в нашем доме.
Рогнеда Пафнутьевна. Ну, вот и замечательно, а теперь, вернемся все к столу. Ой, какая получилась суета! Пусть Цыцечка сядет между Онуфрием Афиногеновичем и Дормидонтом Христофоровичем, а Пулечка между Дормидонтом Христофоровичем и Ардалионом Галактионовичем. Ну, вот и славно, а я напротив присяду и буду вами любоваться. Ох до чего же красивые пары получаются… Вот, к примеру взять вас двоих, или вас, или вообще наоборот. Как же вы все подходите друг другу! Просто чудо какое-то, честное слово!
Цецилия Модестовна. Мамочка, вы нас, прям, в краску вогнали.
Пульхерия Модестовна. Даже уважаемые юноши молчат, стесняются.
Рогнеда Пафнутьевна. А чего тут стесняться? Дело молодое. Ну, хорошо, не буду вас смущать, побегу делами займусь, а вы тут поворкуйте, пока Модест Аскольдович не вернется. Все, убегаю, убегаю…
Цецилия Модестовна. Вот как…
Пульхерия Модестовна. Ушла мамочка…
Цецилия Модестовна. Правда, погода нынче хорошая? Как вы думаете?
Пульхерия Модестовна. Как добрались до нас? Без приключений?
Цецилия Модестовна. Я вот прическу себе новую сделала. Вам нравится?
Пульхерия Модестовна. А у меня маникюр сегодня особенный. Вот посмотрите, с камушками! Красиво?
Цецилия Модестовна. Когда папочка вернется, наверное, танцы будут. Вы станете танцевать?
Пульхерия Модестовна. Только не обижайтесь, если кому-нибудь иногда посидеть придется. Ведь нас двое, а вас трое! Два, как известно, на три без остатка не делится! А частями мы танцевать не можем!
Цецилия Модестовна. Извините, дорогие юноши. Пулечка! Мама же сказала, никаких интеллектуальных разговоров!
Пульхерия Модестовна. Это просто шутка.
Цецилия Модестовна. Это не просто шутка, это уже математика. Нужно больше улыбаться, а то вон как их мама засмущала, они вообще рот открыть боятся.
Пульхерия Модестовна. Ладно, давай улыбаться. Простите нас еще раз.
Цецилия Модестовна. Девушки любят посекретничать.
Пульхерия Модестовна. Особенно, когда рядом такие симпатичные юноши.
Цецилия Модестовна. Сразу столько секретов появляется…
Пульхерия Модестовна. Разве вам не любопытно, какие у нас секреты? Не понимаю… Да? Или нет?
Цецилия Модестовна. Если вы все время будете молчать, то мы вам наших секретов не откроем!
Модест Аскольдович. Так, так, так… Кажется, я вовремя! Любезные юноши и прекрасные девушки еще не успели допить чай. Здравствуйте, доченьки! Дайте, я вас прижму к груди, дражайшие мои самцы. Как жизнь? Что вы молчите, Дормидонт Христофорович?
Цецилия Модестовна. Вы знаете, папочка, они все трое ведут себя сегодня очень странно. Мы с ними уже целый час сидим, а они ни одного слова не сказали!
Пульхерия Модестовна. Да, Модест Аскольдович, вы уж пожурите их. Пусть им станет стыдно! Мы болтаем, болтаем, а в ответ ни слова…
Модест Аскольдович. Так, так, так… Сейчас я вас расшевелю! Ох, расшевелю! У нас.. Гость! Да! Позвольте вам представить звезду зарубежной эстрады, музыканта, певца и композитора блестящего Рафаила Рудольфовича! Встречайте!
Рафаил Рудольфович. Здравствуйте.
Модест Аскольдович. Позвольте, для начала, я представлю вас моим дочерям.
Цецилия Модестовна. Цецилия Модестовна.
Рафаил Рудольфович. Рафаил Рудольфович. Очень приятно.
Пульхерия Модестовна. Пульхерия Модестовна.
Рафаил Рудольфович. Очень приятно. Рафаил Рудольфович.
Онуфрий Афиногенович. Вот тебе и на! Он же рыжий! Простите мне мою… Но я иначе не могу выражать и так далее. Ну, вы знаете.
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет, тут я с вами совершенно согласен!
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Действительно это так! Так, как вы сказали.
Рогнеда Пафнутьевна. Модест Аскольдович уже здесь? Замечательно! Вот, наконец, все и в сборе. А вы что там шепчетесь, юноши?
Дормидонт Христофорович. Кто, мы? Нет, нет, нет, мы не шепчемся! Тут Онуфрий Афиногенович хотел задать вопрос, да постеснялся.
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Давайте, Онуфрий Афиногенович, спрашивайте, не бойтесь!
Онуфрий Афиногенович. Я хотел задать вопрос? Нет, это вы хотели задать вопрос! А я пойду, сяду, возьму кружку, и буду пить свой любимый чай! Вот так! Пью чай!
Цецилия Модестовна. Папочка, мамочка! А можно мы с Пулечкой спросим?
Пульхерия Модестовна. Да, Модест Аскольдович, мы надеялись, что когда вы вернетесь, у нас будут танцы…
Рафаил Рудольфович. Танцы? Это хорошая идея! Очень хорошая!
Цецилия Модестовна. Ой! Как всегда!
Пульхерия Модестовна. Ну вот! Опять из-за них ничего не получится!
Модест Аскольдович. Сколько раз я вам говорил, что нельзя собираться большой компанией? Они этого очень не любят!
Рафаил Рудольфович. Извините, это я виноват? Что мне сделать? Куда вы все?
Пульхерия Модестовна. Бегите, Рафаил Рудольфович! Просто бегите и все!

СВЕТ. ТЕМНОТА.

Капитолина Африкановна. Лично мне все это не нравится. Очень не нравится. Совсем не нравится! Я, конечно, могу делать вид, что все в порядке, но и это мне тоже не нравится. И что же мне делать? Делать вид или не делать вид, это не важно! Раз мне не нравится, значит, не нравится! А знаешь, что мне не нравится? Мне много, что не нравится! Во-первых, мне не нравится, что ты молчишь! Нет, конечно, ты можешь продолжать молчать сколько тебе угодно, но от этого мало что изменится. Мне все равно это не будет нравиться! А ты прекрасно знаешь, что когда мне хоть что-то не нравится, то и все остальное мне тоже не нравится! Что остальное, спросишь ты меня? А не надо мне задавать таких вопросов, они мне тоже не нравятся. Но что мне особенно не нравится, так это то, что ты, зная, что мне это не нравится, все равно молчишь! Вот скажи мне, кому может понравиться, когда сын молчит весь вечер? Это никому не может понравиться! И мне это тоже не нравится! Конечно, у тебя наверняка есть оправдания, но они мне заранее не нравятся! Мне вообще не нравится, когда кто-то оправдывается! Не надо, не оправдывайся! Раз молчишь, значит, есть причина. Это твое право! Да, ты прав, зря я к тебе пристала. Кстати, мне очень не нравится, когда я пристаю к тебе зря! Очень не нравится! Совсем не нравится! Я только не пойму, почему ты молчишь? Где ты, в конце концов? Ты дома вообще? Ах, тебя еще и дома нет! Вот это мне уже совершенно не нравится. Окончательно не нравится! У меня сегодня вообще неудачный день, я сломала ноготь.

СВЕТ. ТЕМНОТА.
 
Модест Аскольдович. Так, так, так… А я вам говорил, что нельзя собираться большой компанией?
Рогнеда Пафнутьевна. Да! Но иначе наши дочери никогда не выйдут замуж! А потом не я привела этого рыжего.
Модест Аскольдович. Замечательно! Я-то привел одного, а вы пригласили сразу троих, да еще и танцы задумали! Вы же знаете, как эти относятся к нашим танцам! Сразу хватаются за дихлофос. Пшик и все!
Рогнеда Пафнутьевна. А рыжий-то нам зачем? Вы же не собираетесь, я надеюсь, выдавать за него наших девочек?
Модест Аскольдович. Конечно, нет! Но я вообще не вижу никаких поводов для спешки. Ну не выйдут сейчас, выйдут потом, когда-нибудь…
Рогнеда Пафнутьевна. Вы соображаете, что говорите? Когда потом? Через пару месяцев они состарятся и вообще никому не будут нужны! А женихи вещь ненадежная, сегодня их полно, а завтра разбегутся, как… Как тараканы! Вы будете искать женихов? Вы будете их отлавливать по всему дому и приводить сюда? Вы, я спрашиваю?
Модест Аскольдович. Нет, я не буду… Я не умею.
Рогнеда Пафнутьевна. Тогда не спорьте со мной. Девочки выйдут замуж в ближайшие два дня и точка!
Модест Аскольдович. Так, так, так… Подождите, но за кого?
Рогнеда Пафнутьевна. Ну, естественно, не за рыжего. У нас пока выбор два к трем. Это нормально. Если понадобится, я еще самцов наловлю…
Модест Аскольдович. Но с чего вы решили, что они захотят жениться на наших девочках?
Рогнеда Пафнутьевна. А вот это уже не ваша проблема! Женятся, как миленькие! Тут от них ничего не зависит.

СВЕТ. ТЕМНОТА.
 
Рафаил Рудольфович. Добрый вечер.
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Не проходите мимо, Рафаил Рудольфович.
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Побеседуйте с нами, поделитесь вашими настроениями, переживаниями.
Рафаил Рудольфович. Чем поделиться? А! Настроение нормальное. Как у вас? Простите, нас не успели познакомить. Я не знаю, как к вам обращаться.
Дормидонт Христофорович. А это не важно! Мы вообще с вами общаться не собираемся.
Рафаил Рудольфович. Да? А зачем вы меня остановили?
Ардалион Галактионович. Раз остановили, значит, был повод. У нас к вам есть несколько вопросов.
Рафаил Рудольфович. Про настроение я вам уже ответил.
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Настроение ваше нас мало интересует. Тут вопрос в другом…
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Просто так вы от нас не отделаетесь. Придется отвечать по существу дела!
Рафаил Рудольфович. Я не против, просто вы не спрашиваете больше ничего.
Дормидонт Христофорович. Действительно, что вы молчите, Онуфрий Афиногенович? Вы же хотели задать вопрос.
Онуфрий Афиногенович. Мало ли, что я хотел. Вопрос задать я хотел, а останавливать я его не собирался. Вы остановили, Дормидонт Христофорович, вы и спрашивайте теперь.
Дормидонт Христофорович. Ну, вы как всегда, Онуфрий Афиногенович, чуть что, так сразу в кусты. Ну, хоть вы вопрос задайте, Ардалион Галактионович!
Ардалион Галактионович. Вот это новость. С чего это я? Остановили его вы, вопрос задать хотел он, а спрашивать должен я?
Рафаил Рудольфович. Да ладно вам, будьте попроще, спрашивайте напрямик, что хотели.
Дормидонт Христофорович. Хорошо, придется мне эту неприятную миссию взять на себя. Что вы делаете в наших краях?
Рафаил Рудольфович. Пока ничего. Я только вчера приехал.
Дормидонт Христофорович. Только приехали и сразу к барышням в гости приперлись?
Рафаил Рудольфович. Ну да, меня Модест Аскольдович пригласил, я и пришел.
Дормидонт Христофорович. А вас в этой ситуации ничего не смущает?
Рафаил Рудольфович. А что меня должно смущать?
Ардалион Галактионович. Какая отвратительная манера отвечать вопросом на вопрос!
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет, Ардалион Галактионович, не встревайте, пусть он ответит!
Рафаил Рудольфович. Ничего меня не смущает. А что?
Дормидонт Христофорович. А то! Мы проделали огромную работу, прежде чем попали в гости к девушкам. Сначала мы заметили их издали, потом познакомились с мамой, затем заручились поддержкой Модеста Аскольдовича и только потом были приглашены! У многих из нас есть к девушкам определенный интерес, некоторые даже подумывают о женитьбе! А что делаете вы? Врываетесь и беспардонно мешаете нашему счастью!
Рафаил Рудольфович. Чем это я вам мешаю? Я просто в гости пришел.
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет, вы не просто пришли! Вы со своим интересом пришли!
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Задумали что-то и пришли!
Рафаил Рудольфович. Ну что я мог задумать? Я и их, и вас первый раз в жизни увидел.
Дормидонт Христофорович. И что, что в первый?
Ардалион Галактионович. Вот именно! Это и подозрительно, в первый раз увидели, а уже что-то задумали!
Рафаил Рудольфович. Ничего я не задумал! И в гости без всякого интереса шел. Просто так! Еще вопросы есть?
Онуфрий Афиногенович. Есть! У меня вопросы есть! Во-первых, в гости к барышням без интереса не ходят! Без интереса вы бы дома чай с баранками пили! Но это не вопрос! Вы посмотрите на себя. Посмотрите! А теперь посмотрите на Дормидонта Христофоровича. Чувствуете разницу?
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет, не надо меня в пример приводить! Я нестандартный, он совсем не про ту разницу думает!
Онуфрий Афиногенович. Хорошо, посмотрите на Ардалиона Галактионовича.
Ардалион Галактионович. Почему на меня? Пусть на кого-нибудь еще смотрит!
Онуфрий Афиногенович. Ладно, взгляните нас троих. И на себя! Ну что? Чем мы отличаемся?
Рафаил Рудольфович. Я рыжий.
Онуфрий Афиногенович. Правильно! А это что значит? Что вам здесь не место! Понятно?
Рафаил Рудольфович. Вы хотите сказать, что я должен уйти?
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Именно это мы и хотели вам сказать!
Рафаил Рудольфович. А если я не хочу?
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет, вы не поняли. Если вы сами не уйдете, то нам придется применить физическую силу.

СВЕТ. ТЕМНОТА.

Пульхерия Модестовна. Так странно, Цыцечка… Так странно!
Цецилия Модестовна. Что это вам странно, Пульхерия Модестовна?
Пульхерия Модестовна. Мысли всякие в голове летают.
Цецилия Модестовна. Ну что в этом странного? Это нормально.
Пульхерия Модестовна. Да, наверное. Но сами мысли какие-то странные.
Цецилия Модестовна. Вы может, удивитесь еще больше, когда я вам скажу, что я эти ваши мысли очень хорошо понимаю…
Пульхерия Модестовна. А откуда вы знаете, что я думаю? Ну откуда?
Цецилия Модестовна. Да просто я тоже об этом думаю.
Пульхерия Модестовна. То есть, вы хотите сказать, что мы одно и то же думаем?
Цецилия Модестовна. Наверняка вы про это думаете, это точно!
Пульхерия Модестовна. И вы тоже? Тоже про это?
Цецилия Модестовна. А вы про что думаете?
Пульхерия Модестовна. Так вы же сказали, что знаете, про что я думаю!
Цецилия Модестовна. Знаю, только от вас самой услышать хочу.
Пульхерия Модестовна. Нет, лучше вы первая скажите, какие мысли у вас в голове. А я послушаю и расскажу, такие же у меня или нет.
Цецилия Модестовна. Это несправедливо. Но ладно. Давайте так, я намекну, а вы продолжите. Договорились?
Пульхерия Модестовна. Хорошо, я согласна.
Цецилия Модестовна. Я думаю про… Теперь ваша очередь.
Пульхерия Модестовна. Про то, что мне… Теперь вы.
Цецилия Модестовна. Я думаю про то, что мне нравится… Дальше вы.
Пульхерия Модестовна. Про то, что мне нравится один…
Цецилия Модестовна. Симпатичный…
Пульхерия Модестовна. Молодой…
Цецилия Модестовна. Интересный…
Пульхерия Модестовна. Привлекательный…
Цецилия Модестовна. Но! Но…
Пульхерия Модестовна. Вот именно. Но! Но – это самое главное!
Цецилия Модестовна. Главное, что…
Пульхерия Модестовна. Что каждый из них…
Цецилия Модестовна. Что каждый из них хорош…
Пульхерия Модестовна. По-своему!
Цецилия Модестовна. По-своему, но хорош!
Пульхерия Модестовна. Точно! У каждого свои достоинства!
Цецилия Модестовна. Совершенно невозможно выбрать лучшего!
Пульхерия Модестовна. Никак не получается! У одного здесь хорошо, у другого там!
Цецилия Модестовна. Вот если бы было можно к носу Ардалиона Галактионовича приделать губы Онуфрия Афиногеновича…
Пульхерия Модестовна. Ты так думаешь? А брови тогда чьи взять?
Цецилия Модестовна. Брови? Ну не знаю пока. Тут нужно подумать… Вот туловище точно лучше всего Дормидонта Христофоровича подходит! Это я наверняка знаю!
Пульхерия Модестовна. Цыцечка, а вы только про этих троих думаете?
Цецилия Модестовна. А про кого еще?
Пульхерия Модестовна. Ну не знаю… К нам же не только они в гости приходили…
Цецилия Модестовна. Вот уж не ожидала от вас! Вы про этого? Про рыжего думаете?
Пульхерия Модестовна. Да не такой уж он и рыжий. Ну и даже если рыжий, то что?
Цецилия Модестовна. Вы смотрите, маме не проболтайтесь! В ее теореме-аксиоме любовь к рыжим не предусмотрена.

СВЕТ. ТЕМНОТА.
Капитолина Африкановна. Кто это сделал? Кто, я тебя спрашиваю? Что вы молчите, Рафаил Рудольфович? Вот она твоя хваленая вежливость. Они к тебе на вы обращались, когда этот фингал ставили? Они тебя как били, по имени или по отчеству? Ну, это им просто так с рук не сойдет! Они думают, что если у мальчика нет отца, то за него и заступиться некому? Я им покажу, как рыжих обижать! Они узнают, кто такая Капа! Я им устрою Капитолину Африкановну во всей красе! Ох, что я с ними сделаю! Я распишу их под такую хохлому, что мать родная не узнает! Я им поотрываю даже то, что у них вообще не отросло! Я раскатаю их в блины и порву на крошечные оладушки! Я в ярости, а когда я в ярости, меня не остановит даже встречный паровоз, а не то, что кучка черных тараканов! Берегись! Капа идет!
Рафаил Рудольфович. Не надо, мам! Я сам разберусь.
Капитолина Африкановна. Хорошо.

СВЕТ. ТЕМНОТА.

Рогнеда Пафнутьевна. Здравствуйте, юноши! Как я рада вас видеть, вы даже представить себе не можете! И куда это вы пропали? Не надо от меня отворачиваться! Вас девушки ждут, все на дверь поглядывают, не идут ли суженые, а вы тут прохлаждаетесь? Нехорошо, с вашей стороны, заставлять меня бегать по всему дому. Стыдно! Вы что думали, я вас не поймаю?
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет, уважаемая Рогнеда Пафнутьевна, мы и не думали от вас скрываться.
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Просто у нас возникли некоторые технические проблемы. Я бы так сказал форс-мажор!
Рогнеда Пафнутьевна. Ой, какие красавцы! Да я смотрю у вас не мажор, а полный минор случился. И что же это вы не поделили, дорогие мои? Неужели из-за девочек моих драку устроили? Зря! Вы не должны чувствовать себя соперниками!
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Не думайте про нас плохо. Разве мы похожи на хулиганов? Вы же знаете мой мягкий характер, я даже микроба не обижу.
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Если у нас возникает дискуссия, то мы решаем свои споры только путем мирных переговоров. Рукоприкладство не в наших правилах.
Рогнеда Пафнутьевна. Дорогие мои, в вашей интеллигентности я никогда не сомневалась. Но в порыве чувств всякое бывает. А если вы не друг с другом подрались, то с кем? Неужели с Онуфрием Афиногеновичем повздорили?
Дормидонт Христофорович. Да при чем тут Онуфрий Афиногенович?
Ардалион Галактионович. Онуфрий Афиногенович тут совершенно не при чем!
Рогнеда Пафнутьевна. Разве я спорю? Просто он молчит и вообще в нашу сторону не смотрит.
Онуфрий Афиногенович. Я… Плоштите, Логнеда Пашнутьевна, но я пока ш тлудом могу вылашать швои мышли ш помощью лта. Уш плоштите…
Рогнеда Пафнутьевна. Надо же, как вас угораздило! И кто же вас так, милые мои? Неужели эти?
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Не эти. А этот! Тот, которого вы в гости пригласили!
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Вы его в гости зовете, а он потом на улице к прохожим пристает!
Дормидонт Христофорович. Вот именно! Мы стоим, мирно беседуем, про чай ваш вспоминаем. Так, Онуфрий Афиногенович?
Онуфрий Афиногенович. Тошно! Пло шай!
Ардалион Галактионович. А он, как кинется на Дормидонта Христофоровича!
Дормидонт Христофорович. Я ему говорю, мол, давайте обсудим сначала, а он как даст мне ногой. Не могу сказать вам куда.
Ардалион Галактионович. Мне пришлось вступиться за друга. Естественно добрым миролюбивым словом. А он и мне с разворота! Ну, вы видите.
Онуфрий Афиногенович. Шлажу в лоб!
Дормидонт Христофорович. А потом и Онуфрию Афиногеновичу досталось! Вообще ни за что! Он теперь даже чай пить не может, не то, что разговаривать.
Онуфрий Афиногенович. Тошно!
Рогнеда Пафнутьевна. Вот как. Я сразу чувствовала, что от этого рыжего ничего хорошего не будет!
Дормидонт Христофорович. Так зачем же вы его в гости позвали?
Рогнеда Пафнутьевна. Кто? Я позвала? Да никогда в жизни! Это все причуды Модеста Аскольдовича! Вы же знаете, как он кичится своими продвинутыми взглядами! Ему важно доказать, что он не расист. Доигрался! Ну, ничего, я ему теперь мозги вправлю! Не сомневайтесь. Мы больше этого рыжего даже на порог не пустим!
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Этого недостаточно! Его нужно поймать и обезвредить!
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Его необходимо нейтрализовать самым решительным образом! И объявите Цецилии Модестовне, что он преступник!
Дормидонт Христофорович. А Пульхерии Модестовне нужно строго-настрого наказать, что даже смотреть в его сторону крайне опасно! Раз он так себя ведет с нами, представьте, какая опасность подстерегает юных барышень!
Рогнеда Пафнутьевна. Вот тут вы можете не беспокоиться. Девочки к нему совершенно равнодушны. Это я точно знаю. А обезвредить его все же стоит. Тут вы правы! Знаете, молодые люди, нам придется выработать общий план действий.
Онуфрий Афиногенович. Я готов! Готов мштить!

СВЕТ. ТЕМНОТА.

Пульхерия Модестовна. Так странно, Рафаил Рудольфович… Так странно!
Рафаил Рудольфович. Что вам странно, Пульхерия Модестовна?
Пульхерия Модестовна. Ну, вот так случайно встретиться в большом доме. Вы и я.
Рафаил Рудольфович. Ничего странного, ведь мы ходим только безопасными путями, а их немного.
Пульхерия Модестовна. И все равно странно… Странно, Рафаил Рудольфович, что вы мимо не прошли, а остановились.
Рафаил Рудольфович. Почему странно? Мы ведь знакомы, разве я мог пройти мимо и не поздороваться?
Пульхерия Модестовна. Вы могли поздороваться и пройти мимо. А вы остановились. Странно.
Рафаил Рудольфович. Но ведь вы тоже остановились.
Пульхерия Модестовна. Вот я и говорю, странно.
Рафаил Рудольфович. Я даже не знаю, что сказать…
Пульхерия Модестовна. Вот и это странно.
Рафаил Рудольфович. Тогда, может, я дальше пойду?
Пульхерия Модестовна. Почему? Вы совсем поговорить со мною не хотите?
Рафаил Рудольфович. Очень хочу! Я боялся, что вы не хотите.
Пульхерия Модестовна. Если бы я не хотела, то я бы и не остановилась!
Рафаил Рудольфович. Это странно.
Пульхерия Модестовна. Что вам странно?
Рафаил Рудольфович. Ну то, что я хотел с вами поговорить, а мы неожиданно встретились.
Пульхерия Модестовна. Тут ничего странного нет, ведь мы ходим только безопасными путями, а их немного.
Рафаил Рудольфович. Да, вы правы. Как я сам не догадался…
Пульхерия Модестовна. Теперь расскажите мне, о чем вы хотели со мной поговорить?
Рафаил Рудольфович. Не знаю. Я просто хотел поговорить. А о чем даже и не думал еще.
Пульхерия Модестовна. Как же так? Ну ладно, давайте сначала познакомимся поближе.
Рафаил Рудольфович. Давайте.
Пульхерия Модестовна. Вот скажите, как вы относитесь к эстетике постмодернизма?
Рафаил Рудольфович. К эстетике постмодернизма? Что-то мне сейчас трудно сообразить, как я к ней отношусь. А вы как к ней относитесь?
Пульхерия Модестовна. Я считаю, что эстетика постмодернизма не создает базу для развития искусства, а лишь усугубляет проблемы эклектики в нем!
Рафаил Рудольфович. Вот-вот и я точно также! Конечно! Какая у постмодернизма может быть база? Никакой!
Пульхерия Модестовна. А к Карлу Марксу вы как относитесь?
Рафаил Рудольфович. К Карлу Марксу? Ну, так. Как бы не то, чтобы очень, но вообще так… А вы как?
Пульхерия Модестовна. Я не спорю, что он гений, но лично мне намного ближе по духу простые гуманистические взгляды Толстого и Достоевского!
Рафаил Рудольфович. Точно! Я тоже уважаю простоту! Чем проще, тем лучше!
Пульхерия Модестовна. А Фрейд?
Рафаил Рудольфович. Что Фрейд? Он, ну как вам сказать. Фрейда я не люблю!
Пульхерия Модестовна. Почему?
Рафаил Рудольфович. Не знаю, не люблю и все! А вы?
Пульхерия Модестовна. Я, конечно, признаю его заслуги в развитии психологии, но никак не могу поставить их в один ряд, например, с величайшими открытиями Эйнштейна.
Рафаил Рудольфович. Вот именно это я и хотел сказать. В один ряд его не поставишь, за это я его и не люблю!
Пульхерия Модестовна. А кого же вы тогда любите, Рафаил Рудольфович?
Рафаил Рудольфович. Я, Пульхерия Модестовна, вдруг вспомнил, о чем я с вами поговорить хотел.
Пульхерия Модестовна. Да, как интересно. Вы, наверное, о квантовой механике хотели поболтать?
Рафаил Рудольфович. Нет, точно не о ней. Я хотел сказать, что я, как только к вам в дом зашел, так сразу вас и увидел.
Пульхерия Модестовна. Я тоже вас увидела. Это называется – визуальный контакт.
Рафаил Рудольфович. Да, наверное. А как увидел, так сразу что-то необычное почувствовал. Мы ведь с мамой сначала не знали, здесь остаться или другое место искать. А я, как увидел вас, так сразу понял, что никуда уйти уже не смогу. И никто меня отсюда не выгонит. Потому, что…
Пульхерия Модестовна. Знаете, Рафаил Рудольфович, мне сейчас бежать нужно. Но вы завтра сюда приходите. Только осторожно. Мама не очень вас любит. Но вы все равно приходите. Кстати, вам очень к лицу этот фингал. Вы мне завтра расскажете, откуда он. И мы с вами еще о Софокле не поговорили!

СВЕТ. ТЕМНОТА.

Рогнеда Пафнутьевна. Доигрались? На меня смотрите! В глаза!
Модест Аскольдович. Так, так, так… Что такое? Что случилось, дорогая моя?
Рогнеда Пафнутьевна. Вы знаете, что ваш рыжий натворил?
Модест Аскольдович. Рафаил Рудольфович?
Рогнеда Пафнутьевна. Именно он! Знаете?
Модест Аскольдович. Нет, я этим вопросом совершенно не интересуюсь. Честное слово!
Рогнеда Пафнутьевна. А зря! Он набил морду всем женихам наших девочек!
Модест Аскольдович. Зачем же вы так грубо выражаетесь, Рогнеда Пафнутьевна? Это нехорошо.
Рогнеда Пафнутьевна. Ой, не сомневайтесь, Модест Аскольдович, я еще и не так могу, когда речь идет о судьбе моих дочерей!
Модест Аскольдович. Так, так, так… А наши дочери тут при чем?
Рогнеда Пафнутьевна. Вы меня иногда просто поражаете своей глупостью! Просто поражаете! Если этот бандит разгонит всех женихов, то за кого наши доченьки выйдут замуж? За вас?
Модест Аскольдович. Нет, за меня нельзя, я уже женат.
Рогнеда Пафнутьевна. Ну вот, наконец, хоть одно разумное слово. Нам срочно необходимо его нейтрализовать!
Модест Аскольдович. Нейтрализовать? Что вы имеете в виду? Надеюсь, не физическое уничтожение?
Рогнеда Пафнутьевна. Пока нет. Но у нас есть план!
Модест Аскольдович. У кого это у нас?
Рогнеда Пафнутьевна. Заходите, юноши! Смелее, Модест Аскольдович полностью разделяет нашу точку зрения! Так, дорогой?
Модест Аскольдович. Ну да. Только я еще не знаю, какая у вас точка зрения.
Рогнеда Пафнутьевна. Это не важно какая! Важно, что она правильная! Так, Дормидонт Христофорович?
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Прежде всего, позвольте от всего коллектива поприветствовать уважаемого Модеста Аскольдовича!
Ардалион Галактионович. Да, да, да! И поблагодарить его за то гостеприимство и радушие, коими он одаривает нас при каждой встрече!
Рогнеда Пафнутьевна. Да подождите вы! Не до любезностей сейчас!
Онуфрий Афиногенович. Да! Плишла пола мштить!
Модест Аскольдович. Что вы сказали, Онуфрий Афиногенович?
Рогнеда Пафнутьевна. Помолчите все! Послушайте меня! Действовать будем согласованно, слаженно и сообща! В этом залог нашего успеха! Поняли?
Онуфрий Афиногенович. Так тошно!
Рогнеда Пафнутьевна. Командовать операцией буду я. Наша задача заставить его переехать отсюда как можно быстрее и как можно дальше!
Онуфрий Афиногенович. Янки гоу хом!
Рогнеда Пафнутьевна. Правильно! Для этого мы должны создать ему невозможную для жизни атмосферу. Прежде всего, никто не должен с ним разговаривать. Ни при каких обстоятельствах.
Модест Аскольдович. Так, так, так… Ну, хотя бы здороваться можно?
Рогнеда Пафнутьевна. Нельзя! Ничего нельзя! А если он подойдет, то нужно сделать вот такое лицо. Запомнили? А ну-ка повторите. Вас, Модест Аскольдович, это тоже касается.
Модест Аскольдович. Я не могу делать такое лицо, никак не могу. Это неприлично.
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Неприлично бить по лицу, а делать лицо каждый может какое захочет!
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Никто же не знает, отчего у вас такое лицо. Вдруг у вас голова болит, или тошнит сильно. А может у вас вообще такое лицо?
Рогнеда Пафнутьевна. Не надо, не уговаривайте его. Я вас предупреждаю, если вы сейчас не сделаете такое лицо, какое нужно, то мы с вами тоже разговаривать не будем. Мы ждем.
Модест Аскольдович. Ну, хорошо… Раз это так важно.
Онуфрий Афиногенович. Клашота!
Рогнеда Пафнутьевна. На сегодня все. Все свободны.
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет! Простите, Рогнеда Пафнутьевна, но у нас остался один невыясненный вопрос.
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Что нам делать, если он опять начнет на нас нападать?
Рогнеда Пафнутьевна. Как что? Вы должны поступить, как настоящие мужчины! Что должен делать мужчина в случае опасности, если он настоящий таракан? Правильно – бежать!

СВЕТ. ТЕМНОТА.

Рафаил Рудольфович. Мам, я хотел с тобой поговорить.
Капитолина Африкановна. Не пугай меня. Что опять случилось?
Рафаил Рудольфович. Ничего особенного, не волнуйся. Я, кажется, влюбился.
Капитолина Африкановна. Вот это мне нравится! Очень нравится! А знаешь, почему мне это нравится? Потому, что мне всегда нравились влюбленные юноши! Правда, мне особенно нравились те юноши, которые в основном были влюбленными в меня. Но и просто влюбленные тоже всегда нравились. Правда, меньше нравились, чем те, что были влюблены в меня…
Рафаил Рудольфович. Мам, я хотел с тобой поговорить.
Капитолина Африкановна. Так я с тобой и разговариваю.
Рафаил Рудольфович. Я не про тебя сейчас хотел поговорить, а про себя.
Капитолина Африкановна. Ну, давай, давай поговорим про тебя.
Рафаил Рудольфович. Как ты думаешь, я могу понравиться девушке, если ее мама не очень меня любит? Подожди, это не все. И еще я случайно побил ее прежних женихов, и папа ее тоже меня не очень любит, а еще я намного глупее нее.
Капитолина Африкановна. Это нормальная ситуация. Конечно, она тебя полюбит, не сомневайся. Вот если бы ты был умный, тебя били ее женихи, но обожали ее мама и папа, то у тебя просто не было бы шансов. А так все в порядке.
Рафаил Рудольфович. Да? Но я рыжий. А она нет.
Капитолина Африкановна. Вот это хуже.
Рафаил Рудольфович. Ты про этот предрассудок?
Капитолина Африкановна. Неписанное правило запрещает жить рыжим и черным в одном месте. Это, конечно, ерунда. Мы давно нарушаем это правило и ничего страшного не происходит.
Рафаил Рудольфович. Значит, все не так плохо?
Капитолина Африкановна. Нет, не так. Все еще хуже. Мы можем нарушать правила, но не в силах преодолеть закон.
Рафаил Рудольфович. А что, есть закон, запрещающий рыжим тараканам влюбляться в черных? Как он называется этот закон? Как?
Капитолина Африкановна. Закон природы.
Рафаил Рудольфович. Значит нужно его изменить!
Капитолина Африкановна. Это невозможно.
Рафаил Рудольфович. Ты хочешь сказать, что за триста миллионов лет ни один рыжий таракан до меня не влюблялся в черную тараканиху?
Капитолина Африкановна. Влюблялся.
Рафаил Рудольфович. Вот видишь! И что? Чем это закончилось?
Капитолина Африкановна. Появилось правило, запрещающее жить рыжим и черным тараканам в одном месте.
Рафаил Рудольфович. Ну почему? Почему нельзя?
Капитолина Африкановна. Знаешь, от чего вымерли мамонты?
Рафаил Рудольфович. Нет, не знаю. Какое мне дело до мамонтов?
Капитолина Африкановна. Они нарушили закон природы.
Рафаил Рудольфович. Ты хочешь сказать, что если я нарушу закон…
Капитолина Африкановна. Никто точно не знает. Но все боятся.
Рафаил Рудольфович. Но что же мне делать? Я ведь уже влюблен!
Капитолина Африкановна. Вот это мне не нравится! Очень не нравится!

СВЕТ. ТЕМНОТА.
Пульхерия Модестовна. Модест Аскольдович, папочка!
Модест Аскольдович. Что? Что такое? Не трогайте меня! Мне сейчас не до вас.
Пульхерия Модестовна. Пожалуйста, папочка, выслушайте меня.
Модест Аскольдович. Почему именно я? Пусть вас мама выслушает. Я все равно ничего в жизни не понимаю.
Пульхерия Модестовна. Нет, Рогнеда Пафнутьевна меня не поймет. Только вы можете мне помочь. Только вы! Ну, пожалуйста!
Модест Аскольдович. Хорошо, хорошо, я слушаю. Но я все равно ничего не понимаю!
Пульхерия Модестовна. Папочка, зачем вы пригласили Рафаила Рудольфовича к нам в гости?
Модест Аскольдович. Я совершил ошибку. Что, вы меня до самой смерти за это казнить будете? Он хотел спеть на вашей свадьбе. Ничего особенного. Вас мамочка ко мне подослала?
Пульхерия Модестовна. Нет. Я сама к вам пришла. За советом.
Модест Аскольдович. Так я и поверил. Вам мои советы ни к чему. Что бы я вам не посоветовал, вы все равно мамочку слушать будете. А мои советы вам нужны только затем, чтобы потом было, кого обвинить, если что-нибудь не так получится!
Пульхерия Модестовна. Папа, я хотела спросить вас, как мужчину. Как самца. Или по этому поводу мне тоже лучше обратиться к маме?
Модест Аскольдович. Нет, в этом случае, лучше ко мне. Я тебя внимательно слушаю, доченька!
Пульхерия Модестовна. Кого можно любить, а кого нельзя?
Модест Аскольдович. В каком смысле? Всех можно. Странный вопрос.
Пульхерия Модестовна. Что значит всех? Этих тоже можно? Ну, Вы понимаете о ком я.
Модест Аскольдович. Нет, этих, конечно, любить нельзя. Они чересчур жестоки. Особенно по отношению к нам. Но их можно понять. При столь низком уровне образования, воспитания и завышенной самооценке они не видят дальше собственного носа. А ограниченность интеллекта всегда приводит к неконтролируемой агрессии. Раз непонятно – значит плохо, раз плохо – хватай дихлофос! Звериная философия! А еще называют себя царями природы! Таких, как они, можно жалеть, но любить нельзя!
Пульхерия Модестовна. Понятно. Кого еще нельзя?
Модест Аскольдович. Так, так, так… Даже не знаю. Вроде, всех остальных можно.
Пульхерия Модестовна. Это хорошо. Тогда у меня еще вопрос. Я могу понравиться юноше, который совсем меня не знает? Который видел меня всего два раза в жизни, а говорил со мною только одну минуту?
Модест Аскольдович. Не сомневаюсь! Вот когда он будет встречаться с вами каждый день, разговаривать часами напролет и хорошенько вас узнает, то тут я ни за что не ручаюсь. А пока все в порядке!
Пульхерия Модестовна. Спасибо, папочка! Я побегу тогда.
Модест Аскольдович. Подождите, Пульхерия Модестовна. С вами мама инструктаж проводила?
Пульхерия Модестовна. Про теорему-аксиому? Да, еще на прошлой неделе.
Модест Аскольдович. А про Рафаила Рудольфовича?
Пульхерия Модестовна. Нет, а что?
Модест Аскольдович. Нет, ничего.
Пульхерия Модестовна. Как ничего? Вы же не просто так спросили.
Модест Аскольдович. Мало ли, что я спросил. Пусть вам мама расскажет. Я все равно ничего в жизни не понимаю!

СВЕТ. ТЕМНОТА.

Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет, дорогая Цецилия Модестовна! Мы никому не выдадим тот секрет, который вы от нас скрываете. Ну, расскажите же, наконец, а то мы умрем от любопытства!
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Хотя Онуфрий Афиногенович и потерял частично дар речи, но ему тоже интересно, о чем таком вы хотите, но не можете нам рассказать. Так, Онуфрий Афиногенович?
Онуфрий Афиногенович. Тошно так!
Цецилия Модестовна. Ой, уважаемые юноши, я действительно не знаю, могу ли я вам доверить этот секрет. Дело в том, что он не только мой. То есть он вообще не мой, но я его знаю.
Дормидонт Христофорович. Тогда точно можете. Свой секрет нужно беречь, а чужим лучше поделиться с друзьями.
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Тем более, что этот секрет все равно останется секретом, ведь о нем никто кроме нас не узнает! Правильно я говорю?
Онуфрий Афиногенович. Ештештвенно!
Цецилия Модестовна. Нет. Лучше я все-таки не буду вам рассказывать. Это нехорошо. Мне, ведь тоже его по секрету сказали, а я вдруг возьму, да разболтаю. Нехорошо!
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет, подождите делать выводы. Вот скажите мне, это просто секрет или великая тайна?
Цецилия Модестовна. Я пока не размышляла над этим. Дайте-ка я подумаю. Ну, ничего великого я в этом не вижу… Нет, скорее всего это не тайна.
Дормидонт Христофорович. Замечательно! Если бы это была тайна, то мы не стали бы к вам приставать с расспросами. Тайну выдавать нехорошо, это мы все прекрасно понимаем! Но, заметьте, что иметь секреты от настоящих друзей тоже нехорошо!
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Вот у нас от вас нет секретов! Если не верите, спросите все, что вам захочется у Онуфрия Афиногеновича, и он вам честно ответит на любой вопрос!
Цецилия Модестовна. То есть, вы считаете, что я должна вам рассказать?
Онуфрий Афиногенович. Абшолютно велно!
Цецилия Модестовна. И ничего плохого в этом нет?
Дормидонт Христофорович. Наоборот! Будет неправильно, если вы промолчите!
Цецилия Модестовна. Ну, раз вы так думаете…
Рафаил Рудольфович. Здравствуйте! Как хорошо, что я встретил вас всех вместе! Это большая удача! Нет, нет, не пугайтесь! Я совсем не зол на вас. Я просто хотел извиниться! Особенно перед вами, Дормидонт Христофорович. Что это у вас с лицом? Что это с ним, Ардалион Галактионович? Странные вы сегодня. Онуфрий Афиногенович, вы меня пугаете. У вас все в порядке? Ну, хоть вы мне объясните, что происходит, Цецилия Модестовна. Ой, простите! Вы что заболели все? Может за Модестом Аскольдовичем сбегать? Ну не хотите, как хотите. Тогда я, пожалуй, пойду. Извините меня еще раз. И помните, что я на вас не обижаюсь! До встречи! Выздоравливайте!
Дормидонт Христофорович. Вы посмотрите, какой наглец! Мы ему свое отношение демонстрируем, а он нас психами обзывает!
Ардалион Галактионович. Грубая натура! Нет в нем тонкой чувствительности. Другой бы на его месте от стыда сгорел, а этот даже не обижается!
Онуфрий Афиногенович. Ни штыда ни шовешти!
Цецилия Модестовна. А секрет-то, между прочим именно про него! Но я вижу, вам уже неинтересно…
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет, как раз теперь смертельно любопытно!
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Говорите немедленно!
Онуфрий Афиногенович. Шлажу и вше!
Цецилия Модестовна. Представьте себе, что не всем Рафаил Рудольфович кажется таким неприятным, как считаете вы.
Дормидонт Христофорович. Не может быть!
Цецилия Модестовна. Еще как может!
Ардалион Галактионович. Неужели вы хотите сказать, что кому-то он кажется симпатичным?
Цецилия Модестовна. Вы даже не представляете себе, как вы близки к истине!
Дормидонт Христофорович. Говорите, пожалуйста!
Цецилия Модестовна. Я боюсь, что вам, Дормидонт Христофорович, мои слова особенно не понравятся. Особенно!
Ардалион Галактионович. Тогда рассказывайте смело! Дормидонт Христофорович крепкий юноша, он выдержит!
Онуфрий Афиногенович. Тошно! Долмидонт – шкала!
Цецилия Модестовна. Хорошо. Только один вопрос, а какой интерес для меня рассказывать вам то, чего вы не знаете? Что вы для меня за это сделаете?
Дормидонт Христофорович. Все, что попросите!
Ардалион Галактионович. Любое ваше желание!
Онуфрий Афиногенович. Хоть жвежду ш неба!
Цецилия Модестовна. Звезду мне пока не надо. Я из принципа вам расскажу, без всякой выгоды. Правда дороже всего! А теперь держите Дормидонта Христофоровича. Готовы? Пульхерия влюбилась в рыжего!
Ардалион Галактионович. Дормидонт!
Онуфрий Афиногенович. Хлиштофолыч!
Дормидонт Христофорович. Вы уверены?
Цецилия Модестовна. Она сама мне созналась. Но это секрет! Нет, теперь это тайна!

СВЕТ. ТЕМНОТА.

Рогнеда Пафнутьевна. Ну и кого вы здесь дожидаетесь, Рафаил Рудольфович?
Рафаил Рудольфович. Я? Я никого не жду. Так, гуляю просто.
Рогнеда Пафнутьевна. Не надо! Вы меня не проведете! Вы Пульхерию Модестовну ждете? Сознавайтесь немедленно!
Рафаил Рудольфович. Да, я жду Пульхерию Модестовну.
Рогнеда Пафнутьевна. Не дождетесь! Она мне все про ваши шуры-муры рассказала! Больше вы ее не увидите, так и знайте!
Рафаил Рудольфович. Почему не увижу?
Рогнеда Пафнутьевна. Да вы что, совсем ничего не соображаете? Вы себя в зеркало видели?
Рафаил Рудольфович. Видел.
Рогнеда Пафнутьевна. Вам не показалось, что там отражается кто-то очень рыжий?
Рафаил Рудольфович. Показалось.
Рогнеда Пафнутьевна. А на Пульхерию Модестовну вы внимательно смотрели?
Рафаил Рудольфович. Внимательно.
Рогнеда Пафнутьевна. И что?
Рафаил Рудольфович. Она красивая.
Рогнеда Пафнутьевна. Да! Но она не рыжая! Не рыжая! Какой вывод?
Рафаил Рудольфович. Не обязательно быть рыжей, чтобы быть красивой.
Рогнеда Пафнутьевна. Ну почему все мужики, как только влюбляются, так сразу становятся безмозглыми?
Рафаил Рудольфович. Я не знаю.
Рогнеда Пафнутьевна. А я вас об этом и не спрашиваю. Ладно, придется говорить прямым текстом. По неписанному правилу рыжие не должны жить рядом с черными. Поэтому вы уйдете сначала просто отсюда, а потом вообще куда подальше и как можно быстрее! Ясно?
Рафаил Рудольфович. Я не уйду.
Рогнеда Пафнутьевна. Это еще почему?
Рафаил Рудольфович. Потому что, как вы правильно заметили, я влюблен в Пульхерию Модестовну.
Рогнеда Пафнутьевна. Вот! Вот теперь мы подошли к самому главному. Я не знаю, как было у вас там… Там, откуда вы к нам прибыли. А у нас в таких случаях принято спрашивать согласия родителей. Я мать! Ну-ка спросите у меня, какое у меня мнение?
Рафаил Рудольфович. Рогнеда Пафнутьевна…
Рогнеда Пафнутьевна. Никогда! Во-первых, потому, что мне это не нравится! А во-вторых, потому, что это невозможно! Никто не может преодолеть закон природы. Рыжие не могут жениться на черных, а черные на рыжих! И любить тоже не могут! Никогда!
Рафаил Рудольфович. Но ведь я же люблю!
Рогнеда Пафнутьевна. Вот я и говорю, что это противоестественно! А потом, вы знаете, чем это может закончиться? Знаете?
Рафаил Рудольфович. Нет, не знаю.
Рогнеда Пафнутьевна. Все! Разговор окончен. Пульхерию Модестовну вы больше не увидите. Она под домашним арестом и под охраной. А завтра она выходит замуж! За кого неважно, лишь бы был не рыжий. Это решено, можете не возражать. И петь вы там не будете, не надейтесь! Кроме того, с вами здесь больше никто не будет разговаривать. Никогда и ни о чем! Больше вы для нас не существуете. Ищите другое место для проживания! Прощайте.

СВЕТ. ТЕМНОТА.
Модест Аскольдович. Так, так, так… Я извиняюсь. Я не сам пришел. Меня послали. Я даже не знаю, как начать…
Капитолина Африкановна. Раз послали, и пришел, то придется как-нибудь начинать.
Модест Аскольдович. Я что-то так разволновался, что даже и не представился. Модест Аскольдович.
Капитолина Африкановна. А где Рогнеда?
Модест Аскольдович. Пафнутьевна? Она дома, где ей еще быть? Здравствуйте.
Капитолина Африкановна. А я догадывалась, что рано или поздно она кого-нибудь обязательно ко мне подошлет.
Модест Аскольдович. Значит, мой визит не стал для вас полной неожиданностью? Это хорошо. А то мне очень неловко приходить без приглашения, у нас так не принято.
Капитолина Африкановна. Ладно, я не капризная, я потерплю.
Модест Аскольдович. Мне было бы значительно легче продолжать разговор, если бы вы подсказали, как я могу к вам обращаться.
Капитолина Африкановна. Зови меня Капой.
Модест Аскольдович. Нет, извините, Капой я не могу.
Капитолина Африкановна. Ах да, я забыла совсем! Вы можете обращаться ко мне миледи, мадам или просто Капитолина Африкановна. Так удобнее?
Модест Аскольдович. Да, значительно удобнее, мадам Капитолина Африкановна.
Капитолина Африкановна. Ну и с чем вас ко мне послали?
Модест Аскольдович. Дело в том, мадам Капитолина Африкановна, что у вас есть сын.
Капитолина Африкановна. Вы думаете, я об этом раньше не знала?
Модест Аскольдович. Знали, конечно. Просто у нас тоже есть, но дочь. Точнее их две, но речь только об одной. Вы меня пока не перебивайте, пожалуйста, а то я и так очень волнуюсь. Что я хотел сказать? У вас сын, у нас дочь. И это беда! То есть пока это еще только проблема, но она может стать бедой!
Капитолина Африкановна. Вы хотите сказать, что они влюблены друг в друга?
Модест Аскольдович. Именно так. Я не расист, но вы понимаете, что существует определенный закон. Лично мне вполне симпатичен Рафаил Рудольфович, против него я ничего не имею. Но нужно что-то делать, как-то решать проблему.
Капитолина Африкановна. И что вы предлагаете?
Модест Аскольдович. Опять же должен заметить, что лично я ничего не предлагаю. Но в некоторых кругах сложилось определенное мнение на этот счет. Многие думают, что в нынешних обстоятельствах вам нужно срочно уехать отсюда.
Капитолина Африкановна. Кто так решил?
Модест Аскольдович. Это мнение большинства, то есть практически общественное мнение.
Капитолина Африкановна. Дорогой мой, вы же прекрасно знаете, что у большинства нет своего мнения. У него не может быть никакого мнения вообще! Большинство не способно думать! Оно послушно повторяет то, что кто-то решил сделать их мнением. Кто-то, кто мыслит самостоятельно, не обращая внимания на то самое большинство. Вот я и спрашиваю, кто этот кто-то?
Модест Аскольдович. Так, так, так… Я даже не знаю. Возможно, Рогнеда Пафнутьевна. Хотя и Дормидонт Христофорович тоже, и Онуфрий Афиногенович, и…
Капитолина Африкановна. Ну а вы? Вы-то что думаете?
Модест Аскольдович. Скорее всего, я из того самого большинства, которое не способно думать. Я уже вообще ничего не понимаю в жизни. Совсем ничего.
Капитолина Африкановна. Это очень хорошо. Я заметила, что чем лучше мы разбираемся в жизни, тем меньше понимаем, что с нами в действительности происходит. Уметь жить, это всего лишь способность существовать по правилам. И разбираться в ней легко, даже думать не надо. Совпадает с правилом – хорошо, не совпадает – плохо. А жизнь не хочет влезать в придуманные нами правила, ей в них тесно. Чем правильнее мы живем, тем меньше видим саму эту жизнь. Я тоже ничего не понимаю в жизни, но я хотя бы хочу понять. И что-нибудь изменить!
Модест Аскольдович. Тут я с вами совершенно согласен. Вот, к примеру, эти! Вы знаете о ком я. Они всегда относились к нам негативно, а почему? Мы, ведь, совершенно не мешаем им жить. Они просто нас не любят! Мы им не нравимся и все! Но это можно изменить. Мы могли бы хоть раз собраться все вместе и провести уборку в чьей-нибудь квартире. Кто лучше нас может вычистить все уголки и щелочки? Никто! И они тут же полюбили бы нас! Так, как они любят собак за преданность, а кошек за ласку! Таракан стал бы домашним другом и соратником! Но нет! Гордость не позволяет! Нам триста миллионов лет и мы не будем пресмыкаться перед малообразованным видом! А я уверен, что мы можем сосуществовать мирно!
Капитолина Африкановна. А рыжие и черные?
Модест Аскольдович. В каком смысле?
Капитолина Африкановна. Если вы говорите, что мы могли бы сосуществовать даже вместе с этими, то почему мы не можем договориться между собой. Рыжие и черные?
Модест Аскольдович. Ну, потому, что про этих я говорил гипотетически, виртуально. Это некий прожект, мечта, так сказать. А реальная жизнь она другая. Раз так устроено, то нужно терпеть.
Капитолина Африкановна. Зачем? Почему нельзя поступить против правил? Если наши дети любят друг друга, а закон запрещает им это, то это плохой закон! Его нужно изменить!
Модест Аскольдович. Так, так, так… Вы же знаете, что однажды наши предки уже пытались преодолеть его. И это закончилось чем-то страшным. Правда, никто не помнит чем именно.
Капитолина Африкановна. Конечно, не помнит. Потому, что это произошло двести пятьдесят миллионов лет назад! За это время мир изменился сто тысяч раз до полной неузнаваемости! Сдвинулись горы и пересохли моря, рыбы научились ходить по суше, а эти вообще полетели в космос! Все меняется, и только мы остаемся все такими же тараканами, как и миллионы лет назад! С нами ничего не происходит!
Модест Аскольдович. Зато мы не вымерли, как мамонты.
Капитолина Африкановна. Да лучше бы мы вымерли! Мамонты жили полноценной жизнью, они стремились измениться и погибли. Зато теперь эти носятся с их костями, как с драгоценностями! Они мечтают возродить мамонтов и сделают это, в конце концов! А мы с нашей трусостью не изменимся никогда!
Модест Аскольдович. Так, так, так… Я не понимаю, что вы предлагаете сделать?
Капитолина Африкановна. Ничего я не предлагаю. Просто мы с сыном остаемся здесь. Так и передайте общественному мнению. Пусть произойдет то, что должно произойти. Если они действительно любят друг друга, то никто и ничто их не остановит. Я за любовь, потому, что она и есть жизнь. Мы остаемся. А там видно будет.
Модест Аскольдович. А вы не боитесь? Ну, того страшного, чего мы не помним?
Капитолина Африкановна. Естественно боюсь. Но это ничего не меняет. Тем более, что там, где мы жили раньше, романтические истории принято заканчивать хеппи ендом!
Модест Аскольдович. Да? А у нас все обычно заканчиваются дихлофосом.
Капитолина Африкановна. Не пугайте меня, я сделала выбор. Мы остаемся!
Модест Аскольдович. Позвольте мне признаться, мадам Капитолина Африкановна, что я искренне преклоняюсь перед вашим решением. Так, так, так… И еще… Я тоже за любовь. Пусть, наконец, хоть что-то изменится. Только не говорите об этом Рогнеде Пафнутьевне, ее я боюсь чуть больше, чем конца света.

СВЕТ. ТЕМНОТА.

Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет, дорогие мои друзья, не надо меня жалеть! Жалость унижает. Хотя сердце мое и разбито навеки, но я не буду впадать в уныние.
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Грусть нам ни к чему. Во-первых, Пульхерия Модестовна обязательно одумается. А во-вторых, даже если и не одумается, то мы ей все равно не позволим больше видеться с этим рыжим! Так, Онуфрий Афиногенович?
Онуфрий Афиногенович. Только чележ мой тлуп!
Ардалион Галактионович. Вам не о чем беспокоиться, Дормидонт Христофорович. Раз нам поручили охрану, то, значит, нам доверяют! А раз нам доверяют, то нас по-прежнему рассматривают в качестве женихов!
Дормидонт Христофорович. Легко вам рассуждать, Ардалион Галактионович! Ваша любезная Цецилия Модестовна не влюбилась в невесть кого. У Онуфрия Афиногеновича тоже нет проблем, заживут его зубы, и будет себе преспокойно пить свой любимый чай! А мне как дальше жить?
Ардалион Галактионович. Давайте рассудим трезво. Не надо все так близко принимать к сердцу…
Дормидонт Христофорович. Я не могу трезво! У меня в голове не укладывается, что она могла так со мной поступить! Чем я хуже рыжего? Чем?
Онуфрий Афиногенович. Нищем! Вы – шовелшенштво!
Дормидонт Христофорович. Не надо меня успокаивать! Я сам могу справиться со своими переживаниями!
Ардалион Галактионович. Мы вовсе и не пытаемся вас жалеть! Я вообще не вижу никакой причины для грусти. Подумаешь, какая потеря. Да стоит вам только свиснуть, и к вам тут же сбегутся сотни невест! Вам придется укладывать их штабелями!
Дормидонт Христофорович. Зачем? Зачем мне сотни невест? Мне нужна одна! И, потом, я совсем не умею свистеть!
Онуфрий Афиногенович. Я ваш наущу! Шмотлите.
Ардалион Галактионович. Да, это очень просто, только нужна небольшая тренировка.

СВЕТ. ТЕМНОТА.
 
Пульхерия Модестовна. Вы с ума сошли, Рафаил Рудольфович? Как вы сюда попали? Вас же могут увидеть! Вам что, жить надоело?
Рафаил Рудольфович. Нет, Пульхерия Модестовна, как раз именно теперь мне очень хочется жить.
Пульхерия Модестовна. Но как вы пробрались мимо охраны?
Рафаил Рудольфович. Не знаю. Они заняты, они учат Дормидонта Христофоровича свистеть.
Пульхерия Модестовна. Это очень странно. Но зачем вы здесь?
Рафаил Рудольфович. Вы хотели поговорить со мной о Софокле.
Пульхерия Модестовна. Ох, сейчас мне совсем не до Софокла! Они не разрешают мне больше видеться с вами! Я не могу нарушить запрет. Это плохо!
Рафаил Рудольфович. Тогда закройте глаза, и вы не будете со мной видеться.
Пульхерия Модестовна. Хорошо, пусть так. Но они и разговаривать с вами запретили.
Рафаил Рудольфович. А слушать? Слушать меня вам не запретили?
Пульхерия Модестовна. Нет, про это мамочка ничего не говорила.
Рафаил Рудольфович. Значит, вы можете закрыть глаза и слушать меня, ничего не нарушая.
Пульхерия Модестовна. Да, наверное. А вдруг кто-нибудь войдет?
Рафаил Рудольфович. Вряд ли. Рогнеда Пафнутьевна за что-то ругает Модеста Аскольдовича и, похоже, ей это очень нравится. А Дормидонт Христофорович никак не научится свистеть. Им пока не до вас.
Пульхерия Модестовна. Ну, хорошо. Тогда я закрываю глаза. Почему вы молчите? Что вы там делаете?
Рафаил Рудольфович. Ничего особенного. Смотрю на вас.
Пульхерия Модестовна. Зачем? Не надо на меня смотреть. Вы говорили, что я буду вас слушать, а сами молчите. Это нечестно. А что вы сейчас делаете?
Рафаил Рудольфович. Смотрю на вас.
Пульхерия Модестовна. Опять? Я же вам запретила. Перестаньте немедленно! Отвернитесь! Иначе я обижусь.
Рафаил Рудольфович. Не надо! Я отвернулся.
Пульхерия Модестовна. Вы опять на меня смотрите. Говорите, что отвернулись, а сами смотрите.
Рафаил Рудольфович. Почему вы так решили, вы же не видите?
Пульхерия Модестовна. А мне и не нужно видеть, я чувствую. Ладно, смотрите, если хотите, только не молчите. Зачем вы пришли? А вот это, что сейчас было? Что вы сейчас сделали?
Рафаил Рудольфович. Ответил на ваш вопрос. Вы спросили, зачем я пришел, и я ответил.
Пульхерия Модестовна. Нет, вы не ответили. Вы меня поцеловали.
Рафаил Рудольфович. А разве это не ответ?
Пульхерия Модестовна. За такой ответ я должна была бы дать вам пощечину. Но мне почему-то совсем не хочется.
Рафаил Рудольфович. Я пришел сказать вам, что никуда отсюда не уеду. Ни за что.
Пульхерия Модестовна. Знаете, мне кажется, что дальше сидеть с закрытыми глазами, уже не имеет никакого смысла. Мы уже и так все, что можно, нарушили. Но, прежде, чем я открою глаза, я еще раз хотела бы получить ответ на свой вопрос. Зачем вы пришли?
Рафаил Рудольфович. Я пришел сказать…
Пульхерия Модестовна. Это я уже поняла. Ответьте молча. А как вас называет мама?
Рафаил Рудольфович. Только не смейтесь. Рафиком.
Пульхерия Модестовна. Я тоже буду звать вас Рафиком! А вы меня Пулечкой! Вы согласны?
Рафаил Рудольфович. Конечно. И еще, давайте говорить друг другу ты.
Пульхерия Модестовна. Зачем? Это неприлично. И неудобно как-то…
Рафаил Рудольфович. А ты попробуй, Пулечка! Слышишь, теперь я с тобой говорю так, словно мы знакомы миллион лет.
Пульхерия Модестовна. Да, ты это говоришь так, как будто ты имеешь право говорить со мной о чем угодно.
Рафаил Рудольфович. Потому, что ты самая удивительная, самая красивая и добрая на свете.
Пульхерия Модестовна. Подожди, Рафик. Ответь мне еще раз, зачем ты пришел?
Цецилия Модестовна. Как интересно. Чем это таким вы здесь занимаетесь?
Пульхерия Модестовна. Ой, Цыцечка, как хорошо, что пришла не мамочка! Я так напугалась! Ужас!
Рафаил Рудольфович. Здравствуйте, Цецилия Модестовна. Я тоже очень рад вас видеть.
Цецилия Модестовна. Ну, с вами мне разговаривать нельзя, поэтому я и здороваться не буду. А, вот к вам, Пульхерия Модестовна, у меня есть несколько вопросов. У меня и у Рогнеды Пафнутьевны.
Пульхерия Модестовна. А что, мамочка тоже здесь?
Цецилия Модестовна. Пока нет. Но я могу ее позвать.
Пульхерия Модестовна. Не надо, Цыцечка! Мы же сестры, мы любим друг друга.
Цецилия Модестовна. Ну, предположим, любите вы не меня, а этого. Хотя вам и запретили с ним видеться.
Пульхерия Модестовна. А я и не виделась! Я все время сидела с закрытыми глазами.
Цецилия Модестовна. Это вы маме расскажете и всем остальным тоже.
Рафаил Рудольфович. Уважаемая, Цецилия Модестовна. Вы хоть и не собирались со мной разговаривать, но ответьте честно на один вопрос. Вы, правда, такая вредная или прикидываетесь?
Цецилия Модестовна. Что? Я вредная? Это ваша Пулечка невыносимая! Сколько раз я ей говорила, что открытие теории относительности Эйнштейном и великие исследования Зигмунда Фрейда равносильны по своей исторической значимости? А она спорит и спорит!
Пульхерия Модестовна. Я не спорю! Это вы не хотите признать очевидное! Всем известно, что эстетика постмодернизма не создает базу для развития искусства, а лишь усугубляет проблемы эклектики в нем!
Рогнеда Пафнутьевна. Почему такие крики? Что вы раскричались, девочки?
Пульхерия Модестовна. Извините, Рогнеда Пафнутьевна…
Цецилия Модестовна. Простите, мамочка!
Рафаил Рудольфович. Здравствуйте. Действительно, такие шумные девушки.
Рогнеда Пафнутьевна. Модест! Дормидонт Христофорович!!! Мужики! Он здесь!
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет, этого не может быть!
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Он не мог проскочить мимо нас! Мы же следили!
Рогнеда Пафнутьевна. Хорошо, а это тогда кто?
Онуфрий Афиногенович. Милаж! Пливидение или плошто дух!
Рогнеда Пафнутьевна. Не говорите глупостей, никакой это не мираж. Это самый натуральный рыжий таракан!
Рафаил Рудольфович. Меня зовут Рафаил Рудольфович.
Рогнеда Пафнутьевна. Мы с вами не разговариваем.
Пульхерия Модестовна. Мамочка!
Рогнеда Пафнутьевна. Ты тоже молчи! А где Модест Аскольдович?
Модест Аскольдович. Я? Я здесь.
Рогнеда Пафнутьевна. Тогда почему вы ничего не делаете? Вы отец или кто? К вашей дочери пробрался рыжий таракан. Давайте, выскажите свое мнение! Возмущайтесь, кричите! Морду ему набейте, в конце концов!
Модест Аскольдович. Так, так, так… Одну минуточку, я не могу так сразу, я должен подумать.
Рогнеда Пафнутьевна. Тряпка, а не мужик! А вы что замерли, женишки? Вы же собирались мстить? Вперед, время пришло!
Дормидонт Христофорович. Нет, нет, нет, тут нельзя торопиться! Модест Аскольдович прав, нужно подумать.
Ардалион Галактионович. Да, да, да! Тем более что морду бить мы ему уже пробовали, и это очень плохо закончилось.
Онуфрий Афиногенович. Больно и неплиятно!
Рогнеда Пафнутьевна. Ну что ж, раз больше некому, придется мне. Все приходится делать самой, абсолютно все. Даже морду бить!
Капитолина Африкановна. Вы знаете, дорогая Рогнеда Пафнутьевна, я вас очень хорошо понимаю. У меня точно такая же проблема.
Рогнеда Пафнутьевна. Так, а это еще кто? Кто это, я вас спрашиваю?
Модест Аскольдович. Это мадам Капитолина Африкановна.
Рафаил Рудольфович. Это моя мама.
Капитолина Африкановна. Здравствуйте.
Рогнеда Пафнутьевна. Как хорошо, что вы пришли! Как раз вовремя. Я тут только что собиралась бить морду вашему сыну. В воспитательных целях. Но раз вы хотите его забрать, потому что вы уезжаете, то мы не возражаем! Счастливого вам пути!
Капитолина Африкановна. Я бы с удовольствием поучаствовала в вашем мордобое, поскольку мы никуда не собирались уезжать, но сейчас у нас у всех немного другие проблемы.
Рогнеда Пафнутьевна. Да? Интересно, какие же?
Капитолина Африкановна. По всему дому воняет дихлофосом. И вонь эта постоянно усиливается.
Дормидонт Христофорович. Сбылось предсказание! Конец света!
Ардалион Галактионович. Это из-за рыжего и Пульхерии?
Онуфрий Афиногенович. Нешомненно! Вше иж-жа них! Калаул!
Цецилия Модестовна. Папочка, мы умрем?
Модест Аскольдович. Нет! Или да! Не знаю! Нужно что-то делать!
Цецилия Модестовна. Мне страшно! Спасите меня!
Рогнеда Пафнутьевна. Доигрались! Вот она ваша любовь! Вот она! Мы все погибнем!
Рафаил Рудольфович. Тихо! Прекратите бессмысленную беготню! Всем стоять! Слушайте меня внимательно. Разбегайтесь в разные стороны и прячьтесь как можно лучше. Вы считаете, что это я во всем виноват? Тогда я сам все и исправлю. Я остановлю их!
Капитолина Африкановна. Ты уверен, что тебе это нужно? В прошлый раз они тебя почти поймали!
Рафаил Рудольфович. Я разберусь. Беги, мам! Бегите все! Быстро!
Пульхерия Модестовна. Рафик! Но как ты их остановишь? Как?
Рафаил Рудольфович. Я буду петь.
Пульхерия Модестовна. Не понимаю…
Рафаил Рудольфович. Они никогда в жизни не видели поющего таракана. Они не станут лить на меня дихлофос. Они захотят поймать меня!
Пульхерия Модестовна. И что?
Рафаил Рудольфович. И я убегу!
Пульхерия Модестовна. А вдруг? Вдруг они поймают тебя?
Рафаил Рудольфович. Тогда мы больше никогда не увидимся. Ты очень красивая! Беги!
Пульхерия Модестовна. Прощай, Рафик! Я люблю тебя!
 
СВЕТ.

РАФАИЛ РУДОЛЬФОВИЧ ПОЕТ!

ТЕМНОТА.

Эммануил Дормидонтович. Нет, нет, нет! Уважаемый Мафусаил Ардалионович и любезный Иннокентий Онуфриевич, тут я с вами не согласен. Таракан не просто по своему развитию превосходит человека… Нет, нет, нет! Таракан изначально являлся венцом творения! Раз и навсегда! И никакой эволюции вида! Заметьте, никакой! И о чем, по-вашему, это говорит?
Мафусаил Ардалионович. Простите, Эммануил Дормидонтович, но ответ на поверхности, а намеки ваши прозрачны. Да, да, да! Ответ на поверхности. Однако я не вижу никакого явного превосходства в отсутствии эволюции вида. Это, как минимум, спорно.
Эммануил Дормидонтович. Нет, нет, нет! Вы лукавите! Вот давайте спросим мнение Розалии Рафаиловны. Пусть она рассудит наш спор.
Розалия Рафаиловна. Вы же знаете, что я не люблю эти ваши заумные разговоры. Сегодня вечером у меня концерт и я не хочу забивать себе голову всякой чепухой. Спросите лучше Иннокентия Онуфриевича.
Иннокентий Онуфриевич. Так вам же прекрасно известны мои взгляды, Розалия Рафаиловна. Кстати, отменный у вас чай, Мафусаил Ардалионович. Пью и наслаждаюсь… Сказочный букет ароматов!
ТЕМНОТА.
НО ВПЕРЕДИ ВИДЕН СВЕТ.