Непреодолимое препятствие (Лошадиная песня)

В соответствии с действующим законодательством об авторском праве театры, заинтересованные в постановке пьесы, должны обращаться за разрешением на их использование непосредственно к правообладателям или их литературным агентам.
Пьеса зарегистрирована в РАО.

                  Дмитрий Калинин

Непреодолимое препятствие.
Лошадиная песня в двух действиях.

 

Действующие лица

Антонина Тихоновна Брыкова – Владелец конноспортивного клуба «Алмаз»
Иван Степанович Галопов – Владелец конноспортивного клуба «Нефтебаза»
Василий Васильевич Васильков – Всадник КСК «Алмаз»
Раиса Лимония – Всадник КСК «Нефтебаза»
Зяма Израилевич Седло – Коновод КСК «Алмаз»
Василиса – Дочь Ивана Степановича Галопова
Семен Подковкин – крестьянин
Гомер (Гамлет) – молодой, подающий надежды, конь КСК «Алмаз»
Thunder Тундер (Гром) – конь, чемпион мира из КСК «Нефтебаза»
Blitz Блиц (Молния) – кобыла, чемпионка мира из КСК «Нефтебаза»
Stur Штур (Упрямый) – опытный конь из КСК «Алмаз»
Закат – старый деревенский конь
Офелия (Фекла) – молодая деревенская кобыла

  

***

Семен. Вот, елки-палки, жизнь. И не разобраться. Что тут убудет, то там прибудет. Не работает! А бином Ньютона, елки-палки, это кому? Пудрят народу мозги. Телевизор что показывает? А тут убывает и убывает. Пифагора знаешь? А я знаю, елки-палки. Пи эр квадрат! Не понимаешь, елки-палки? Правильно. А почему, елки-палки? Потому, что ты скотина, а я человек. А оно только убывает. Вот я тебя зачем, елки-палки, кормлю? Чтобы от тебя прибывало. Не работает, елки-палки. Убывает! А ты мне на Феклу не показывай. Она молодая. Хотя от нее, елки-палки, тоже не прибудет. А если что и прибудет, то убудет в два раза больше. Вот, елки-палки, какая жизнь. Ладно, сена я тебе дал, а овса нет, потому как не прибывает. Не фыркай на меня. Фекле дам, вдруг, елки-палки, от нее чего и прибудет.

 

***

Василиса. Я от жизни, Васенька, давно ничего не жду. Нет в ней смысла. Стой на месте, я не с тобой разговариваю. Она, эта жизнь, Васенька, фатальна и бессмысленна. Сугубо индивидуальна, но не однозначна. Стой же, кому говорю! Без тебя, Васенька, она мне и не нужна вовсе. Не за глаза я тебя люблю, Васенька, а за то, чего ты сам в себе не понимаешь. Стой! Я сейчас перестану тебя кормить и все, не даешь сосредоточиться. Стой на месте! Так вот, чего я тебе сказать хотела, Васенька, да никак не решалась, сокол ты мой ясный! Козел ты вонючий! Ненавижу тебя! Тварь поганая! Из-за тебя у меня и жизни нет никакой! Нет жизни! Тварь! Собака паршивая! Тихо, тихо, не дергайся, это я не тебе. Это я ему. Да. И за что я тебя так люблю, сама не знаю? Вот какая у нас тобой жизнь получается. Нет жизни. Нет жизни, Васенька. Ну что вылупился? Кончилась морковка.

 

***

Галопов. Жизнь штука предсказуемая. Если, конечно, ее правильно структурировать, просчитать и грамотно оформить. Укажи в таблице, где у тебя душевная энергия, а где материальные затраты на ее поддержку. И не надо говорить, что бизнес бездушен. Ничего подобного. Сама жизнь – это бизнес. Душа тоже должна давать прибыль. Нет прибыли, нет смысла иметь душу. Такова сегодня жизнь. Если, конечно, хочешь жить хорошо. Ты хочешь жить хорошо? Хочешь. Но не сможешь, потому, что у животных души нет. Или есть? Молчи, если сказать нечего. Хорошо жить можно только, если есть душа. Только не понятно, как жить с этой душой. Она одного просит, а жизнь другого. Хоть и не живи совсем. А жить очень хочется. Вот и приходится считать, структурировать, умножать, вычитать, врать и вертеться. Такая жизнь. Бизнес этот поперек души, чтоб ему пусто было. Только ты меня и радуешь.

 

***

Лимония. Понятно, что пока я первая, жизнь мне улыбается. А потом? Не надо мне только говорить, что никакого потом в жизни нет. Сейчас тоже нет. Есть жизнь. Она, как линейка с делениями. Только одно деление, где ты первый, далее идет длинная нумерация для неудачников. Здесь только один первый, остальные в списке, который никто не читает. Такая жизнь, нужно быть впереди. Пока я на первой строчке этой линейки, все хорошо. Тьфу, тьфу, тьфу! Что потом? Вот только попробуй завтра прыгнуть плохо, только попробуй! Жизнь улыбается победителям, но смеется над аутсайдерами. И не думай, что тебя это не касается. Это ты сейчас стоишь миллионы, а завтра? Ты же даже на колбасу не пригодишься! Не понимаешь? Ладно, ладно, у нас в жизни все хорошо. Тьфу, тьфу, тьфу! Пока все хорошо.

 

***

Брыкова. В этой жизни меня угнетает только быт. Только быт. Тяжелый быт простых граждан. Я так за них переживаю. Я очень ранима и трепетна. Но не все это видят, не многие понимают и никто по-настоящему не ценит. Мне так не хватает понимания. Только не надо так близко ко мне подходить, я еду на деловую встречу с одним депутатом. Ты можешь загадить мой вечерний костюм. Что я тебе сейчас говорила? Ах, да. Я трепетна и ранима и очень переживаю за простых граждан. Ты думаешь, я нормально выгляжу? Депутат, конечно, уже староват, но седьмой развод отучил меня быть чересчур привередливой. Еще раз. В этой жизни меня угнетает только быт. Только быт. Тяжелый быт простых граждан. Я так за них переживаю. Я очень ранима и трепетна. Ему это должно понравиться. Я распоряжусь, чтобы тебя накормили яблоками. Где коноводы? О чем они думают? Никто не хочет работать!

 

***

Седло. Мне нравится эта жизнь. Они думают, что если человек не имеет денег, то он может работать как конь? Моя мама, упокой ее душу, хотя она пока жива, могла бы сделать на такую просьбу ядерный скандал с необратимыми последствиями. А я молчу, но меня никто не ценит. И после этого, я должен тебя кормить? Нет! Но я буду тебя кормить, чтобы потом твои хозяева дали мне средства, на которые я смогу лечить свою ядерную маму. И когда она выздоровеет, я не ручаюсь ни за себя, ни за тебя, ни уж тем более за тех, кто устроил нам такую жизнь. Сейчас я задам тебе овса, а потом мама задаст всем того, что я даже при тебе не хочу произносить вслух. Эта жизнь хочет меня удивить и у нее это получается. Если тебя разделить на равные части, то одним этим копытом ты смог бы решить все финансовые проблемы еврейской автономной области. Господи, почему я не стою пять миллионов евро? Почему? Я не тебя спрашивал. Ешь свой овес. Мне нравится эта жизнь, почему я не нравлюсь ей взаимно?

 

***

Васильков. Что-то, как-то я даже не знаю, как сказать. Или ты думаешь, в чем-то где-то я в жизни не понимаю? Галоп правильный был? Правильный. Что ты на меня уставился, как змея на дудочку? Что? Я тебя на канаву вывел – только прыгай. А ты мне закидку делаешь. К чему? Что я Антонине Тихоновне скажу? Ваши полтора миллиона евро прыгать отказываются? Я в этой жизни что понимаю, то и говорю. Не отворачивайся, когда я с тобой разговоры разговариваю. Ладно, возьми сахар и слушай. Что ты этой лужи боишься? Ну что? Там воды, так и эти не замочишь, копыта. Что ты с нее закидываешься? Ты что, эту мою плохую жизнь испортить хочешь? Нет, не хочешь, сам слышу. Что? Ну, пахнет от меня, а я что, не человек что ли? Я тоже расстроился. Пойду. На сахара еще. Не бойся. Перепрыгнем мы лужу эту. Я в жизни много чего понимаю. Хотя, не понимаю еще больше. Надо идти.

 

***

 

Закат. Странный народ эти люди. Говорят и говорят. Много говорят, длинно. Иногда плачут, иногда смеются. Часто пьяные. Хотя и трезвые тоже болтают много. Придут, еще сена не положат, воды не плеснут, а уже что-то рассказывают. Все у них слова, слова, истории какие-то. И все о себе. Странный народ.
Офелия. Странный. Народ. Странный…
Закат. Ты, Фекла, сама какая-то чудная сегодня. Где ты там летаешь в мечтах своих? Все гнедого ждешь, тонконогого? Нет тут таких, повывелись они в наших краях.
Офелия. Ты, дедушка, зря так говоришь. Я его вчера в небе видела. Вот только долететь до меня он пока не может.
Закат. Ну, раз хочешь верить, верь. Тут я тебе не противник. Может и долетит когда. А на этой земле его нет. Вот мерин у соседей пегий есть, это я видел. Хотя, он тебе ни к чему. Хочется верить, верь. Вера в несбыточное – это тоже дело, если другой заботы нет.
Офелия. Нет, дедушка, я его вижу. Он такой хороший. Он с неба ко мне придет.
Закат. Хороший? Всех хороших давно яма поглотила. Что ты так смотришь на меня? Мало ли, что я болтаю. К старости стал глупый совсем, как люди, говорю все подряд и не думаю.
Офелия. Какая яма, дедушка? Какая яма?
Закат. Какая яма? Да никакая. Я сказал дама. Или тама. Или мама. Или рама, или что-то еще сказал. Ты лучше в небо смотри на гнедого. Вдруг он сегодня прилетит?
Офелия. Прилетит? Гнедой!

 

***

 

Галопов. Какие люди, кого я вижу, свет очей моих Антонина Тихоновна!
Брыкова. Иван Степанович! Прекрасно выглядите. Вам очень к лицу эта деревенская шляпа. Она так тонко подчеркивает ваше происхождение.
Галопов. Я своих корней не стесняюсь, Антонина Тихоновна. Крестьянский род Галоповых в тамбовской губернии до сих пор уважают.
Брыкова. По слухам даже побаиваются.
Галопов. Вы верите слухам, Антонина Тихоновна?
Брыкова. Не всем. Но некоторым. Говорят, Тундер опять хромает? Я так за вас переживаю.
Галопов. Тундер? Не волнуйтесь, он вполне здоров. Но даже на трех копытах он спокойно обойдет вашего Штура на сотню очков.
Брыкова. Да? Вы так думаете? Штур прыгает стабильно, не то, что ваша Блиц. К тому же, сегодня вас ждет сюрприз.
Галопов. Как только мы оказываемся с вами на трибуне, а наши лошадки на поле, вы все время пытаетесь меня уколоть. Какой же сегодня меня ждет сюрприз, кроме ваших колкостей? Кажется, Штур не выиграл у моих коней ни одного серьезного турнира за последний год?
Брыкова. Это роковая случайность. Но речь не о Штуре. Я купила коня.
Галопов. Дорого? То есть, я хотел спросить какого именно?
Брыкова. Возможно, вы тоже о нем слышали. Его кличка Гомер.
Галопов. Да ладно! Не реально. Мне его предлагали за два с половиной миллиона евро. У вас нет таких денег.
Брыкова. Вы верите слухам? С чего вы взяли, что Брыкова не может себе позволить пустяшный каприз? Я купила Гомера. Поздравьте меня.
Галопов. Ну не знаю, поздравлять ли вас с такими затратами. Гомер хорош, но он не прыгает канаву. Это известно всем. На серьезные турниры вы не сможете его выставить.
Брыкова. Пока не прыгает. Но ему всего девять лет. Он самый перспективный конь на планете. Вы читаете журналы? Хотя, вряд ли вы умеете читать. Буду вас просвещать вербально. В сегодняшнем турнире канавы нет. Гомер сделает Тундера на всех препятствиях, а Штур уест вашу хваленую Блиц. Что?
Василиса. Пап! Здравствуйте, Антонина Тихоновна! Послушай, я поспорила с тунисской делегацией, что наш Тундер обойдет всех остальных коней как минимум на тридцать секунд, не сбив ни одной жерди. Дай двести долларов на спор.
Галопов. Не сегодня.
Василиса. Я же мелочь прошу. Хочешь, дай под проценты. Двадцать пять устроит?
Галопов. Василиса, я сказал, не сегодня!
Брыкова. Возьми у меня. Можешь поспорить на тысячу. Проценты те же.
Галопов. Антонина Тихоновна! Позвольте мне самому воспитывать своего ребенка! Василиса, молчать!
Брыкова. Как вам к лицу эта шляпа, Иван Степанович. Пойду, возьму шампанского, не буду мешать воспитанию юного поколения Галоповых.
Василиса. Что это с ней сегодня? Она такая пафосная, словно выиграла чемпионат мира.
Галопов. Она купила коня.
Василиса. Дорого? То есть, я хотела спросить какого именно?
Галопов. Гомера.
Василиса. Гомера? Не может быть! Ты, ведь, тоже собирался его купить.
Галопов. Собирался.
Василиса. Ну вот, теперь Васенька будет выигрывать у нашей Лимонии все соревнования.
Галопов. Глупости.
Василиса. Никакие не глупости. Гомер самый перспективный конь в мире. Ты читаешь журналы? А Вася? Он и так со мной не разговаривал, а теперь, вообще, близко не подойдет.
Галопов. Гомер не прыгает канаву, а, значит, нет смысла платить за него такие деньги. К тому же, он не немец. В Армении, вообще, никогда не выращивали конкурных коней.
Василиса. Сколько раз я тебя просила нанять Василькова? Сколько? Гомер тебе не выгоден, Вася не подходит. Папа, ты думаешь только о себе!
Галопов. Василиса! Постой! 

 

***

 

Тундер. Опять прыгать на этот глупый конкур. Как я есть, я весь устал. Я так не любить этот страна. Здесь постоянно нет порядок. Почему он всегда возить нас в этот навоз? Я готов прыгать в любой место, лишь бы был порядок.
Блиц. Успокойся, Гром!
Тундер. Тундер! Меня есть называть Тундер!
Блиц. Ладно, Гром. Тебя зовут Тундер. Чем тебе Гром не нравится?
Тундер. Я есть немецкий конь. Мой род самых высших арийских кровей! Не сметь меня переводить!
Блиц. Их либе дих!
Тундер. Что ты сейчас сказать? Я не есть понять.
Блиц. Это на немецком.
Тундер. Переведи!
Блиц. Я не есть понимать ваш вопрос. Вы иметь мозги немецкий конь. Я вам говорить на ваш родной язык. Почему вы не есть меня понимать?
Тундер. Издеваешься?
Блиц. Нет. Просто, когда ты корчишь из себя иностранца перед кобылами буденовского завода, я понимаю. Но передо мной-то, какой смысл? Я такая же немка, как и ты. И в Германии прожила на год дольше тебя, между прочим.
Тундер. Ну, ладно, Блиц, то есть Молния, ты же знаешь, что я всегда так настраиваюсь перед соревнованиями. Мне нужен боевой дух, и я черпаю его в исторических корнях.
Блиц. Ну да. Только когда мы прыгаем в Германии или Англии, ты кричишь во всю глотку, что русские не сдаются.
Тундер. Я не понимаю, почему ты все время стараешься меня унизить? Мало ли что я кричу, зато я прыгаю лучше всех! Знаешь, сколько я стою? Знаешь?
Блиц. Конечно. Ты стоишь очень дорого. Это тебя и портит.
Тундер. Прекрати меня критиковать! Ты хочешь, чтобы я сегодня проиграл?
Блиц. Нет, не хочу. Я умолкла. Настраивайся, чемпион.
Тундер. Ты, кстати, тоже не копейки стоишь. Вот, как я теперь настроюсь? Если я сегодня собью хоть одну жердь, ты будешь виновата, так и знай. И не мешай мне. Я есть немецкий конь. Мой род самых высших арийских кровей. Я есть чемпион! Никто не может думать меня побеждать! Я всегда стоять вперед! Всегда! Слушай, Молния, а что ты сказала на немецком?
Блиц. Похоже, я зря это сказала. Настраивайся! Только предупреждаю, я сегодня собираюсь тебя обойти.
Тундер. Вот, бабы! То есть, я хотел сказать фройлен. И как я теперь настроюсь?

 

***

 

Василиса. Раиса! Раиса, послушай меня. Я знаю, что ты не любишь, когда тебя отвлекают перед соревнованиями, но мне очень надо, очень!
Лимония. Нет! Я не буду уговаривать Василькова покатать тебя после соревнований. Не приставай!
Василиса. Ну почему? Тебе так трудно? Попроси, пожалуйста!
Лимония. Вот сама подойди и попроси.
Василиса. Ты смеешься? Он со мной вообще не разговаривает.
Лимония. Конечно, с тех пор как Иван Степанович два раза макнул его головой в конский навоз, ему не очень хочется с тобой разговаривать.
Василиса. Ну, ты же знаешь, что папа сделал это случайно, он просто увидел в моей комнате Васину фотографию и немного рассердился.
Лимония. Фотографию? Иван Степанович говорил, что их было двести семьдесят четыре. И на каждой стояла надпись шариковой ручкой «вместе навеки».
Василиса. Как же люди любят все перевирать. Надпись была сделана не шариковой ручкой, а гелиевой, это раз. А во-вторых, папа просто решил, что это Вася написал. Вот он немного и рассердился. А я сама написала. Потом просто приписала внизу «твой Вася». Для красоты. Что тут такого?
Лимония. Ты в каком классе учишься?
Василиса. Вот, опять начинается эта канитель. Раис, ты, что не влюблялась никогда?
Лимония. В седьмом классе нет.
Василиса. Честно?
Лимония. Ну, во взрослых всадников точно нет!
Василиса. А не во всадников?
Лимония. Терпеть не могу, когда меня отвлекают перед соревнованиями. Сказала, не буду просить, значит, не буду!
Василиса. Тебе что, жалко?
Лимония. Жалко! Конечно, жалко. Мне тебя жалко. Если бы ты с ним хоть один раз сама поговорила, то у тебя весь этот мусор из головы сам бы вылетел!
Василиса. Что? Что ты сказала? Вася не дурак, не надо папины слова повторять! И спортсмен он лучше, чем ты! Ему просто не везет пока. А тебе на папиных конях легко выигрывать. Они сами прыгают. Да! Съела? А теперь он на Гомере тебя на сто очков объедет!
Лимония. Василиса! Постой! Неужели, Брыкова правда Гомера купила? Это плохо. Спокойно, никто меня не объедет. Я лучше. Тьфу, тьфу, тьфу! Хотя, канавы сегодня нет. Ну и как я теперь настроюсь?

 

***

 

Васильков. Что-то, я сегодня, даже как-то не знаю, куда думать. Наши шансы опять равны нулю, хотя я глобально нацелен на победу, как гидравлическая торпеда на низколетящую цель.
Седло. Должен заметить, что трудно даже понять, Василий Васильевич, зачем вы так волнуетесь? Вы проигрывали уже так часто, что это должно было стать удовольствием. Моя мама всегда говорила, что если твой поезд ушел, то нужно его проводить с такими почестями, словно ты сам на нем уехал.
Васильков. Зяма, извините за грубость, Израилевич! Что вы мне выносите мозг своими мыслями вслух, когда мне и так думать есть о чем? Вы что, не видите, что спортсмен готов получить нервный срыв на почве сомнений в результате? Мотивируйте меня глобально! Мне сейчас прыгать трассу, а вы меня деморализуете своими негативными высказываниями до полного катарсиса. Как я буду прыгать?
Седло. Обратите внимание, что прыгать будете по факту не вы, а лошади, которых, кстати, подготовил к соревнованиям лично я. И должен вам заметить, что свою работу я выполнил так хорошо, что даже моя больная мама, дай ей Бог скорейшего выздоровления, если ее хорошенько привязать к седлу, могла бы стать чемпионкой мира. Надеюсь, я уже мотивировал вас на победу?
Васильков. Что я понял, так это я и знал. Зачем я тебя не уволил, когда брал на работу? Сейчас громко помолчи и ответь на главный конкретный вопрос одним слогом. Как этот Гомер?
Седло. Так.
Васильков. Теперь тремя слогами.
Седло. Как-то так.
Васильков. Отвечай многосложно, подробно, но коротко!
Седло. При такой конфигурации вопроса я обычно предпочитаю молчать, но могу и ответить. Как правильно говорит моя мама, краткость, это внучка тупости, доставшаяся ей от внебрачной связи таланта, согрешившего с подробностями. А конкретный ответ подойдет к вашим мозгам, как золотой ключик к холсту папы Карло. Гомер в идеальной форме, что, естественно делает честь мне, но не лишает всадника возможности брякнуться на каком-нибудь чухонце, не рассчитав элементарного галопа. Мотивирует?
Васильков. Зяма! Стоп! Ну что я тебе могу на это сказать, кроме вежливого слова уйди? Я даже не говорю куда, только делай это сразу.
Седло. Вы не поверите, я уйду так быстро и с таким удовольствием, что Вам может показаться, что меня здесь даже не было.
Васильков. Пошел вон! Чтобы я тебя до конца соревнований не видел! Не пойму, что меня так держит, что я его до сих пор сначала не убил, а потом сразу не уволил? Ну и как я теперь настроюсь?

***

 

Штур. Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте. Вы бы знали, как мы рады вас видеть. Здравствуйте! Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте! Это такая честь для нас. Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте! Чего молчишь? Ты глухой?!
Гомер. Нет. Я вас прекрасно слышу.
Штур. Значит, не глухой. Уже хорошо. Смотрю на тебя и удивляюсь, что вокруг тебя все бегают? Ты, ведь, не немец? А они бегают, бегают, бегают. Что они бегают?
Гомер. Нет. Я не немец.
Штур. Вот это и странно. Никак не пойму, зачем им ты, если у них есть я. Кстати, я немец.
Гомер. Поздравляю.
Штур. Подожди, подожди, подожди! Вот это сейчас что было? Шутка или просто так? Я юмор не люблю. Хочешь драться, пожалуйста, а шутить над собой не позволю.
Гомер. Я не шучу.
Штур. Ладно, ладно, ладно. Ты не шутишь. А откуда ты взялся? Откуда, откуда, откуда?
Гомер. Меня родила мама.
Штур. Вот тут я точно чувствую юмор. Нарываешься?
Гомер. Не знаю, мне пока не смешно.
Штур. Ладно, ладно, ладно. Зяма Израилевич называет тебя Гомером. Ты грек?
Гомер. Мое настоящее имя Гамлет.
Штур. Англичанин? Как я люблю Лондон, как я люблю Лондон, как я его люблю… Я там встречался с Гильденстерном и Розенкранцем. Их тогда привезли из Дании. И я их победил. Лондон, это прекрасно. Особенно мне понравился туман!
Гомер. А горы?
Штур. Какие горы?
Гомер. Там есть горы?
Штур. Откуда мне знать? Вам англичанам виднее.
Гомер. Я армянин.
Штур. Кто?
Гомер. Армянин.
Штур. Не понимаю, это такая порода или часть Англии?
Гомер. Нет, это не Англия, это намного лучше. Это страна, где я родился.
Штур. Вот сейчас ты точно шутишь. Нет такой страны! Франция, Германия, Америка, Бельгия, Италия, Швейцария, Австрия и даже Финляндия – есть! Россия – это страна. А Армении нет! Дурацкая шутка.
Гомер. Я сейчас разобью тебе голову, если ты не замолчишь хотя бы на минуту. Армения есть! И это самая прекрасная страна в мире! Попробуй со мной поспорить и от тебя останется кучка навоза, украшенная букетом из отброшенных тобой же копыт! Сейчас тебе опять кажется, что я шучу?
Штур. Нет, уже не кажется.
Гомер. Это хорошо. Я не хотел с тобой ссориться, извини. Вообще-то я не злой.
Штур. Ничего, я не в обиде.
Гомер. Точно? Уверен? Тогда я пойду. Скоро соревнования.
Штур. Иди. Иди, иди, иди. Бешенный! Армения… Похоже, что это где-то в Африке. Дикий народ! Ну и как я теперь настроюсь?

***

 

Лимония. Иван Степанович! Можно Вас отвлечь на одну минуту?
Галопов. Раиса! Ну что опять случилось? Только не говори сейчас ничего плохого. Если ты хочешь рассказать о каких-нибудь проблемах, то лучше молчи. Что? Мне не нравится, как ты молчишь. Плохие новости? Мне не нужны очередные проблемы. Не молчи! Скажи что-нибудь хорошее. Раз ты молчишь, значит, ничего хорошего нет. Говори, что есть. Подожди. Давай сначала присядем, а потом ты скажешь. Хотя, нет, лучше я лягу. Вы все хотите загнать меня в гроб. Говори. Нет, подожди! Снова эти закидоны Василисы?
Лимония. С Василисой все в порядке. Тьфу, тьфу, тьфу!
Галопов. То, как ты это сказала, не оставляет сомнений в том, что другие проблемы все же есть. Мне что, мало головной боли на работе? Я же просил, хотя бы на соревнованиях говорить со мной только о хорошем. Я просил? Мало того, что я плаваю в том, в чем я плаваю, чтобы купить лучших коней, так мне еще и здесь настроение будут портить? Раиса! Я требую, чтобы ты сказала что-нибудь хорошее. Говори!
Лимония. Иван Степанович, может, я лучше пойду?
Галопов. Ладно, говори, что есть, я тебя внимательно слушаю. Только, сначала я лучше лягу.
Лимония. Мне кажется, что Тундера стоит снять сегодня с соревнований. Он волнуется и, вообще, ведет себя очень странно. Я не утверждаю однозначно, но мне так кажется.
Галопов. Что? Всего на всего? Да я и сам хотел тебе это предложить. Ты уже слышала, что Брыкова купила коня?
Лимония. Гомера? Да. Мне Василиса сказала. Я думаю, что Тундер из-за этого и волнуется.
Галопов. Из-за Василисы?
Лимония. Иван Степанович! При чем тут Василиса? Он волнуется из-за Гомера.
Галопов. Тундер из-за Гомера? Раиса! Ваша любовь к лошадям может, в конце концов, перерасти в шизофрению. Тундер конь, а не человек. Он не знает и не может понимать, что Брыкова купила коня, названного самым обещающим конкурным открытием этого года. Тундер не читает «Золотой мустанг», он вообще не читает журналов!
Лимония. Иван Степанович, ему не нужно читать, он чувствует. Вы ведь тоже не читаете журналов. Но вы же в курсе.
Галопов. Раиса! Я читаю! Читаю то, что мне нужно! Не стоит повторять слова Василисы. Ты хочешь снять Тундера с соревнований? Пожалуйста. Но на Блиц ты должна пройти идеально. Пусть Брыкова заткнется со своим Гомером. Тебе же всегда нравилось прыгать именно на кобылах? Давай, покажи класс. Я не против, но помни, ответственность на тебе. Иди!
Лимония. Хорошо, Иван Степанович. Думаю, Блиц не подведет. Тьфу, тьфу, тьфу!
Галопов. Ладно, иди. Надо же быть такой суеверной. Конечно, Блиц выиграет. Нет сомнений. Выиграет! Тьфу, тьфу, тьфу! Раиса, постой!

***

 

Васильков. Что про что? Одну долгую минуточку я хочу у вас попросить, чтобы поговорить еще две секунды. Что опять не так? Я вам, Антонина Тихоновна, как говорю? Что вы правы. А вы мне опять вопросы задаете.
Брыкова. Василий, мне сейчас нет дела до твоих, что про что. Мне интересно, почему ты утверждаешь, что Штур сегодня не должен прыгать?
Васильков. Это, Антонина Тихоновна, не я говорю, это вы говорите. А я только молчу, потому, что вы правы. Зяма Израилевич видит, как бинокль в нано телескоп, что конь волнуется. Он транслирует мне, я телеграфирую вам, а вы, как всегда принимаете правильное решение.
Брыкова. Так что, Штур сегодня не прыгает?
Васильков. Это что, Антонина Тихоновна, решение или вопрос? Я так часто разговариваю с Зямой Израилевичем, что теперь перестал отличать вопросительный знак от восклицательного.
Брыкова. Василий, ты сейчас про что?
Васильков. Что про что? У меня в голове есть мысли и я их вам губами и языком складываю в буквы. Что вы решите, то я и буду понимать мозгом. Мне сейчас кажется, что я ясно выразил свой ответ на ваш вопрос. Гипотетически.
Брыкова. Ладно. Раз вы с Зямой сомневаетесь в состоянии Штура, прыгай только на Гомере!
Васильков. Вот что происходит, когда я ясно излагаю свои слова там, где у меня есть мысли. Конгломерат взаимопонимания. Я готов прыгать на Гомере! Как вы скажете, так я и сделаю. Глобально!
Брыкова. Вася, иди, готовься к соревнованиям. Разговорный жанр, это не твоя стихия. Но, если ты на Гомере завалишь хоть одну жердь, обижайся только на себя!
Васильков. Что? За что?
Брыкова. Заткнись и иди к лошадям! Молчи! Ты должен выиграть. Иди! Раз, два, три… Пошел! Почему никто не хочет работать? Может это потому, что их угнетает быт? Тяжелый быт угнетает простых граждан. Я так за них переживаю. Ну почему я так ранима и трепетна? Как тяжело жить с израненной трепетностью душой в обществе жестокосердных каменных идолов! Да, все-таки, придется уйти в политику. Вот, где я могу принести пользу. Вася! Ты еще здесь? Бегом к лошадям!

 

***

 

Закат. Больно мне на тебя смотреть, Фекла. Что ж ты так убиваешься? Все в небо глядишь, звезды считаешь. Я, внучка, тоже, пока молод был, часто в небо смотрел, а теперь больше на землю. Ближе она, да и роднее. А ты вокруг лучше смотри, вон Семен идет. Сейчас опять ворчать будет.
Семен. Иду, иду, елки-палки, кормить вас, скотинки. Ну, не прибывает от вас. Так что мне, бином Ньютона отменять? Всяка животина жрать хочет, что бы ей по телевизору ни показывали.
Офелия. Я, дедушка, не просто на звезды гляжу, я в них окно небесное вижу, а через него с Гнедым разговариваю.
Закат. Ты, Фекла, сильно прибитая какая-то, как головой тронутая. Хотя, может, от того с тебя такой свет и идет. Видишь то, чего на самом деле нет. Эх, грустно мне на тебя глядеть.
Семен. Что ты фыркаешь, елки-палки? Овес, понятно, приятней сена. А где я его возьму? Хочешь, я тебе телевизор принесу? Будешь смотреть про успехи фермеров. Может, после этой передачи сено тебе, елки-палки, сахаром покажется?
Закат. Я хорошего не жду, я уж все земельные лужи да канавы знаю, считай, почти в каждую копытом вступил. Пока только до последней не дошел, куда нам всем, хочешь, не хочешь, вступить придется. Яма! Не смотри на меня! Мало ли, чего я говорю. Дама, рама, тама… Тебе про нее рано пока думать. Да и мне не хочется.
Семен. Тут, елки-палки, пашешь, пашешь, пашешь, пашешь, пашешь, пашешь… А они говорят, работать надо. Разум есть вообще?
Закат. Нету. Нету в небе окна никакого, не видно совсем. Вот посмотри. Там ширь одна.
Офелия. Есть, дедушка, я в нем Гнедого вижу. А когда он меня позовет, так я сразу к нему туда и полечу. Мне это так ясно видится, что оно неправдой быть не может.
Семен. А где мне правду, елки-палки, искать? В другой галактике? Так разве на одном навозе туда долетишь? Не работает!
Закат. Полетишь, полетишь… Я, ведь, когда-то в молодости летал. Да и не я один. Баба Люба, пока маленькая была, тоже летала. Не смотри на меня, ты ее не знаешь, она, когда выросла, к нам совсем приезжать перестала. Мне вот только Семен ее письма читал. Он какой-то нервный сегодня. Похоже, опять с телевизором на всю жизнь поругался.
Семен. Кому ее, эту мою правду я сказать могу? Кто ее, елки-палки, слышать хочет? Разве только вам и интересно. Да и то, пока кормлю. Вот зачем я вас кормлю? Все равно, от вас не прибывает. А я кормлю. Дурак, елки-палки. Пойду новости смотреть.
Закат. Все сначала летают. Но если земли не чуешь, то и оттолкнуться не от чего. По-настоящему не полетишь, пока землю как следует не узнаешь, во все ее лужи да канавы не вступишь.
Офелия. Так почему же ты, дедушка, теперь не летаешь, зачем всегда на землю смотришь?
Закат. Чудная ты, Фекла. Мои полеты теперь позади. Старый я стал, внученька. Вот как вступлю в яму, так и полечу. Вверх ли, вниз, то мне не ведомо.
Офелия. В какую яму, дедушка?
Закат. Да ни в какую. При чем тут яма? Я сказал дама. Или тама. Или мама. Или рама, или что-то еще сказал. Ты лучше в небо смотри на гнедого. Вдруг он, правда, сегодня прилетит?
Офелия. Прилетит? Гнедой? Вот он, видишь его, дедушка? Гнедой!

***

 

 

Брыкова. Иван Степанович! Какая изумительная кепка. Она так гармонирует с выражением вашего лица. Но лучше бы вы оставались в шляпе. Вы что, не знаете, что в Москве кепки с некоторых пор не в моде?
Галопов. Не надо удивлять меня иронией. Это, Антонина Тихоновна, не кепка, это французский вариант берета с козырьком.
Брыкова. Кто бы мог подумать! Как давно вы стали разбираться во французских шляпах? Может, вы и журналы модные теперь почитываете?
Галопов. Вы меня, Антонина Тихоновна, постоянно уколоть хотите. Но сейчас не время. Давайте смотреть на поле. Скоро я вас сделаю так, как, впрочем, и всегда.
Брыкова. Вы меня сделаете или соревнования выиграете? Да не напрягайте мозг, я вас прекрасно поняла. Это мы еще посмотрим, кто кого сделает. Тем более что я слышала, Вы сегодня сняли Тундера с соревнований? И на что Вы, интересно узнать, теперь надеетесь?
Галопов. Что-то подобное мне говорили и про вашего Штура. Мало того, он, кажется, получил копытом в бок от вашего нового дорогостоящего приобретения?
Брыкова. Не делайте из мухи слона, Иван Степанович. Гомер совершенно случайно слегка задел Штура. И не копытом, а просто они немного столкнулись, выходя из денников. Но мне любопытно, откуда вы берете такую информацию? Воруете?
Галопов. Как вы могли такое про меня подумать? Воров никогда не было в роду Галоповых. Я ее покупаю, Антонина Тихоновна, поскольку она продается, как и все в этом мире.
Брыкова. Да? С этим мне придется разобраться отдельно. Но вы преувеличиваете значение денег. Не все продается! Есть вещи, которые купить нельзя. Трепетность, ранимость…
Галопов. Тут я с вами готов поспорить, Антонина Тихоновна! Продается все! Здесь существует только вопрос цены. Все и вся стоят чего-то или ничего, но при этом продается и покупается.
Василиса. Папа! Папа! Послушай меня, я все купила! Все! Все, что хотела!
Галопов. Вот вам пример.
Василиса. А ты еще говорил, что продается не все!
Брыкова. Не может быть. Иван Степанович произнес подобную фразу?
Галопов. Антонина Тихоновна, вы постоянно вмешиваетесь в процесс воспитания Василисы. То, что я говорю вам, совершенно не обязательно нужно знать моей дочери! Я хочу, чтобы она выросла приличным человеком и не надо мне в этом желании мешать!
Брыкова. То есть, вы хотите, чтобы она не была похожа на вас?
Галопов. Антонина Тихоновна!
Брыкова. Иван Степанович!
Василиса. Папа мне постоянно твердит, что есть вещи, которые нельзя купить за деньги. Такой смешной!
Брыкова. Ты знаешь, Василиса, а я в этом вопросе вполне согласна с твоим отцом, хотя пять секунд назад он мне утверждал диаметрально противоположное.
Василиса. Папа?
Галопов. Василиса, мне интересно знать на какие деньги и у кого ты купила эти побрякушки?
Василиса. Помнишь, ты дал мне двести долларов на спор с тунисской делегацией, что Тундер выиграет?
Галопов. Но мы же сняли Тундера с соревнований. Спор сам по себе потерял смысл.
Василиса. Ну да. Поэтому я и решила купить у них пару украшений.
Брыкова. Тунисская делегация торгует украшениями?
Василиса. Нет, они их носят. Точнее, носили.
Брыкова. Василиса! Ты вынула эти серьги прямо из их ушей?
Василиса. Зачем? Я сделала им такое предложение, от которого нельзя было отказаться. Спрос рождает предложение!
Брыкова. Как ты похожа на отца. Род Галоповых прекрасен.
Галопов. Антонина Тихоновна!
Брыкова. Иван Степанович!
Василиса. Пап! Наша Лимония прыгает. Будешь смотреть?
Галопов. Уже? Конечно! Терпеть не могу, когда меня отвлекают на соревнованиях.
Брыкова. Вы это на меня намекаете?
Галопов. Я не намекаю, я прямо говорю, не мешайте!
Брыкова. Молчу! Только кепку поправьте.
Василиса. Это не кепка, это берет с козырьком. Коллекция Элен Птица. Модная вещь!
Галопов. Василиса! Помолчи!
Василиса. Нормально идет.
Галопов. Молчи! Сейчас выйдет на систему. Есть! Хорошо прошла!
Василиса. Чуть последнюю жердь не завалила, а так нормально.
Галопов. Тихо! Осталось два. Есть! Молодец! Ай, красавица! Смотрим время.
Василиса. Да не волнуйся, пап, она первая.
Галопов. Кто там еще прыгать будет? Похоже, серьезных конкурентов не осталось. Кроме этого.
Брыкова. Этого зовут Гомером.
Василиса. А прыгать на нем Вася будет, он может выиграть. Я в него верю. Ну что ты, пап?
Брыкова. Иван Степанович волнуется. Гомер, как известно, самый перспективный конкурный конь на планете. И купила его я.
Галопов. Да ладно. Я не волнуюсь. С чего вы взяли, что я верю этим вашим глянцевым журналам? Чего они только не пишут. В Армении никогда не было, нет, и не будет конкурных коней мирового класса!
Брыкова. Это мы сейчас проверим. Тихо, пожалуйста!
Василиса. Вася прыгает!
Галопов. Мало того, Лимония на Блице прошла с таким результатом, что…
Брыкова. Не мешайте следить за соревнованиями, Иван Степанович!
Галопов. С таким результатом мы бы и на мировом туре…
Василиса. Папа! Заткнись!
Галопов. Как ты разговариваешь с отцом?
Брыкова. Нормально. Идет на систему.
Василиса. Пока Вася быстрее всех!
Галопов. Чему ты радуешься?
Брыкова. Идет на систему. Молчим.
Галопов. Антонина Тихоновна…
Василиса. Есть! Осталось два.
Галопов. Василиса…
Брыкова. Взял! Еще. Есть!
Василиса. Да! Какое там время? Вася выиграл! Папа, сколько раз я тебе говорила, что Вася лучше Лимонии? Сколько?
Брыкова. Вы все еще не верите глянцевым журналам? Только что Гомер выиграл у вашей хваленой Блиц 25 секунд. Не мните кепку, Иван Степанович, это же французская вещь, в ваших руках она долго не проживет. Пойду, возьму шампанского, ведь вам сейчас наверняка захочется продолжить процесс воспитания юного поколения Галоповых. Держись, Василиса! Увидимся на награждении.
Василиса. Пап, ну не расстраивайся. Я тоже старалась болеть за Блиц. Но, если бы на ней прыгал Вася, я бы болела сильнее.
Галопов. Василиса, мы не проигрывали в России ни одного турнира последние полтора года! И теперь мы проиграли, но кому? Армянскому коню!
Василиса. Мы проиграли Васе, а он белорус, если ты помнишь. Пойдешь на награждение?
Галопов. Конечно, нет. И тебе там делать нечего. Поехали домой!
Василиса. Не могу, пап, я обещала тунисской делегации, что куплю еще пару украшений. Кроме того, мне нравится белорусский гимн. Ты его слышал?
Галопов. Нет! Да! Но больше не имею никакого желания!
Василиса. Зря. Очень красивая музыка. Пока, пап!
Галопов. Василиса! Постой!

***

 

 

Тундер. Ну что, как все прошло?
Блиц. Хорошо. Очень хорошо. Отлично! Уступи дорогу.
Тундер. Ты выиграла у него?
Блиц. Нет.
Тундер. А что, по-твоему, хорошо?
Блиц. Все остальное.
Тундер. Он сломал ногу?
Блиц. Нет.
Тундер. Что тогда может быть хорошо?
Блиц. Я прыгала изумительно. Отлично!
Тундер. Ну и что? Выиграл-то он?
Блиц. Да. Он выиграл.
Тундер. Так чему ты радуешься?
Блиц. Он прекрасен. Мы с тобой прыгаем, а он летает. Если бы ты видел, как он летает!
Тундер. Ты думаешь, он сможет победить даже меня? Я есть немецкий конь! Меня никто может сметь побеждать!
Блиц. Гром! Оставь эту речь для буденовского завода. Он лучше тебя. Это ясно. Учись летать.
Тундер. Летать? Я не голубь и не воробей. Я настоящий немецкий конь. И даже, если я забыл родной язык, то не стоит считать, что я сдамся какому-то армянскому выскочке!
Блиц. Учись летать.
Тундер. Ты что, не хочешь разговаривать со мной?
Блиц. Хочу, а ты меня не слышишь. Же тем, Тундер. Что? Это на французском. Я тебе переведу потом, не сомневайся, но, сначала, научись летать. Я устала, мне нужен отдых.
Тундер. Вот фройлен! Летать? Может, мне и каркать научиться? Я есть чемпион! Не сметь меня учить! Кому я это говорю?

***

 

 

Васильков. Что-то, я сегодня, даже как-то не знаю, где мне делать праздник, то ли в душе, то ли в ресторане. Я уже забыл, когда был такой головокружительный успех, что бы мы победили одновременно с конем, а не каждый по-отдельности. Ты слышал этот гимн, Зяма?
Седло. Должен заметить, что трудно даже понять, Василий Васильевич, зачем вы так волнуетесь? Вы выиграли на коне из такой страны, где ваш гимн может показаться шуточной мелодией из репертуара одесского оркестра, который так любит слушать моя взрывная мама.
Васильков. Зяма Израилевич, вы что-то имеете против белорусского гимна?
Седло. Упаси Господь! Ни в коем случае. Я просто хотел поздравить вас с победой. Ну и разве имеет значение, что армянский конь был подготовлен человеком непопулярной национальности на российской базе, оплаченной доходами от якутских алмазов? Моя мама сказала бы иначе, но я, в этом случае, беспринципно промолчу. Пусть звучит белорусский гимн!
Васильков. Зяма Израилевич, что бы вы ни хотели сказать, пока так громогласно молчали, в результате вы извергли гораздо больше слов, чем то, что я мог подумать. Вы могли бы испоганить мне праздник таким отношением в ресторане, но сегодня он состоится в глубине моей души так глобально, что лучше быстро молчите и идите кормить Гомера сахаром.

***

 

 

Василиса. Раиса! Послушай меня!
Лимония. Не сейчас!
Василиса. Почему не сейчас?
Лимония. Потому, что сейчас все, что я не хочу слышать, это потом! Василиса, я не в настроении. Иди к отцу.
Василиса. Ну не расстраивайся ты так. Подумаешь, одно соревнование. С каждым может случиться.
Лимония. Может. Но не со мной! И не сегодня!
Василиса. Не плачь. Я тебя прекрасно понимаю. Честное слово.
Лимония. Я не плачу. И что ты понимаешь? Иван Степанович постоянно твердит, что прыгает конь, а не спортсмен, иначе чемпионы бы и на ишаках побеждали. А теперь что?
Василиса. Ничего. Сегодня как раз спортсмен выиграл, то есть прыгал. Ой, извини, я не это хотела сказать!
Лимония. Так все и думают. Брыкова купила дорогого коня и Лимония сразу поиграла. Все, нет Лимонии. Один лимонный сок остался.
Василиса. Но это же не так. В спорте всякое бывает. Уж я-то знаю. Тут и везение, и мастерство и форма. Ты просто не в форме была.
Лимония. Я в форме! Я всегда в форме! Тьфу, тьфу, тьфу!
Василиса. Значит, не повезло. Ну, ты сама посуди, должен же был Вася хоть раз выиграть. Хотя бы по теории вероятности. Даже, если он дурак, как ты утверждаешь. Один-то раз можно?
Лимония. Я никогда не говорила, что он дурак! Василий Васильевич прекрасный спортсмен. Опытный, знающий, толковый. Один из лучших в России!
Василиса. Он белорус.
Лимония. Какая разница?
Василиса. У них гимн другой!
Лимония. Гимн другой, смысл прежний. Василий один из самых, самых лучших!
Василиса. А я тебе об этом, между прочим, каждый день говорю.
Лимония. В конкуре! В конкуре один из лучших! Больше ни в каком смысле он меня не интересует.
Василиса. Это хорошо.
Лимония. Почему?
Василиса. Потому, что меня он интересует именно в другом смысле.
Лимония. Василиса!
Василиса. Ладно, ладно. Я знаю, я маленькая, мне об учебе думать надо. Разве я спорю? Надо. Только почему, когда папа переживает, это серьезно. Ты всего одно соревнование проиграла, сразу трагедия. А я, хоть измучайся, все говорят, что я маленькая. Маленькие что, не страдают, по-вашему?
Лимония. Страдают, конечно. Ну не плачь. Я тебя прекрасно понимаю. Честное слово.
Василиса. Попросишь Васю покатать меня на Гомере?
Лимония. Нет. Не проси! Ни за что!
Василиса. Точно? А если я тебе все драгоценности тунисской делегации отдам?
Лимония. Нет. Василиса, иди к отцу. Я устала и хочу побыть одна.
Василиса. Ясно. Я так и думала, что ты Васе завидовать будешь. Кони у нас самые лучшие, это точно, осталось только хорошего спортсмена купить. Пойду к отцу, поболтаю!
Лимония. Иди, иди. Мы еще посмотрим, кто лучше. На Тундере мне нет равных. Тьфу, тьфу, тьфу!

***

 

 

Штур. Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте. Как дела? Ничего не болит? А то я серьезно беспокоюсь, сильно беспокоюсь, даже нервничаю и беспокоюсь.
Гомер. Спасибо, я хорошо себя чувствую.
Штур. Еще бы ты чувствовал себя плохо. Ты же выиграл! Наверное, тебя просто распирает от гордости? Распирает? Распирает, признавайся.
Гомер. Мне приятно, если говорить честно. Приятно и все.
Штур. И все? Нет. Это не все. Ты теперь думаешь, что они не зря вокруг тебя бегают, ты считаешь, что они должны вокруг тебя бегать. Ты же у нас теперь звезда! Звезда, звезда, звезда! И откуда ты взялся? Откуда?
Гомер. Я тебе недавно говорил, но могу и напомнить.
Штур. Нет! Не нужно. У меня прекрасная память. Ты из Армении. Там горы, но это не Англия.
Гомер. Верно. Я устал немного. Но, если у тебя есть ко мне вопросы… Что ты хотел у меня узнать? Вопрос?
Штур. Я спросил, как у тебя дела, а узнать я ничего не хотел. Отдыхай, пожалуйста. Отдыхай, отдыхай, отдыхай.
Гомер. Спасибо. Даже не знаю, почему ты мне в прошлый раз не понравился. Сейчас я к тебе присмотрелся, нормальный конь, без всяких этих.
Штур. Без каких этих?
Гомер. Без всяких. Забудь. Я устал. Пойду, отдохну.
Штур. Без всяких этих. Тут я точно чувствую юмор. Юмор есть, а мне не смешно. Значит, это сатира. Убил бы его, если бы он не был такой бешенный. Армения! Где это вообще?

***

 

 

Брыкова. Зяма Израилевич, я давно хотела у вас спросить, но стеснялась это сделать в присутствии посторонних людей. Вы меня слушаете?
Седло. Если вас, Антонина Тихоновна, не смущает наличие коней, то сейчас именно то время, когда стоит задать тот интимный вопрос, о котором вы так нервно думаете, но боитесь признаться вслух.
Брыкова. Зяма! На что вы намекаете?
Седло. Упаси меня Господь, Антонина Тихоновна, от намеков! Все, что я думаю, я говорю прямо, как Джордано Бруно. И меня не пугает судьба Жанны Д’Арк, однако, последнее время мне крайне не хочется сгореть на костре только затем, чтобы потом будущих молокососов в школе заставляли зубрить дату моей смерти на уроках истории.
Брыкова. Зяма, говорите короче и понятней. Вас об этом уже столько раз просили! Ответьте мне на простой вопрос. Вы народ?
Седло. И я должен ответить на этот вопрос кратко?
Брыкова. Односложно!
Седло. Да! Хотя к этому «да», я добавил бы пару сотен страниц текста убористым почерком.
Брыкова. Тихо! Вас угнетает быт?
Седло. Нет!
Брыкова. Вы в этом уверены?
Седло. Да.
Брыкова. Вполне уверены?
Седло. Абсолютно.
Брыкова. Это ужасно. Знаете, что вы сейчас сделали? Вы сломали мою предвыборную программу! А я так ранима и трепетна. Если вы народ, то почему вас не угнетает быт? Отвечайте немедленно!
Седло. Односложно?
Брыкова. Многосложно, подробно, но коротко!
Седло. При такой постановке вопроса я, обычно, предпочитаю молчать, но вам, Антонина Тихоновна, отвечу с тем удовольствием, которого не испытываю. Меня не столько угнетает быт, сколько его отсутствие. Чтобы моя мама, обладающая ядерным потенциалом нескольких энергетических станций, смогла подняться на ноги, я должен возить конский навоз тачками с утра и до получения заработной платы. И это несмотря на два высших образования, сложившихся в результате круглосуточного изучения нескольких сотен учебников по высшей математике. Так почему мне может не нравиться мой быт? Не вижу причин! Это государство делает под себя так много, что здесь постоянно нужны люди, вывозящие то, что они для нас наделали. И мы вывозим. Хотя, лично я ни на что не жалуюсь. Мне нравится у вас работать и здесь жить. Прекрасный коллектив, перспективы недалекого карьерного роста и уникальный руководитель в вашем лице. Как и весь быт в целом. Извините за откровенность, но я сейчас говорил и слушал то, что я сказал. И знаете, что я почувствовал? Тишину. Жаль, что Джордано Бруно и Жанна Д’Арк не имеют никакого отношения к быту. Они, как и моя мама, можно не сомневаться, сказали бы больше. А я трусливо молчу.
Брыкова. Что вы сказали, Зяма Израилевич? Извините, я отвлеклась на минуту. И забыла, что я у вас спрашивала?
Седло. Вы спрашивали про быт. Так вот, он меня не угнетает просто потому, что я к нему привык, как волнистый попугайчик к просьбе повторить фразу «Кеша дурак».
Брыкова. Сейчас запишу. Происходит повсеместное привыкание электората к быту. Мне такая информация может пригодиться на выборах. Вы, Зяма, готовы к командировке?
Седло. Я, Антонина Тихоновна, готов ко всему. Меня так часто посылали, а я шел, что теперь Моисей мне кажется неопытным туристом.
Брыкова. Вам придется сопровождать Гомера на соревнования в коневозке до Тамбова. Штур поедет чуть позже с Василием. Терпите, следующие соревнования у нас опять здесь, в России. Ну?
Седло. Я молчу, Антонина Тихоновна, так что не надо на меня смотреть, словно я требую от вас объяснений, как удивленный муж от радостного соседа. Вы задаете направление, а я ему следую. Тамбов ничуть не хуже Цюриха. Раз вы отправляете нас в глушь, то мы едем туда с превеликим удовольствием. И ничего, что половину пути от места до места нет дороги, а там, где она обозначена остатками асфальта, придется пользоваться полем, подразумевая теплый клозет и ванную комнату. Я не изнежен, но все беды в России остались на месте. Те, кто отправляют в путь и сами дороги, не примите только на свой счет.
Брыкова. Зяма Израилевич! Вы меня совершенно запутали! Запомните, вы везете самого перспективного в мире конкурного коня. И если с ним хоть что-нибудь случится по пути на соревнования, с вами случиться то же самое!
Седло. Будем надеяться, что в дороге он сильно разбогатеет.
Брыкова. Зяма! Вы понимаете свою ответственность?
Седло. Конечно. Но вы тоже, надеюсь, оцените мою старательность не только теплым поцелуем в темечко, как это любила делать моя несравненная мама, а найдете более приемлемый для вас способ, компенсирующий дорогу ценного сотрудника с бесценным конем в тех местах, где ее нет?
Брыкова. Какой у нас все-таки меркантильный электорат. Может, записать эту мысль для предвыборной кампании? Нет, думаю, не стоит, хотя в ней и есть глубокая человеческая правда. Вы, Зяма Израилевич получите двойной оклад! Плюс… Нет, просто двойной оклад за эту поездку. Но если хоть что-то будет не так…
Седло. Одну минуточку! Когда, Антонина Тихоновна, в дело вступает правильный экономический подход, не так быть не может. За двойной оклад я довезу любого Гомера до самого далекого места таким целым и невредимым, что даже его родная мама могла бы удивиться, как хорошо он выглядит после доставки, несмотря на тяжелую дорогу и плохое состояние экономики пересекаемых регионов. Теперь вы можете спать спокойней, чем Нефертити в гробу фараона. Ваш Гомер в надежных руках. Считайте, что он уже в Тамбове.
Брыкова. Все, Зяма, я больше не в состоянии выдерживать ваше словотворчество. Не могу ни чем разумным объяснить, почему именно вас Васильков взял на работу. Не отвечайте! С ним, кстати, мне тоже чрезвычайно сложно разговаривать. Вы случайно не родственники? Не отвечайте! Готовьте коня, коновозку и двигайтесь! А у меня впереди еще одна очень важная встреча.
Седло. Заметьте, я, как молчал, так и молчу. Пойду только Гомера проведаю. Два оклада, все-таки.

***

 

 

Офелия. Дедушка, он летит! Гнедой! Посмотри, он скоро рядом будет, и я смогу до него дотронуться! Дедушка!
Закат. Ох, Фекла, пугаешь ты меня. Похоже у тебя приступ. Глянь на меня. Да не на стенку, а на меня. Глаза у тебя сегодня бешенные. Пора ветеринара вызывать. Правда, он к нам давно отказался ездить, а теперь нужно.
Офелия. Нет, дедушка, не нужно, Гнедой уже летит! Посмотри в небо! Гнедой!
Закат. Семен! Семен! Иди сюда, Фекла чокнулась!
Офелия. Я не чокнулась, дедушка. Я вижу, Гнедой летит!
Закат. Семен!
Семен. Иду, иду, елки-палки, кормить вас, скотинки. Ну что вы так брыкаетесь, соскучились что ли?
Закат. Семен, послушай меня, у Феклы видения всякие. Лечить ее надо!
Семен. Вот, елки-палки, сразу видно, что зря я тебя кормлю. Совсем бешеный стал. Что ты на меня фыркаешь?
Закат. Так ты на Феклу посмотри! Семен! Болеет она.
Семен. Смотрю на Феклу и радуюсь, елки-палки, стоит себе, в небо смотрит.
Закат. Дурак ты, Семен! Ты в глаза ее погляди. Если ветеринара не позовешь, совсем чокнется!
Семен. Нужно ветеринара звать. Или живодера. Жалко мне тебя старика, а видать прощаться все же придется.
Закат. Я-то тут причем? Семен!
Семен. Потому как не прибывает.
Закат. Зачем живодера? Уже? Вот она яма-то.
Офелия. Какая яма, дедушка?
Закат. А, очухалась маленько? Да никакая, это я так, заговариваюсь опять. Дама, рама, тама…
Офелия. Тебе плохо дедушка?
Закат. С чего ты взяла? Давай в небо смотри! И я с тобой тоже погляжу. Где он там Гнедой твой?
Офелия. Вот он, дедушка! Видишь его?
Закат. Скоро увижу, не сомневайся.
Офелия. Гнедой!

***

 

 

Василиса. Василий Васильевич!
Васильков. Я! Что? Василиса! Не надо ко мне подходить! Я тебя умоляю, наша первая встреча имела такие громкие последствия, от которых я до сих пор не могу отмыться в приличное состояние. Василиса, замри!
Василиса. Я не двигаюсь. Василий Васильевич!
Васильков. Не могу измерить длинным сантиметром глазомера расстояние между мной и угрозой в твоем лице, но Иван Степанович мягонько, хотя и с некоторым излишним негодованием просил меня не подходить к тебе ближе, чем на сто географических километров.
Василиса. Василий Васильевич, я же стою на месте. Вы тоже ко мне не походите. Папа в Цюрихе. Проблем нет! У меня только один вопрос. Можно я его задам?
Васильков. Задавай. Хотя я и понимаю, что одного неправильного ответа мне может хватить на год пребывания в госпитале для ветеранов конкура, что я не хочу себе прогнозировать даже с такой погрешностью, с какой делаются предсказания Павла Глобы и Гидрометцентра, но говори!
Василиса. Вот смотрите, Вас зовут Василием. Верно?
Васильков. Что? Тут для голосования нет аргументов против, за и подумаем. Единогласно да, Василием. А что?
Василиса. Меня нарекли Василисой. Так?
Васильков. Главное, она меня спрашивает, я разве могу с этим спорить? Не могу. И что дальше?
Василиса. Василий и Василиса. Это, ведь, не случайно нас так назвали. Василий и Василиса. Красиво звучит. Как Валентин и Валентина, Ромео и Джульетта, Офелия и Гамет, Бонни и Клайд…
Васильков. Хватит! Что? Гамлет, Ромео и Клайд? Не надо! Что-то мне нравится такая перспектива. Это глобальный Титаник моей судьбы, как говорится на надгробной плите. Василиса, сейчас стой на месте! А я отойду на положенное расстояние, автомобильным пробегом передвигаясь в коневозке до пункта будущего назначения.
Василиса. Василий Васильевич!
Васильков. Нет! На все твои просьбы, глобальное нет! Гудбай, как говорил Колумб, отправляясь отрывать то, что потом открыл Америго Веспуччи. Не подходить!
Василиса. Василий, подожди! Какой же ты дурак? Ты не дурак! Ты даже Америго Веспуччи знаешь. Жаль только, что сбежал. Ладно, переживем, но в следующий раз, ты от меня не скроешься. Так и знай! Василий и Василиса – это на века!

***

 

 

Седло. Тук, тук, тук. И считайте, что я вас не беспокоил, если вам неожиданно не понравился мой вежливый стук в вашу дверь. Сейчас я сделаю один менее вежливый тук, а потом уйду делать новый, но тихий стучок в другую, менее глухую дверь. Тук, тук, тук.
Семен. Иду, иду, сейчас открою, кого еще к нам нелегкая занесла? Вот, елки-палки, здравствуйте. Проходите, проходите, гости дорогие, отведайте, чем Бог послал.
Седло. Вам Бог что-то послал?
Семен. Нет, пока ничего, а вам?
Седло. Послали, к сожалению, не мне, а меня. И я поехал, поскольку меня настойчиво просили.
Семен. Все равно проходите, елки-палки. В дверях, как говорится, правды нет.
Седло. Дело в том, что поехал я не один и приехал тоже, как вы понимаете, с некоторыми товарищами.
Семен. Смешно, елки-палки, видеть такие церемонии. Проходите все. Мы тут вдвоем с телевизором живем. Я гостям рад, он тоже, елки-палки, возражать не будет. Заходите!
Седло. Мне это не кажется странным, но вы можете получить удивление после того, что я вам скажу. Я приехал с конем.
Семен. Нормально, елки-палки, ничего странного. С конем, так с конем.
Седло. Конечно, есть еще и водитель, заливший в коневозку марки «мерседес» сомнительную жидкость на заправке между селом «Дятлово» и городским центром «Прощальный». Но кто будет этим интересоваться, кроме моей мамы, если я не привезу то, что обещал, туда, где надо, в том самом состоянии, в котором получил?
Семен. Заходите, елки-палки. Долго вы в дверях торчать будете? Изба стынет. Телевизор замерзнет!
Седло. Я войду и не создам своим присутствием вам никаких проблем, кроме унылого вида и небольшого потребления лечебного деревенского кислорода. Теперь о главном. Пока шофер делает искусственное дыхание железному монстру, я хотел бы пристроить живого коня в теплое место на одну ночь, если у вас есть такое, кроме тумбочки для телевизора. Вы даже представить себе не можете, как этот конь мне дорог.
Семен. Поперло, елки-палки! Пристроить коня? Не вопрос. Да у меня, елки-палки, целое конное хозяйство. Пока от него не прибывает, но, раз вы приехали, то бином Ньютона я отменять не буду. Сколько?
Седло. Мне до боли в печенке знаком этот вопрос. Вы не похожи на мою маму внешне, но мыслите, как большинство ее родственников. Позвольте, я войду, чтобы не остудить ваш драгоценный телевизор.
Семен. Не надо! Давайте договоримся на пороге, елки-палки. Сколько?
Седло. У вас теплая конюшня?
Семен. Пять звезд, елки-палки. Джакузи из шланга и красивый вид на недостроенный сарай. Сколько?
Седло. Я, как человек, имеющий больше долгов, чем доходов, не хочу торговаться. У меня конь на морозе. Поэтому я готов быстро рассмотреть ваше скромное коммерческое предложение. Сколько хотите вы?
Семен. Пятьсот!
Седло. Пятьсот чего?
Семен. Рублей, елки-палки.
Седло. Вы это серьезно?
Семен. Ладно, пусть будет триста пятьдесят. Но, ни копейкой меньше!
Плюс чай с баранками лично вам в подарок от заведения.
Седло. Считайте, что только что мы подписали с вами долгосрочный контракт на одну ночь. Показывайте свою пятизвездочную конюшню.
Семен. Нет проблем, елки-палки. Но деньги вперед!
Седло. Держите. Можете не пересчитывать.
Семен. Поперло! Прибывает, елки-палки.
Седло. Вы что-то сказали?
Семен. Милости просим! Велком, как говорится. Прибывает, елки-палки! А я чувствовал, что скоро попрет.

***

 

 

Брыкова. Раиса! И Вы здесь? Здравствуйте! Вы даже не представляете, как мне приятно вас видеть. Ну, надо же, вы тоже будете выступать на этом малозначительном турнире?
Лимония. Здравствуйте, Антонина Тихоновна. Да, участвуем. У Ивана Степановича договоренность с мэром. Мы прыгаем здесь ежегодно. А вы что, не знали? Последний «Золотой мустанг» вышел со статьей об этом турнире, как о самом некоммерческом проекте с огромным денежным призом, учрежденным, кстати, господином Галоповым. Там еще Тундер на обложке.
Брыкова. Серьезно? Я, Раиса, давно не читаю глянцевые журналы. Это не то, что нужно народу. А я болею за народ. Из-за этого, последнее время, мне пришлось полностью посвятить себя политике. Но зачем мне это нужно, спросите вы?
Лимония. Я не спрошу.
Брыкова. Зря! Вы вялый электорат. А нам требуется активный гражданин, голосующий массово, обдуманно, честно, но правильно. Если бы вы меня спросили, я бы вам ответила, что в политике востребованы ранимые и трепетные люди. Кто они? Спросите!
Лимония. Кто?
Брыкова. Знаете, Раиса, кроме того, что я ранима, трепетна и возвышена, но я еще и скромна. Поэтому, я не могу ответить на ваш вопрос прямо. Скажу иносказательно, других кандидатур я не вижу.
Лимония. Так вы здесь по политическим делам? Без Гомера?
Брыкова. Я тут случайно, вы правы. Но Гомер уже в пути. Раз уж я оказалась в этом городке, мы примем участие в вашем некоммерческом турнире. Чтобы поддержать мэра, Ивана Степановича и для разнообразия выиграть главный приз. Вы расстроились, Раиса?
Лимония. Нет, Антонина Тихоновна, я как раз только настраиваюсь. Значит, будет Гомер? Хорошо.
Брыкова. Не пойму, что вас радует?
Лимония. Будет, кого побеждать.
Брыкова. Раиса, вы слишком самоуверенны. Ха-ха! Гомер великолепен!
Лимония. А я стабильна. Тундер в прекрасной форме и сделает вашего разрекламированного Гомера без особых проблем. Извините, мне пора на тренировку.
Брыкова. Раиса, подождите! Почему они все портят мне настроение? Ладно, я буду бороться с народом за свой электорат. Даже, если народ против, электорат может быть за. Или нет? Я запуталась. Это все моя ранимость и трепетность. Интересно, в этом городке есть приличное шампанское?

***

Закат. О как! Гнедой. А я-то старый дурак не верил. Посмотри-ка, внучка, именно его ты в раме небесной видела?
Офелия. В окне. Это ты про раму говорил. А сейчас помолчи, дедушка. Здравствуйте.
Гомер. Здравствуйте.
Закат. Я смотрю, он не болтлив. Это хорошо.
Офелия. Дедушка!
Закат. Молчу, молчу.
Офелия. Я вижу, что вы устали, поэтому не хочу вас беспокоить…
Гомер. Спасибо.
Закат. Совсем молчун. Это хуже. Летел, летел, приземлился и спасибо? Ты хоть расскажи, как зовут тебя, сынок.
Офелия. Ну, дедушка!
Гомер. Извините, я просто замерз немного. Меня зовут Гомером, но это только теперь. В детстве меня называли Гамлетом. Здравствуйте!
Офелия. Здравствуйте.
Закат. Так вы, вроде, здоровались уже?
Гомер. Разве? Прошу вас, не отворачивайтесь. Всего секунду назад, я считал, что я самый невезучий конь на планете, обреченный погибнуть от холода, непонимания, нелюбви и одиночества. Одна секунда, нет, только миг отделял меня от мысли о желанной смерти. Быть или не быть, задавал я себе вопрос и не знал, как ответить на него положительно. Но теперь я знаю, я твердо решил быть! Быть рядом с вами! Вечно!
Закат. Ты смотри, как разговорился.
Гомер. Простите, я слишком горяч. Я даже забыл узнать ваше имя. Хотя, зачем мне спрашивать, я убежден, что это самое красивое имя на земле, мне даже кажется, что я его знаю…
Закат. Вряд ли, ее зовут Феклой.
Гомер. Феклой?
Закат. Что, не подходит? Не то созвучие? Ты-то чего онемела, внучка?
Офелия. Вам не нравится мое имя?
Гомер. Фекла?
Офелия. Да, меня так назвали от рождения. Я не виновата.
Гомер. Фекла! Я даже не мог этого предположить. Мне и в голову не приходило, что может быть такое имя. Лучшее имя из всех, что я слышал! Да что я? Мир не знает имени прекрасней! Фекла! Фекла! Фекла!
Закат. Не ори! Семена разбудишь. Скажи ему, внучка.
Офелия. Говорите тише, пожалуйста! Подождите, я не знаю, как мне вас называть. Гомер или Гамлет?
Гомер. Вы можете звать меня как угодно. Например, Гошей, Георгием или даже Жорой. Лишь бы я мог слышать ваш волшебный голос, наслаждаться его звуками, видеть ваши глаза…
Закат. Вот тут мне бы уйти, чтобы не мешать. Но не могу. Я в стойле.
Офелия. Гоша, а вы надолго к нам? Очень надолго?
Гомер. Навсегда! Ничто не заставит меня отойти от вас даже на шаг.
Закат. Хорошо, что я не ушел. Ты хочешь сказать, что Семен тебя купил?
Гомер. Не знаю. Какое это имеет значение?
Офелия. Дедушка, это не важно. Гоша останется с нами. Он так решил.
Закат. Гляжу я на тебя, Гоша, он же Георгий, он же Жора, он же Гамлет, и он же Гомер и не глазам своим верю. Даже если Семен продаст свою душу вместе с сараем, домом и огородом, то ему не хватит денег и на твое заднее копыто. А, значит, завтра ты уедешь от нас в далекую даль к своему богатому хозяину. Как говорит Семен, Гудбай, елки-палки!
Офелия. Гудбай?
Закат. И будет Фекла смотреть на тебя в небесное окно долгие годы, пока не сойдет вслед за мной в бездонную яму, куда нам всем однажды уйти суждено.
Гомер. В яму?
Закат. Нет! В даму или раму!
Гомер. Подождите, дедушка. Я тоже о яме слышал. Мне о ней прадед рассказывал. Он говорил, что это легенда, но ушел искать ее и пропал. Вы видели ее? Какая она?
Закат. Ты, сынок, не шуми и послушай меня, пока Фекла в стену смотрит и о своем думает. Ямы этой никто не видел, но все в нее рано или поздно попадают. Закон лошадиной природы.
Гомер. А если я ее перепрыгну? Разбегусь быстрее ветра и перемахну на другой конец? Как птица! Я спасусь? Знаете, я прыгаю очень хорошо, но, как только воду перед собой вижу, копыта немеют, сразу думаю, а, вдруг, это та самая яма? Страшно. Как ее узнать? Как отличить?
Закат. Проще простого, если ты лужу или канаву, да хоть целую речку, глазами видишь, значит, это не яма. Прыгай, коли силы есть. Если долетишь, то даже не испачкаешься, а в воду или грязь брякнешься, плыви.
Гомер. А, вдруг, это та самая яма?
Закат. Яму глазами не углядеть, место её не определить и срок не поставить. Да и перелетать ее не нужно. Она ровно в том месте, где ей быть положено. Вступишь тогда, когда надо. Ни секундой раньше, ни мгновением позже. А все, что видишь, то просто земные лужи, да канавки. Не бойся их. Силы есть, так перепрыгнешь.
Гомер. А яма?
Закат. Какая яма? Не думай о ней. Говори – дама, рама, тама…
Гомер. Зяма!
Закат. Зяма?
Офелия. Зяма? Гоша, я не смогу этого пережить! Зяма тебя увезет! Что я без тебя делать буду? Я не переживу!
Гомер. Никогда! Никогда я не покину тебя, Фекла! Никто нас не разлучит. Пусть мир разорвется на мелкие клочки, а я останусь здесь навеки! Рядом с тобой. Клянусь!
Закат. Завтра будет тяжелый день. У Них Зяма, а у меня и Семен и яма. Болтайте, дети, считайте, что я сплю.

***

Галопов. Не может быть! Какие люди, кого я вижу, свет очей моих Антонина Тихоновна! И где, в нашем захолустье! Каким же ветром вас сюда занесло?
Брыкова. Иван Степанович! И вы здесь? Ну, никак не ожидала вас встретить. Прекрасно выглядите. Вам очень к лицу эта бейсболка. Надеюсь, биту вы уже перестали носить с собой?
Галопов. Опять вы надо мной подтруниваете, Антонина Тихоновна. Но я не обидчив. Так что вас привело в этот городишко?
Брыкова. Случайность, Иван Степанович. Я здесь по партийным делам. Предвыборная кампания. Работаю с электоратом.
Галопов. То есть, в соревнованиях вы не будете участвовать?
Брыкова. Почему? Будем, раз уж меня сюда занесло. Заявлен Штур. И Гомер тоже. Вы что, не читаете протоколы?
Галопов. Когда? Я сюда прямо с самолета. Значит и Гомер тоже?
Брыкова. Волнуетесь? Будьте уверены, сегодня он, наконец, сделает вашего непобедимого Тундера.
Галопов. Ну, это мы еще посмотрим. Позвольте полюбопытствовать, Антонина Тихоновна, вы всегда путешествуете вместе с конями, или они тоже баллотируются в государственную Думу от вашей партии?
Брыкова. Почему бы и нет? Однажды конь уже заседал Сенате, и ничего, как-то терпели, так что с исторической точки зрения, вполне приемлемый вариант.
Галопов. Значит, вы привезли Гомера сюда, чтобы опозорить меня перед всем городом?
Брыкова. Опозорить? Нет, просто поставить на место.
Галопов. Вот как?
Брыкова. Именно так!
Галопов. Ну, это мы еще посмотрим, где чье место.
Брыкова. Времена бейсбольных бит прошли. Сейчас время политиков.
Василиса. Папа! Папа, я видела Василия! Он здесь!
Галопов. Не кричи. Я в курсе. Поздоровайся с Антониной Тихоновной.
Василиса. Здравствуйте, Антонина Тихоновна. А как вы попали в нашу глушь?
Галопов. Случайно, Василиса. Антонина Тихоновна попала к нам совершенно случайно!
Брыкова. Абсолютно. Шла мимо и заглянула. На огонек.
Василиса. Слушайте, вы сегодня чудные какие-то. Пойду лучше еще с кем-нибудь поговорю.

***

 

Штур. Тихо, тихо, тихо! Эй, бешенный, ты соображаешь, что делаешь?
Гомер. Не подходи ко мне. Сегодня я за себя не отвечаю!
Штур. Это не моего конского ума дело, но зачем ты Зяму лягнул? Он и так совсем хилый, потому что чересчур умный. Зачем, зачем, зачем?
Гомер. Только попробуй приблизиться ко мне, и я тебя убью! Я не шучу!
Штур. Понял, понял, понял! Я даже смотреть на тебя не буду. Я помню. Армения, горы, замечательная страна, которая где-то есть, но это не Англия и не Германия. Тебя к ветеринару давно водили?
Гомер. Штур! Если ты хочешь, чтобы я тебя убил, просто подойди ближе. Я не зол на тебя, но у меня очень плохое настроение.
Штур. Ладно, ладно, ладно. Буду готовиться к соревнованиям. У меня нет никакого желания к тебе подходить. Только не думай, что я тебя боюсь. Тихо, тихо, тихо! Вот бешенный.

***

Седло. Кхе, кхе, кхе!
Брыкова. Что такое? Вы заболели, Зяма?
Седло. Зачем мне болеть, если это уже давно с удвоенной энергией делает моя драгоценная мама? Меня сейчас приложили копытом, а я даже не собираюсь брать справку о нанесении вреда здоровью ценному сотруднику при исполнении им служебных обязанностей. Я хромаю молча, а кашляю не потому, что простыл, а только затем, чтобы незаметно привлечь ваше рассеянное внимание. Кхе, кхе, кхе! Послушайте сюда, меня и очень быстро, Антонина Тихоновна! У меня к вам только один странный, короткий, но чрезвычайно важный вопрос.
Брыкова. Опять? Вы что, не могли найти другого времени? Я занята. Я не могу повышать ваш оклад каждые три дня. Даже на рубль, как вы обычно просите. И вообще, не отвлекайте меня на быт! Сейчас меня волнуют только соревнования.
Седло. Возможно, вы удивитесь моему молчаливому согласию, но в данном конкретном случае я беспокоюсь не столько за свой оклад, сколько за вашего спортсмена, который может погибнуть прямо на поле, под восторженные крики ваших конкурентов.
Брыкова. Зяма, что такое вы несете?
Седло. Как и положено образованному интеллигентному человеку, я, Антонина Тихоновна, несу знания в массы. Однако если вы не будете против, то сообщение о том, что Гомер немного взбесился и не может сегодня участвовать в соревнованиях, я оставлю в качестве индивидуальной телеграммы, предназначенной лично для вас. Для чего я и делал вам стратегические кхе, кхе, кхе!
Брыкова. Нет! Это абсурд. Я не хочу этого слышать! Гомер будет прыгать. Где Васильков?
Седло. Василий Васильевич пытается найти общий язык с конем, но то, что они говорят друг другу, мой не общий с ними язык отказывается повторить вслух по причине воспитания, заложенного в меня ремнем и душеспасительными беседами моей несравненной мамы, дай ей Бог скорейшего выздоровления.
Брыкова. Зяма! Прекратите это ваше бесконечное словоблудие. Иначе я вас уволю прямо сейчас. Отвечайте на мои вопросы одними словом! Быстро!
Седло. Хорошо.
Брыкова. Что с Гомером?
Седло. Взбесился.
Брыкова. Как? То есть, в чем это выражается?
Седло. Брыкается.
Брыкова. Как брыкается?
Седло. Больно.
Брыкова. Это понятно. Но прыгать он может?
Седло. Может.
Брыкова. Тогда, пусть прыгает. Вы меня слышите?
Седло. Ушами.
Брыкова. Что ушами?
Седло. Слышу.
Брыкова. Заткнитесь и идите работать. Лечите Гомера, успокаивайте, ругайте, бейте, чешите или целуйте, но он обязан победить! Молчать! Я иду на трибуну. Больше ни слова! Ну почему я так ранима и трепетна? Убила бы их всех.

***
Васильков. Здравствуйте, скажу я вам, чтобы пока не говорить прощай. Что-то как-то, я сегодня, даже не знаю, где мне радоваться, а откуда плакать. К старту я готов, маршрут изучил, а финиша пока не вижу. Все дороги, как говорится, ведут в гроб, так что это соревнование нельзя назвать исключением из праздника. Готов ли я? Да! Поехали, как ругательно произнес один космонавт, поняв, что его ракета не летит, а медленно прыгает в неизвестность. Старт!

***

Василиса. Папа! Папа, посмотри, Вася прыгает!
Галопов. Я вижу. На Штуре? У нас еще впереди Блиц и Тундер. Пусть Антонина Тихоновна переживает.
Василиса. Ты почему такой злой, пап?
Брыкова. Он боится Гомера.
Галопов. Меня, Антонина Тихоновна, напугать сложно.
Василиса. А Вася хорошо идет. Красиво!
Брыкова. Есть! Ни одного повала, смотрим время. Мы первые!
Галопов. Рано радуетесь, впереди еще Лимония на Блиц и Тундер.
Брыкова. И Гомер.
Василиса. Вася на нем такой красавчик!
Галопов. Василиса. Помолчи! Наша очередь. Лимония на Блиц! Волнуетесь, Антонина Тихоновна?
Брыкова. Ничуть. Зевая жду победный выход Гомера.
Василиса. Вася на нем такой красавчик…
Галопов. Тихо! Пошла, прошла, чисто! Смотрим время…
Василиса. Вася первый!
Брыкова. Не расстраивайтесь так сильно Иван Степанович, ну проиграла ваша Лимония пару секунд, случается. Я же говорила, что Штур стабилен. Вот доказательство.
Галопов. Ерунда. Это случайность.

***

Офелия. Гнедой! Гамлет! Гомер! Милый! Посмотри, дедушка, в небе тоже яма есть! Она-то моего Гошу и забрала.
Закат. Терпи, Фекла, нам так лошадиный бог велел. Жить и терпеть.
Офелия. Я не могу терпеть, дедушка, я лететь к нему хочу. Туда, в яму небесную! Почему у нас крыльев нет?
Закат. У нас копыта. Это не я придумал, значит ответа на твой вопрос, не знаю, только соврать могу.
Офелия. Неужели люди нас совсем не слышат? Почему они нас не понимают? Я же просила, чтобы Гошу не увозили. Ты слышал, как он кричал? Слышал?
Закат. Слышал. Он еще и брыкался. Почем зря старался. Справились.

***

 

Галопов. Требую абсолютной тишины. Тебя, Василиса, тоже касается! На поле Тундер. Сейчас вы увидите, в чем выражается класс коня и великого спортсмена.
Василиса. Пап, Вася, между прочим, тоже замечательный спортсмен!
Галопов. Молчи! Хорошо, отлично, великолепно! Как настроение, Антонина Тихоновна?
Брыкова. Прекрасно! Для Гомера эти десять секунд ничего не значат. Такое преимущество он преодолевает без проблем.
Галопов. Но он не прыгает канаву!
Брыкова. А! Если бы вы знали, что я приеду, вы бы ее обязательно вырыли, но вы не знали! Канавы на этом глупом состязании в вашем городишке нет.
Василиса. Канав здесь полно! Мы еле доехали.
Галопов. Василиса! Я не хочу перегружать тебя нравоучениями, но когда ты встреваешь во взрослые разговоры…
Василиса. Отстань, пап, Вася прыгает!
Брыкова. Я тоже требую абсолютной тишины. Поехали!
Василиса. Вася! Мамочка! Вася убился!
Галопов. Василиса! Постой!

***

 

Офелия. Я, дедушка, все равно к нему улечу, меня никто не удержит! Если я не могу до Гоши долететь, то зачем мне такая жизнь?
Закат. Жизнь нужна затем, чтобы есть. Есть и жить. Не будешь есть, не будешь жить. Вот и жизнь. Так она вся и пройдет. Будешь есть, будешь жить. Потом яма. Вот и вся жизнь.
Офелия. Я так не хочу, дедушка, я счастья хочу. Недаром же Гнедой ко мне прилетел. Я верила и сбылось. Теперь я сама к нему лететь хочу. Мне только крылья нужны.
Закат. Ладно, хочется верить, верь. Вера в несбыточное – это тоже дело, если другой заботы нет.
Офелия. Гоша! Гнедой!

***

 
Галопов. Не надо так расстраиваться, Антонина Тихоновна! Прекрасно вас понимаю. Я тоже однажды проиграл в шашки миллион долларов. Да! И ничего, я смеялся. Жизнь непредсказуема, сегодня белые клетки, завтра черные. Давайте вместе посмеемся! Ха-ха-ха!
Брыкова. Иван Степанович! Не могу сегодня воспринимать ваш тамбовский юмор. У меня только что случилась личная беда и крах общественной карьеры, а вы мне рассказываете про шашки.
Галопов. Не надо слез. Какой может быть крах из-за одного старта? Вы делаете трагедию из случайной неудачи, Антонина Тихоновна.
Брыкова. Что вы знаете о трагедии? Это мое жизненное цунами, торнадо и извержение бескомпромиссного ужаса! Вы представляете, за сколько я купила Гомера?
Галопов. Полтора миллиона евро, хотя я считаю…
Брыкова. За два! За два и в кредит! Я заложила практически все, что у меня есть. Точнее, было. И теперь у меня осталась только эта шляпка и куча долгов! А он не прыгает! Не прыгает! Не прыгает!
Галопов. Антонина Тихоновна, вам рано расстраиваться. У меня есть опыт. Ни один конь такого класса просто так не валит все препятствия. Буквально неделю назад он выиграл с таким преимуществом, что я тоже готов был плакать.
Брыкова. Вы умеете плакать?
Галопов. А вы считали меня бесчувственным чурбаном? Зря, Антонина Тихоновна. Я ранимый и трепетный человек с открытой душой и отзывчивым сердцем.
Брыкова. Серьезно? У меня от удивления даже слезы высохли.
Галопов. Не надо иронизировать. Вы хотите, чтобы я вам помог?
Брыкова. Деньгами? Сейчас я не могу гарантировать никаких процентов.
Галопов. Деньги это мусор. С ними потом. Сейчас нужно выяснить, почему ваш Гомер снес все жерди. Я уверен, что он сделал это нарочно. Нужно, как минимум, допросить коновода и поговорить с Василием! Я возьму решение этого вопроса на себя.
Лимония. Иван Степанович!
Галопов. Раиса, ты молодец, но мне сейчас не до тебя. Давай поговорим позже.
Лимония. Позже нельзя. Василия Васильевича увезли на скорой, а ваша дочь решила догнать его через лес на Тундере. Мне не удалось ее удержать.
Галопов. Значит она в лесу? Одна?
Лимония. Она с Тундером.
Брыкова. Что вы стоите? Догоняйте ее! Она же может погибнуть!
Лимония. Не дай Бог! Тьфу, тьфу, тьфу! Я бы сама догнала ее, но Блиц увезли сразу после финиша.
Галопов. А на джипе?
Брыкова. В лесу, по тропинкам? Берите моего Штура. Девочку нужно спасти!
Лимония. Может, лучше я поеду, Иван Степанович?
Галопов. Не надо. Я сам!
Брыкова. Какой мужчина. Жалко, что не политик.

***
Гомер. Нет, мне не стыдно! Василия жалко, Зяму тоже. Но я не виноват. Я могу легко перелетать через любые жерди! Это просто! Но зачем? Ради чего?

Мне не стыдно, не страшно, не больно
Разбивать свое тело и душу до дна.
Я свободен всегда был, сегодня я вольный,
Даже яма теперь мне уже не страшна.

Что мне эти смешные земные преграды,
Если с небом решаю я быть иль не быть?
Я советов не жду, мне подсказок не надо,
Чтоб вопрос вековой в одночасье решить.

Никогда еще так мое сердце не ныло,
Чтобы ком кровяной в моем горле застрял.
Без любви, этот мир мне страшнее могилы.
Я решился. Простите. Я тоже прощал.

***

 

 

Галопов. Эй, люди! Здесь есть кто-нибудь? Мне нужно седло! Срочно! Седло!
Седло. Не кричите так громко, словно вас продают на органы, а вам не нравится цена за отдельные участки тела. Я здесь!
Галопов. Я вижу, что ты здесь. Мне нужно седло! Срочно!
Седло. Так я и прибыл, как скорая помощь на поминки, намного быстрее гостей. Вы просили Седло, так я уже давно стою тут, как памятник, уставший от голубей, а вы не объясняете зачем.
Галопов. Ты что, чокнутый? У меня дочь скачет через лес на лошади, а я должен тебе объяснять, зачем мне седло?
Седло. Вы можете и не объяснять, но сомневаюсь, что мой скудный разум сам ответит на вопрос, зачем вам именно сейчас, тем более здесь, нужен лично я, если у вас есть дочь, которая катается где-то в лесу.
Галопов. Слушай, у меня очень мало времени. Но, если ты сейчас же не прекратишь говорить всякую ерунду, я из тебя самого сделаю седло! Веришь?
Седло. Мне совсем не хочется вам возражать. Вы очень убедительны. Но, тут не нужно прилагать никаких физических усилий для достижения цели. Я и так Седло.
Галопов. И давно? Говори быстро, у меня дочь в лесу.
Седло. С детства. С самого раннего. Я быстро сказал?
Галопов. Нормально. Сейчас я положу тебя на первую же попавшуюся лошадь, сяду верхом и поскачу спасать дочь. И если я мне не понравится на тебе сидеть, то я сначала оторву твои хлипкие стремена, а потом затяну подпругу так, что ты уже никогда ни вдохнуть, ни выдохнуть не сможешь. Понял?
Седло. Яснее ясного. Так вам был нужен не я, а седло? Что же вы сразу не сказали?
Брыкова. Иван Степанович! Вот вы где. Хорошо, что я вас поймала.
Седло. Да. Очень вовремя.
Брыкова. Слава Богу, все обошлось. Мне только что позвонила Василиса. Она уже в больнице, рядом с Васильковым. Оба чувствуют себя хорошо.
Галопов. Интересно, а почему она позвонила вам, а не мне?
Брыкова. Ну, это логично. Василий мой спортсмен, а не ваш. И эта информация важнее для меня.
Галопов. Да, но Василиса моя дочь!
Брыкова. Простите, Иван Степанович, как-то вылетело из головы. Я сегодня так расстроена, ничего не могу удержать в памяти. Простите!
Седло. Не хочу мешать вашей беседе своим сквозным присутствием. Если вы ничего не имеете против, я медленно пойду, при этом экстренно придавая телу космическое ускорение.
Галопов. Стоять! Я хотел поинтересоваться, Антонина Тихоновна, кто этот человек и что он делает в вашей конюшне?
Брыкова. Это прекрасный человек, Иван Степанович! Прекрасный!
Седло. Я обычный, в отличие от моей драгоценной мамы, если верить ее словам так, как делаю это я. Пойду.
Галопов. Стоять! Кто он? Фамилия!
Брыкова. Почему вы так агрессивны, Иван Степанович. Это мой лучший коновод Зяма Израилевич Седло.
Галопов. Седло?
Седло. Что я и пытался вам объяснить последние сорок минут.
Галопов. Коновод?
Брыкова. Прекрасный коновод!
Галопов. Седло? Израилевич? Ясно. Так это он Гомера на наши соревнования вез? Ну, что, Зяма, поговорим?
Седло. Конечно.
Брыкова. Иван Степанович!

***
Тундер. Я есть немецкий конь! Никто не может сметь меня побеждать! Как я тебе и говорил! Летает, летает… Все брусья свалил. Армянский выскочка!
Блиц. Ты бы помолчал. Он в этот раз просто не захотел летать. Поэтому ты выиграл. Но ты должен знать, он лучше.
Тундер. Зачем ты всегда хочешь меня унизить? Я что, плохо прыгаю? Ты сама завидуешь мне! Ты не можешь выиграть у меня, поэтому злишься. Признавайся, ты мне завидуешь!
Блиц. Нет. Я завидую ему. Он сам решает, что ему делать. А ты хочешь славы и проигрываешь сам себе, Гром.
Тундер. Нет! Не хочу тебя слышать! Я победил, я чемпион и никто ничего не смеет мне говорить. Мой род самых высших арийских кровей! Не сметь меня переводить! Молчать!
Блиц. Какой ты глупый. Но все же, а может именно потому, их либе дих.
Тундер. Что? Что ты говоришь? Я не понимаю!
Блиц. Учись летать.
Тундер. Это перевод?
Блиц. Нет, это совет.
 
 
***
Галопов. Повторяю вопрос. Подумай и отвечай. Значит, коня ты руками не трогал?
Семен. Я, елки-палки, даже не здоровался с ним. Я всю ночь в избе сидел. Спросите Зяму!
Галопов. Цыц! Записывайте, Антонина Тихоновна. При очной ставке обвиняемый лично опознал подозреваемого. Записали?
Семен. Вот, елки-палки, жизнь. Я человека баранками кормил, а он меня перед хорошими людьми взял и опознал.
Брыкова. Иван Степанович, я что-то запуталась. Кто кого опознал?
Галопов. Не важно, Антонина Тихоновна. Они оба друг друга опознали. Пишите!
Седло. Причем лично я, как вы и просили, сделал это молча.
Галопов. Зяма! Продолжим допрос. Обвиняемый по кличке Семен утверждает, что коня не трогал. Записали?
Семен. Если бы я знал, елки-палки, что эти триста пятьдесят рублей отольются мне тридцатью серебряниками, я бы вашего Зяму с его троянским конем, даже на порог не пустил.
Брыкова. Иван Степанович, вы слышите, какие метафоры и аллюзии звучат в речи этого крестьянина?
Галопов. Конечно! Это воровской сленг, Антонина Тихоновна. Обвиняемый только что признался, что получил взятку от подозреваемого. Потом, находясь в преступном сговоре, они оба запустили Трояна в вашего коня по имени Гомер. Ну что, подозреваемый Зяма, вам есть, что сказать в свое оправдание?
Седло. Обычно, при такой постановке вопроса я предпочитаю молчать, но сегодня мне нужно спасти единственного кормильца своей мамы, а, то есть себя. Поэтому буду краток, как энциклопедия в отдельных пунктах. Троян, конечно вирус, но кони им не болеют. А триста пятьдесят рублей своих кровно заработанных денег, я заплатил, чтобы ваш Гомер просто не замерз на дороге…
Семен. Заморозки были, елки-палки, у меня даже весь укроп поник! А вы говорите, жизнь. Хотите, я покажу вам свой укроп? Это улика в мою пользу, елки-палки.
Брыкова. Иван Степанович, мне все это записывать?
Галопов. Стоп! Не надо. Допрос зашел в тупик. Придется ставить следственный эксперимент. Где конюшня?
Семен. А что, укроп, елки-палки, смотреть не будете?
Галопов. В конюшню!

***

 

 

Василиса. Василий Васильевич, а еще что-нибудь расскажите, пожалуйста, вы так интересно рассказываете.
Васильков. Ну, что. Вот еще, была у меня история. Прыгали мы, правда, не помню где. Но в очень красивом месте. Типа Швейцарии, но только вместо гор был лес. Или поле. Не помню. Я, как глянул вокруг, ну думаю, красота. И стал готовиться. А вокруг – красота! Представляешь?
Василиса. Конечно. Вы так образно рассказываете, пока слушала, словно сама там побывала. И что?
Васильков. И все. Прыгали потом. А вокруг красота!
Василиса. И вы выиграли? Ну, точно, выиграли!
Васильков. Я тебе сейчас Василиса такую глубокую мысль скажу, что у тебя от нее голова может мозгами заболеть. Готова?
Василиса. Я с вами, Василий Васильевич, ко всему готова. Говорите!
Васильков. В спорте, Василиса, главное не победа, а участие. И пять колец в придачу!
Василиса. Каких колец?
Васильков. Олимпийских, каких же еще? Глупая, ты Василиса, совсем жизни не знаешь.
Василиса. Я и не спорю. Я глупая. Но красивая.
Васильков. Не начинай! Врачи говорят, что через пару дней мне гипс снимут, и я буду снова скакать, как козлик по красной грунтовой дорожке Голливуда.
Василиса. Мы будем скакать вместе!
Васильков. Не надо. Василиса, мы же договорились с тобой и Иваном Степановичем!
Василиса. Ладно. Почему вы все так боитесь моего папу? Он самый добрый, ранимый и отзывчивый человек в мире!
Васильков. Что бы ни говорили его враги в лице средств массовой информации и прокуратуры, лично я именно так и считаю.

***
Галопов. Стой смирно. Молчи. Показывай внятно. Где стоял Гомер?
Семен. Здесь, елки-палки. А я всю ночь в избе сидел. Спросите Зяму!
Галопов. Чем ты его кормил?
Семен. Овсом, елки-палки. Я разве чем еще могу кормить? Ну не сеном же? Сахар давал.
Брыкова. Это записывать?
Галопов. Антонина Тихоновна! Я работаю, не отвлекайте. Это что?
Седло. Я спрашивал точно так же. Это что? Хотя, присмотревшись, можно увидеть, что «что», это кто.
Брыкова. А что это, на самом деле?
Семен. Конь. Не огонь, конечно, елки-палки. Закат. От него давно не прибывает. Возить не может, ходить тоже, но стоит. Значит, живой, елки-палки. Вот и кормлю.
Галопов. Ладно, идем дальше. Стоп! Вот оно как. Белая кобыла. Твоя?
Семен. Здесь все мое, елки-палки. Частная территория. Ферма, как говорится.
Брыкова. Иван Степанович, вы тоже подумали о том же, о чем и я?
Галопов. Я ни на одну секунду не сомневаюсь, что Гомер тоже об этом подумал.
Седло. Хотя меня никто не спрашивает, но имейте в виду, что я подумал это первым.
Семен. Вы не могли бы все вместе подумать вслух? А то я, елки-палки, последнее время с трудом читаю мысли на расстоянии.
Брыкова. Я хочу купить у вас эту кобылу!
Семен. Кроме шуток, елки-палки? И что, то же самое подумал Зяма чуть раньше вашего коня?
Седло. Конечно нет. Мне нет никакого смысла покупать лошадь, когда у меня уже есть мама. Мы все, хором, подумали: какая красивая кобыла! Ну, уж Гомер, как подсказывает мой скудный опыт жеребца, точно подумал именно это.
Брыкова. Я хочу ее купить!
Галопов. Стоп! Антонина Тихоновна, насколько я помню, у вас сейчас нет денег. Нет! И, вообще, предоставьте возможность вести коммерческие переговоры мне. Семен! Мне нужно с вами поговорить тет-а-тет.
Семен. Поперло, елки-палки! Только не надо тет-а-тет, мне проблемы не нужны, лучше с глазу на глаз.
Галопов. Семен! Как, кстати, ваше отчество?
Семен. Серьезно поперло. Мы тут придумывать не любим, как отца звали, такое и отчество, елки-палки. Семенович.
Галопов. Семен Семенович! А у кобылы тоже имя есть?
Семен. Даже у трактора есть номер, так чего же кобыла без имени будет.
Галопов. Так назовите его, я же должен знать, кого покупаю.
Семен. Мы ее тут по-разному звали, елки-палки, то Феклой, то Феней, то Фаней… А по паспорту ее Офелией кличут. Как Шекспира.
Галопов. Семен Семенович! Зачем вам эта кобыла? Подарите ее мне.
Семен. Вы меня за дурака держите, елки-палки?
Галопов. Рассмотрим другой вариант. Семен Семенович! Давайте меняться, я вам отдаю вот эту дорогостоящую бейсбольную биту, а вы мне свою дешевую кобылу! По рукам?
Семен. Ага. И сарай в придачу. Биту я могу на вилы обменять. Тоже очень убедительная вещь. Показать, елки-палки?
Галопов. Семен Семенович! Ну, хорошо, я готов купить у вас эту лошадь в рассрочку, в кредит, взять в лизинг, наконец. Это очень выгодное предложение.
Семен. Прекрасно понимаю, елки палки. Я что, телевизор не смотрю? Если деньги в рассрочку, то и лошадь частями. Приобретете два копыта оптом, грива в подарок! Нормально?
Галопов. Давайте по-простому. Я вижу, вы реалист. Ваша цена?
Семен. Моя? Тут, елки-палки, разговор короткий. Пять! Тысяч! Сот! Не меньше!
Галопов. Пятьсот тысяч? Я хочу обсудить скидку…
Семен. Ладно, триста пятьдесят. И вилы из сарая в подарок от заведения лично вам! По рукам, елки палки?
Галопов. Да! Считайте, что вы уже получили деньги. Антонина Тихоновна! Я только что договорился. Теперь эта кобыла наша! И всего за триста пятьдесят тысяч евро! Ну что, разве я не молодец?
Брыкова. Иван Степанович! Вы гений! Пойдемте, отметим это событие.
Галопов. С удовольствием! Почему нет? После сложных переговоров я имею право расслабиться. В Корчму!
Семен. Триста пятьдесят тысяч чего?
Седло. Молчи, Семен! Это триста пятьдесят тысяч того, чего тебе и не снилось. Я так беззаветно люблю эту жизнь, ну почему она постоянно отвечает взаимностью кому-то другому? Парадокс, елки-палки!

***
Лимония. Слушай меня внимательно!
Блиц. Я слушаю.
Лимония. Не отворачивайся!
Блиц. Я слушаю ушами, а не глазами, мне для этого голову нужно наклонить.
Лимония. Стой на месте! Мы с тобой должны победить!
Блиц. Так ты и так все время первая. На Тундере. Кстати, почему ты никогда не называешь его Громом? Если бы я могла, я бы тебе перевела.
Лимония. Пусть это случится, как гром среди ясного неба. Лимония победила на Блиц. Мы полетим, как молния! Ты, наверное, и не знаешь, что ты Молния? Так переводится твое имя.
Блиц. Жаль, что мы не можем нормально поговорить. Я бы тебе столько всего рассказала!
Лимония. Ты, конечно, не понимаешь, что я тебе говорю, но точно знаю, что чувствуешь. Мы должны победить! Чтобы все знали, что дело не в стоимости лошади, а в том… Что все зависит…
Блиц. От спортсмена?
Лимония. Нет, конечно! Все зависит от нас обеих! От того, как мы чувствуем друг друга. Если ты поверишь в меня, как я верю в тебя, мы точно обойдем всех!
Блиц. Я не могу. Если я выиграю у Грома, он этого не переживет.
Лимония. Пусть Тундер расстроится. Ему это даже полезно!
Блиц. Возможно. Но все равно, нет!
Лимония. Он не единственный конь на планете, способный побеждать.
Блиц. Нет, он особенный, необыкновенный. Если бы ты могла увидеть его моими глазами, ты бы простила ему все. Я не буду у него выигрывать.
Лимония. Решено! Сегодня мы станем первыми! Тьфу, тьфу, тьфу. Согласна? Хочешь морковку? Сахар? Яблоко? Ну, ладно, не хочешь, как хочешь. Хотя, это странно.

***
Галопов. Антонина Тихоновна! Прекрасно выглядите!
Брыкова. Иван Степанович! Ну, вот, наконец, у вас нормальный головной убор!
Галопов. А я патриот, Антонина Тихоновна! Раз уж мы в Цюрихе представляем свой народ, пусть видят наши корни хотя бы на голове!
Брыкова. Дайте мне еще раз на вас посмотреть. Ушанка и смокинг. Обворожительное сочетание!
Василиса. Пап! Здравствуйте, Антонина Тихоновна! Послушай, я поспорила с индонезийской делегацией, что наш Тундер обойдет всех остальных коней как минимум на тридцать секунд, не сбив ни одной жерди. Дай пятьсот евро на спор.
Галопов. Не сегодня.
Василиса. Я же мелочь прошу. Хочешь, дай под проценты. Двадцать пять устроит?
Галопов. Василиса, я сказал, не сейчас!
Брыкова. Василиса, в этот раз, я тебе спорить не советую. Послушай моего женского совета, сегодня спорить не стоит.
Василиса. А что случилось?
Брыкова. Василиса, не спеши, я тебе потом все объясню.
Василиса. Ну ладно, потерплю. Вы сегодня оба чудные какие-то.
Галопов. Вот! Вот чего не хватало Василисе долгие годы, Антонина Тихоновна! Женского воспитания! Может, закажем хорошего шампанского?
Брыкова. Иван Степанович! Я что-то раньше не замечала за вами такого пристрастия к алкоголю. Вы соображаете, что говорите? У вас ребенок на руках. Попросите принести три морковных сока. Василиса, ты же любишь морковный сок?
Василиса. Даже видеть его не могу! Гадость!
Галопов. Полюбишь! Раз Антонина Тихоновна советует, нужно слушаться.
Брыкова. Иван Степанович, не давите на ребенка.
Василиса. Нет, сегодня с вами определенно что-то не так! Пойду лучше с индонезийцами потусуюсь.
Галопов. Василиса, постой!

***
Штур. Эй, бешенный! Бешенный, бешенный! Ты чего сегодня такой тихий? Из-за прошлых соревнований расстроился? Такое бывает. Бывает, бывает.
Гомер. Послушай, Штур, у меня к тебе два вопроса. Подойди ближе.
Штур. Зачем? Я и отсюда прекрасно слышу. Спрашивай.
Гомер. Хорошо. Ответь мне, пожалуйста, какое нынче тысячелетье на дворе? И в какую точку вселенной я сегодня попал? Ты должен знать точно, ты, ведь, немец.
Штур. Немец, немец, немец. Тысячелетье у нас третье. А точка во вселенной – город Цюрих. Как я люблю Цюрих, как я его люблю!
Гомер. Подойди ко мне.
Штур. Не надо! Я и так все прекрасно помню. Армения, горы, замечательная страна, которая где-то есть, но это не Англия и не Германия.
Гомер. Сейчас я хочу поговорить с тобой о другом. Штур! Ты был когда-нибудь влюблен?
Штур. Кто? Я? Конечно, я был влюблен. Как я был влюблен, как влюблен, как я был влюблен! А зачем ты спрашиваешь? Это опять юмор?
Гомер. Нет, Штур. Это серьезно. Думаю, ты сможешь меня понять. Я люблю! Это чувство не имеет границ, оно не слышит запреты и опровергает законы! Я люблю!
Штур. И что? Нормальное состояние для здорового жеребца. Влюблен, влюблен, влюблен.
Гомер. Подожди. Стой на месте. Слушай. Я хочу умереть!
Штур. Зачем? Вот бешенный! Или ты опять шутишь? Я юмор не люблю. Посмотри на меня! Ты что, говоришь это серьезно? Зачем умереть, зачем, зачем?
Гомер. Ее зовут Феклой! Тише, нежнее… Феклой. Она прекрасна и теперь, без нее, жизнь потеряла смысл. Нет, я говорю глупости. Смысл жизни и был только в том, чтобы ее найти! Но я больше никогда ее не увижу! Зачем мне жить? Скажи мне, Штур, зачем? Ответь!
Штур. Зачем жить? Ладно, я тебе отвечу. Жить нужно затем, чтобы жить! И все. Другого смысла в ней нет.
Гомер. Но я же ее никогда не увижу! Никогда!
Штур. Какая разница? Я вижу Блиц так часто, что лучше бы я ослеп!
Гомер. Ты тоже влюблен? Ты влюблен в Блиц?
Штур. Ничего подобного. Я просто сказал, что вижу ее часто. Часто, часто. И все!
Гомер. Ты влюблен и не хочешь в этом признаться, потому, что боишься насмешек? Расскажи мне, я тебя пойму!
Штур. Я боюсь? Какая глупость! Что ты вылупился? Да, я боюсь. Боюсь, боюсь. Только не смейся, я юмор не люблю.
Гомер. Зачем смеяться, если мне все время хочется плакать? Говори.
Штур. Не вижу смысла говорить. Ты видел Блиц? Видел, видел. Что тут скажешь. Она лучшая!
Гомер. Подожди, ты забыл про Феклу! Она прекрасней всех прекраснейших на свете! И не спорь!
Штур. Опять? Армения, горы, а теперь еще и Фекла? Ладно, не кипятись. Тебе нравится Фекла, мне Блиц. Ты больше не увидишь ту далекую, а я на эту близкую не могу смотреть. Нормальная лошадиная судьба. Умирать-то зачем? Зачем, зачем?
Гомер. А зачем жить, если не хочется жить? Если нельзя видеть каждый день ту, без которой мир теряет смысл? Или видеть, но не иметь надежды? Зачем? Зачем? Зачем?
Штур. Не знаю. Сложные ты задаешь вопросы, бешенный. Сложные, сложные, очень сложные. Они не для коней. Если бы мы были людьми, то сейчас обязательно выпили бы на брудершафт. И точно допились бы до полного беспамятства. И подрались, а потом помирились, чтобы в порыве любви друг к другу выпить еще больше. И спустя час, плакали бы, говоря о политике или несправедливости мира. Потом уснули бы в обнимку посреди конюшни. А утром, приняв душ, пошли на работу и все забыли. И жили бы дальше. Но мы кони. Поэтому, давай помолчим. Просто помолчим. Молча постоим рядом. Молча, молча, молча.
Гомер. Я молчу.

***

Седло. Смешно признаться, но я люблю эту жизнь даже тогда, когда она посылает мне железные тумаки, а соседям раздает мягкие пряники. И в этом случае не надо трогать меня за мою национальность, которая и без того постоянно болит, чтобы заставить меня расплакаться при виде чужого счастья совершенно искренними слезами двойного отжима.
Офелия. Странные люди. Зачем вы меня сюда привезли? Сначала вы увезли Гошу, теперь меня. Зачем?
Седло. Сейчас я выполняю не просто свою работу, я, наконец, получаю удовольствие от того, что делаю. Мне можно было бы и не платить, я все равно получал бы удовольствие. Как говорит моя высокообразованная тяжелой жизнью мама, если за работу, от которой получаешь удовольствие, тебе платят большие деньги, то это уже проституция. Я честный человек и за удовольствие готов получать только его и совсем небольшую денежную компенсацию своего каторжного труда.
Офелия. Странные люди. Зачем вы меня так нарядили? Зачем?
Седло. Когда мне говорят, что кобыла должна выглядеть на все сто, я это делаю именно так. Но когда я понимаю, зачем я это делаю, можете смело умножить эту цифру на два и получите результат в три раза превосходящий ваши ожидания.
Офелия. Странные люди. Меня увезли, а дедушку оставили. Зачем?
Седло. Посмотрите на то, что было, и вы не увидите ничего хорошего, кроме простой кобылы. Теперь гляньте сюда и поймите, что есть большая разница. Моя работа достойна, как минимум, Третьяковской галереи, в которой лично я ни разу не был по причине экономии средств на лечение моей вечно выздоравливающей мамы.
Офелия. Странные люди. Зачем вы повесили на меня эти глупые ленточки? Зачем вы украшаете меня? Зачем? Я не хочу так выглядеть! Снимите немедленно!
Седло. У меня создается зыбкое, но устойчивое впечатление, что сегодня я создал произведение искусства, за которое далекие потомки должны будут поставить мне памятник еще при этой жизни.
Офелия. Неужели вы не видите, что мне совсем не хочется жить? Зачем мне жить без Гоши? Зачем?
Седло. Теперь возникает самый главный вопрос – зачем? Зачем я все это делал с таким большим удовольствием, что мне не стыдно за свою работу?
Офелия. Зачем?
Седло. Затем, что я это делал не для того, кому это выгодно, а для того, кому это действительно нужно! Лечение моей взрывной мамы, нанятыми для этой работы врачами, затягивает процесс ее выздоровления на долгие годы, с неизвестным результатом и бесконечно возрастающей стоимостью. И кому это выгодно?
Офелия. Кому?
Седло. Вот, посмотрите, даже кобыла интересуется. Ну, уж точно не мне! И не тебе, и что я должен отметить особенно подробно, не моей многострадальной маме! Не знаю, что думают те меркантильные врачи, но лично я сегодня готов работать не покладая рук только ради любви, даже не рассчитывая на прибыль! При этом нужно отметить, что речь идет не о моей скромной персоне, а о любви кобылы и жеребца. Я представляю, какая это будет трогательная встреча. Офелия и Гомер!
Офелия. Гамлет? Гоша здесь?! Я смогу его увидеть?! Пустите меня, я сама его найду! Пустите!
Седло. Фекла! Стой на месте! Стой, тебе говорю! Иначе ты испортишь не только мою работу, но и всю свою последующую жизнь! Ты хочешь встретиться с Гомером?
Офелия. С Гамлетом? Я его увижу? Уйдите с дороги!
Седло. Стой спокойно. Через час ты его увидишь!
Офелия. Вы уверены? Точно? Если вы врете, я смогу легко перепрыгнуть через этот забор, а если вы попробуете меня остановить, то разобью копытом ваш лоб или продавлю грудную клетку! Где Гоша? Пустите!
Седло. Стой! Я тебе гарантирую, ты сегодня встретишься с Гомером! Клянусь мамой! Только остановись! Мама!
Офелия. Хорошо. Не знаю почему, но я вам верю. Я буду делать то, что вы просите. Но, если я не увижу сегодня Гошу…
Седло. Вот молодец. Успокойся, все будет хорошо. Конечно, если он прыгнет канаву. Но, тут можно не сомневаться, что когда он увидит такую красоту, он ее перелетит, как реактивная бабочка. Успокоилась? И пусть мне теперь кто-нибудь скажет, что лошади не понимают то, что мы им говорим. Можно я привяжу еще одну ленточку?
Офелия. Привязывайте. Это уже не имеет значения. Я хочу увидеть Гошу. Но вы дали мне слово. Только попробуйте его нарушить.
Седло. Спасибо! Мне кажется, есть что сказать, но я лучше промолчу. Буду молча выполнять свою работу, как это многократно советовала мне моя красноречивая мама.

***

 

 

Брыкова. Иван Степанович, ваш загадочный вид наталкивает меня на мысли о готовящемся сюрпризе. Зачем Вы привезли Офелию в Цюрих? Тут какая-то тайна. Она же не будет участвовать в соревнованиях?
Галопов. Что вы, Антонина Тихоновна, конечно нет. Она будет за ними наблюдать.
Брыкова. И тут я опять предполагаю сюрприз. Из коневозки соревнования не видны. А к полю ее близко не подпустят. Вы что-то не договариваете…
Галопов. Я, Антонина Тихоновна, человек открытый и честный. Если я говорю, то, что думаю, то именно это я и думаю, даже если другие говорят что-то другое.
Брыкова. Офелия будет смотреть соревнования? Как? Откуда?
Галопов. С самого лучшего места. Я купил всю VIP ложу целиком!
Брыкова. Дорого? То есть, я хотела спросить, зачем же сразу всю? Вы тратите деньги неразумно!
Галопов. Что-то я не замечал за вами раньше такой экономности. Разве я не могу позволить себе пустяшный каприз? Тем более что я понимаю, как это будет полезно Гомеру и приятно Вам, Антонина Тихоновна.
Брыкова. Это так галантно с вашей стороны. Но не понимаю, как организаторы соревнований могли согласиться на присутствие лошади в VIP ложе? Ладно бы у нас, но здесь, в Европе?
Галопов. Вот, как раз у нас дома, это будет выглядеть дурным вкусом. А здесь традиции, они привыкли, у них однажды конь заседал в Сенате, и ничего, терпели.
Брыкова. Да, но это было еще во времена Калигулы!
Галопов. Знаю, читал, как ни парадоксально для вас это звучит. И что? Сейчас время Газпрома, придется им и дальше терпеть, пока у нас газ не кончится. Я предложил за VIP ложу такую сумму, от которой может отказаться только идиот. Как бы они не относились к Достоевскому, но идиоты здесь не в моде.
Василиса. Папа! Ты видел? Зяма Израилевич провел Офелию в VIP ложу! Ты видел?! Это сенсация!
Брыкова. Конечно, мы видим. Твой папа это организовал! Что скажешь?
Василиса. Папа? Так это ты? Как тебе не стыдно! Почему ты мне не сказал? Почему?! Идиот!
Галопов. Не выражайся! От чего мне должно быть стыдно?
Брыкова. Я тоже не понимаю, Василиса. Что тебя так расстроило?
Василиса. Не понимаете? Черствые, самовлюбленные взрослые! Вы не думаете о детях! Совсем!
Брыкова. Василиса! Не плачь, девочка. Мы все исправим. Что случилось?
Галопов. Васенька, не надо слез, ты же знаешь, как я тебя люблю. Что я сделал не так? Что? Маленькая моя!
Василиса. Я не маленькая! Я взрослая! Это вы перестали соображать. Представьте, сколько денег я могла бы выиграть в пари, если бы знала? Представляете? Я бы поспорила со всеми зрителями, сидящими на трибунах, и выиграла! И у меня хватило бы выигрыша, чтобы создать свою конюшню и нанять Васю! А вы не сказали! Мне не сказали! Ненавижу!
Галопов. Василиса! Ты понимаешь, что говоришь и кому? Я прямо сейчас отправлю тебя в Тамбов! И спорь там, сколько угодно с местным населением на урожай картошки. Только не смей хамить сейчас Антонине Тихоновне! Не смей!
Брыкова. Она не хамит, Иван Степанович. Она переживает. Это мне так знакомо. Послушай меня, Василиса…
Василиса. Нет!
Галопов. Слушай Антонину Тихоновну! Я тебе приказываю!
Брыкова. Подождите, Иван Степанович. Василиса, хочешь, я подарю тебе контракт с Васильковым? Хочешь?
Василиса. Серьезно?
Брыкова. Конечно. Только, если ты думаешь, что работники любят своих работодателей, то ты сильно ошибаешься. Чаще всего они их терпеть не могут!
Василиса. Почему? Ведь вы им платите деньги. Если они не довольны, нужно просто платить больше!
Галопов. Доченька, тебе когда-нибудь хватало денег, которые я тебе даю? А я даю их все больше и больше. Их никогда не бывает достаточно. Никогда!
Брыкова. Просто дружите с Василием, а деньги пусть он получает у меня.
Василиса. Дружить? Как я могу с ним дружить, если папа постоянно макает его головой в конский навоз?
Брыкова. Иван Степанович!
Галопов. Это было всего один раз. Случайно! Клянусь, что больше не повторится.
Василиса. Значит, ты мне разрешаешь общаться с Васей? Разрешаешь?
Брыкова. Конечно, папа разрешает! Я правильно вас поняла, Иван Степанович?
Галопов. Естественно. Да я никогда и не был против. Ну, кроме случайных моментов в его биографии. Дружите!
Василиса. Папочка! Я так тебя люблю!
Галопов. А я тебя, доченька! Рыбка ты моя!
Брыкова. Иван Степанович, Лимония на Тундере! Стоит посмотреть.
Галопов. Смотрите, Антонина Тихоновна. Потом расскажете. Мне сейчас это не особенно важно.
Брыкова. Лимония, как всегда прекрасна. Ни одного повала. Время первое. Иван Степанович! Ваш Васильков на Штуре! Будете смотреть?
Галопов. Не сегодня. У меня разговор с дочерью.
Василиса. Папа! Это же Василий!
Галопов. Да? Давай посмотрим, доченька. А он хорош.
Василиса. Я это тебе сто раз говорила!
Галопов. Не помню. Но я согласен, немцы великолепны!
Василиса. Он белорус!
Галопов. Штур?
Василиса. Василий! Папа, ты думаешь только о лошадях?
Галопов. Почему? Мне очень симпатичен Васильков. Прекрасно отпрыгал!
Брыкова. А уступил Лимонии всего три секунды. Жаль. Мог и выиграть.
Василиса. Он сегодня выиграет на Гомере. Я в него верю!
Брыкова. И я очень на это надеюсь. Очень!
Галопов. Дамы, не смотрите на меня так, словно я один против вас обеих. Я за! Он выиграет, если Гомер прыгнет канаву.
Василиса. Пап, Лимония на Блиц. Посмотри, как она летит! Они летят!
Брыкова. Невероятно! Как чисто!
Галопов. Раиса! Раиса!!! Вашу мать!
Брыкова. Иван Степанович!
Василиса. Папа, не бойся, все будет хорошо. Не бойся.
Брыкова. Иван Степанович, она идет сама, ей даже носилки не понадобились. И Блиц почти не хромает.
Галопов. А ей говорил. Говорил. А что толку?
Василиса. Пап, будь мужиком. Они справятся. Я тебя люблю.
Галопов. Рыбка моя!
Брыкова. Василий на Гомере. Простите, Иван Степанович, но вы хотели это видеть.
Василиса. Пап, мне страшно за Васю. Очень страшно. Там канава.
Галопов. Тихо! Сейчас вступает в действие секретное оружие. Зяма, давай! Зяма, выводи Офелию! Где ты там застрял? Алле! Антонина Тихоновна, зачем вы выбросили мою бейсбольную биту? Зяма, возьми трубку! Что алле? Где Офелия?
Брыкова. Господи, какая красивая кобыла!
Василиса. Пап, ты гений!
Галопов. Вижу!

***

 

 

Гомер. Фекла! Не может быть! Это не сон? Как ты сюда попала? Как?
Офелия. Не знаю. Они привезли меня. Гамлет! Я должна сказать тебе главное!
Гомер. Что? Что ты должна мне сказать?
Офелия. Гоша, прыгай через канаву без страха, она не Яма! Не бойся!
Гомер. Я не умею прыгать. Я летаю! Летаю от любви к тебе. Что ты хочешь мне сказать? Что?
Офелия. Жора! Береги себя!
Гомер. Зачем? Скажи главное!
Офелия. Ты должен быть счастливым!
Гомер. Скажи главное!
Офелия. Ты сможешь ее перепрыгнуть! Сможешь преодолеть канаву!
Гомер. Какие канавы и ямы? Сейчас я могу перелететь через самые высокие горы. Ради тебя! Скажи!
Офелия. Жора! Я! Тебя! Люблю!
 
 
***

 

 

Галопов. А ля-ля-ля! А ля-ля! Есть! Есть канава! А ля-ля-ля! А ля-ля! А ля-ля! А ля-ля-ля-ля!
Брыкова. Иван Степанович, дайте я вас расцелую!
Василиса. Вася чемпион! Ура! А ля-ля-ля! А ля-ля! А ля-ля! А ля-ля-ля-ля!
Галопов. И пусть теперь скажут, что в Армении не выращивают конкурных коней! Наши кони лучшие! А ля-ля! А ля-ля! А ля-ля-ля-ля-ля-ля!
Брыкова. Простите, Иван Степанович, Армения от Тамбова далеко. И она тоже заграница, как и Германия. Это не наши кони. А ля-ля-ля!
Галопов. Да бросьте, границы придумывают политики, а нам они не видны. А ля-ля! А ля-ля! А ля-ля-ля ля-ля-ля!
Брыкова. А что вы скажете об Украине? А?
Галопов. Ля-ля. Вот сейчас вы чуть не испортили мне настроение. Но вам это не удалось! Я почему-то убежден, что и с Украиной, и с Грузией, и у нас вами когда-нибудь обязательно будет все хорошо!
Василиса. Можно, пока вы будете заниматься политической географией и обществоведением, я сбегаю к Василию и поздравлю его с победой? Можно?
Брыкова. Конечно.
Галопов. Беги! И передай ему от меня пламенный российский привет.
Василиса. Вася! А ля-ля! А ля-ля! А ля-ля-ля ля-ля-ля!
Брыкова. Иван Степанович! Что вы подразумевали, когда произнесли фразу «и у нас вами все будет хорошо»? Это какой-то намек?
Галопов. Я, Антонина Тихоновна, намеков не люблю. Я хотел предложение Вам сделать.
Брыкова. Вы хотите объединить наши конюшни?
Галопов. Да. И конюшни тоже.
Брыкова. А что же еще? Даже не представляю, о чем идет речь… Что еще вы можете мне предложить? Даже смешно, честное слово.
Галопов. Смешно? Хорошо. Ограничимся конюшнями.
Брыкова. Иван Степанович! Подождите! Я совсем не это хотела сказать!

***

 

 

Тундер. Тебе больно? Почему ты молчишь? Больно?
Блиц. Я умею терпеть. Я есть немецкая кобыла. Мне не есть хорошо говорить о своих проблемах. Все зерр гуд!
Тундер. Значит, очень больно. Ты могла выиграть! Я знаю. Почему ты ее сбросила?
Блиц. Я оступилась.
Тундер. Нет, ты сделала это нарочно. Почему?
Блиц. Их либе дих. Понятно?
Тундер. Да. Штур перевел мне эти слова. Значит, ты бросилась на брусья только ради меня? Ты не хотела, чтобы я проиграл?
Блиц. Штур перевел? Зачем?
Тундер. Он влюблен в тебя. И говорит, что я полный дурак и самовлюбленный тупица.
Блиц. Что еще он тебе говорил?
Тундер. Еще, он утверждает, что лучше тебя нет никого на всем свете. И только такой тупой конь, как я, может не видеть этой красоты.
Блиц. Что еще?
Тундер. Многое. Но чаще всего он повторял слово тупой. Тупой, тупой, тупой!
Блиц. Что еще он говорил обо мне?
Тундер. Он говорил о тебе, как о самой прекрасной кобыле, что он видел в своей жизни. И утверждал, что тот, кого ты выберешь, будет самым счастливым в мире, до конца своих дней!
Блиц. И что ты ему ответил?
Тундер. Я попросил его перевести некоторые немецкие слова. И выучил их наизусть.
Блиц. Зачем?
Тундер. Не знаю. Может затем, чтобы сказать их тебе так, как положено чистокровному немецкому коню. Гордо и уверенно. Но потом я подумал и решил, что на немецком они звучат не очень красиво. И выучил их на французском. Потом я еще немного подумал и понял, что дело не в красоте слов, а в искренности того, кто тебе их говорит. Я тебя люблю!

***

 

 

Васильков. Что-то ты, Раиса, выглядишь хорошо, а настроение у тебя хромает, как шагающий экскаватор «Беларусь» модификации 1974 года. Улыбни губы на всю ширину и радуйся жизни!
Лимония. Вась, не валяй дурака. Ты же прекрасно понимаешь, что радоваться нечему. Ногу сломала, соревнования проиграла. Чего хорошего?
Васильков. Соревнование, это да. Так я их столько проиграл, что если бы каждый раз расстраивался, так весь бы на слезы истек, одна шкурка бы и осталась. Или еще что. Зато все остальное, что я вижу, так тут все хорошее. Особенно нога! Тем более что их две. Одна сломанная, другая нет. Я на них смотрю, так насквозь вижу, что обе хороши!
Лимония. Васильков! Отвернись немедленно!
Васильков. Как скажешь, Раиса. Могу и спиной смотреть. Но я даже затылком сквозь гипс тебя вижу, как ловец жемчуга ракушку на дне ледовитого океана. И глаза, и руки, и губы, и ноги… Гипотетически выражаясь, конечно.
Лимония. Вась! Ты шутишь? Обернись. Подожди! Я была уверена, что ты меня терпеть не можешь. Ты издеваешься сейчас? Не отводи глаза. Смотри.
Васильков. Я в твои глаза могу смотреть, как на огонь и воду, бесконечно. Главное ты на меня смотри. Что я тебе сейчас скажу, Раиса, то я говорить боялся, пока страх не потерял. Знаешь, что я могу сказать? Что могу, то и скажу, как ни горько мне осознавать возможный ответ. Я люблю тебя, Раиса! И если я не могу выразить свои чувства так же геометрически верно, как Пифагор, то это не значит, что я не чувствую, как Геракл. Что ты скажешь мне, Раиса, на эти честные слова, где звучит не самый простой для быстрого ответа не риторический вопрос?
Лимония. Вась! Ты прекрасный спортсмен. Опытный, знающий, толковый. Один из лучших в России.
Васильков. Что я думал, того я и боялся. А смысл ответа доходит до меня намного быстрее, чем телеграмма до жирафа.
Лимония. Василий! Подожди!
Васильков. Что? Я не отказываюсь приносить апельсины. Главное, что мне лучше уйти, пока я сам не начал превращаться в шкурку.
Лимония. Вась! Подожди. Не уходи. Побудь со мной еще немного.
Васильков. Немного, это сколько? Минуту?
Лимония. Дольше.
Васильков. На сколько?
Лимония. На всю жизнь.
Васильков. Что? Что ты хочешь этим сказать?
Лимония. Ничего. Пока просто посиди рядом.

***

 

 

Штур. Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте. Вы бы знали, как мы рады вас видеть. Это такая честь для нас. Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте! Чего пришла? Морковкой в морду тыкать?
Василиса. Красивый конь. Но такой грустный. Знаешь, мне кажется, ты влюблен и несчастлив. Ведь так?
Штур. Она еще и ясновидящая. Думаешь, мысли читаешь? Несчастлив. И что ты можешь мне посоветовать? Что, что, что?
Василиса. Хочешь морковку?
Штур. Нет, ты не ясновидящая. Я ее терпеть не могу! С детства!
Василиса. Правильно, зачем тебе морковка, если нет взаимности? Зачем?
Штур. Или читаешь?
Василиса. Смешно смотреть награждение. Конь получает розетку и сладкую морковку! Кто спрашивает коня, что он хочет получить? Может, он хочет редиску? Или киви? Или яд, чтобы умереть? Кто его спрашивает?
Штур. Ты читаешь мои мысли? Читаешь, читаешь, читаешь?
Василиса. Глупо задавать вопросы, на которые никто не ответит. Но, если не спрашивать, то ответ точно не найдется никогда. Хочешь яда?
Штур. Хочу.
Василиса. И я готова есть его целый день. Но какой в этом смысл? От этого Вася не станет моим. Мертвых любят, пока помнят, но никто не хочет оставаться рядом с ними всю жизнь. Кажется, я сказала какую-то глупость?
Штур. Не знаю. Но травиться ядом мне точно расхотелось.
Василиса. Послушай, у меня родилась идея! Я стану чемпионкой мира! И знаешь, кто мне в этом поможет?
Штур. Только не я!
Василиса. Ты! Потому, что ты тоже несчастен!
Штур. Что-то я вижу связи одного с другим. Не вижу, не вижу.
Василиса. Представь, я становлюсь чемпионкой, и Василий тут же бросает Лимонию, чтобы сделать предложение мне. А ты становишься самым дорогим конем в мире, и в тебя влюбляются все кобылы на свете! Представляешь?
Штур. Смутно. Хотя сама идея мне нравится. Нравится, нравится. Но сразу все кобылы меня не интересуют. Сейчас у меня проблема с одной.
Василиса. Хорошо, не все, а хотя бы Блиц! Ну?
Штур. Ты что, правда, читаешь мои мысли?
Василиса. Я стану чемпионкой всего, что можно выиграть! Я не проиграла ни одного спора, с тех пор как себя помню. А этот самый принципиальный! Согласен стать моим конем?
Штур. Да! Согласен, согласен, согласен. Только не надо бить меня по шее в знак одобрения. С чего вы решили, что нам это нравится?
Василиса. Я вижу, что согласен. Можно, я тебя поцелую?
Штур. Она точно читает мои мысли. Точно, точно, точно.
Василиса. Теперь только нужно помирить папу с Антониной Тихоновной. Иначе, мне придется искать другого коня.
Штур. Зачем? Не нужно другого. Я согласен! Согласен, согласен.

***

 

 

Семен. Вот это жизнь, елки-палки! Сидишь себе, из ресторана на Цюрих смотришь, а он, хоть с виду и деревня городского типа, а навозом не воняет. Европа, елки-палки. Я тут, кстати, ферму купил со всем содержимым, так там и работать не надо. Она сама пашет и пашет. Правда, елки-палки, контроля требует. То свиней нормальной едой перекормят, словно из помойки взять нечего, то обогрев коровника на ночь включат. Ночью спать нужно, елки-палки, а не коровам солярий устраивать. Ты, кстати, Зяма, работу не ищешь? А то я вчера конюха уволил, больно он черный был. Говорят, что негров тут нет, одни афроамериканцы и афроевропейцы, а этот ну просто живая обезьяна, елки-палки. Не могу я скотину черноте доверить. Домовых никогда не боялся, а этого опасаюсь. Страшно, елки-палки. Нам, русским, тут в Европе нужно друг за друга держаться, иначе сожрут! Готов к сотрудничеству?
Седло. Спасибо вам, Семен Семенович, за деловое предложение! Вы должны знать, что я с небольшой, но чистосердечной радостью согласился бы на вашу авантюру, даже не думая о последствиях своего участия в ведении вашего скотского хозяйства, которое вы называете фермой, если бы не семейные обстоятельства неожиданного свойства. Моя болезненная мама торжественно решила выздороветь, узнав, что ее двоюродный дядя неожиданно умер, оставив нам в наследство три швейцарских банка, наполненных, хотя и чужими деньгами, но вполне пригодными для удовлетворения наших семейных нужд. Могу, кстати, предложить вам должность управляющего одним из банков. Не желаете?
Семен. Странно слышать от умного человека такое предложение, елки-палки! У меня тут целая ферма с курами, а ты мне какой-то швейцарский банк предлагаешь. Абсурд, елки-палки. Не хочешь работать конюхом, так и скажи. Что ты мне мозги своими глупыми Швейцариями пудришь? Хотя я на тебя не в обиде, так и знай. Будем дружить фермой и банком. Как сестры, елки-палки.
Седло. Спасибо, скажу я вам, не отрицая своей бурной радости от вашего с виду отрицательного ответа! Я, Семен Семенович, сделал вам предложение, осознавая все его последствия, что говорит только о моей точной уверенности в вашем отказе. Мысленно я сказал вам за этот ответ спасибо, но еще глубже в своих мыслях, я сказал намного больше, менее вежливо и гораздо радостней. Мы, конечно, будем дружить, но это не гарантирует вам ничего, кроме моей личной любви, не имеющей никакой связи с будущими кредитами, которые вы будете у меня просить для своей фермы, а я вам их, скорее всего, не дам. Бизнес и любовь несовместимы, как банка и банк. Понимаете, о чем я говорю?
Семен. Зяма Израилевич, елки-палки, если бы ты видел капусту, что растет у меня на ферме, то продал бы все свои банки и начал лично приносить навоз для ее скорейшего роста! Вот где, елки-палки, настоящая жизнь! Да и любовь тоже здесь. Детей, где находят? В капусте, елки-палки! А в банках только зародышей хранят, для уроков анатомии. И соленые огурцы. В банке жизни нет, елки-палки!
Седло. Боюсь, Семен Семенович, что мы с вами не придем сегодня к идеальному консенсусу. Даже если я смогу втолковать вам отличие стеклянной банки от финансового банка, а потом на пальцах, примерах и схемах показать разницу между земляной капустой и зависящей от золотовалютной корзины, каждый останется при своем мнении, разъехавшись в разные стороны нашего небольшого, но очень разрозненного мира.
Семен. Я, правда, не понял, что ты хотел мне сказать, Зяма, но звучит твоя речь как-то грустно, елки-палки. Давай обнимемся, что ли?

***

 

 

Галопов. Отлично! Значит так, Офелия и Гамлет возвращаются на мою базу в Россию. В самую лучшую конюшню! Денники определить рядом! И пусть занимаются там тем, чем им захочется! Что?
Брыкова. Ванечка, я с тобой полностью согласна. Пусть занимаются!
Галопов. Идем дальше. Василиса будет тренироваться на Штуре! Прекрасный перспективный конь. Василиса намерена стать на нем чемпионкой мира. Что?
Брыкова. Конечно. Ваня, я убеждена, что так и будет. Ты прав, как всегда. Василиса станет чемпионкой, можно не сомневаться.
Галопов. Дальше. Тундер и Блиц…
Брыкова. Пусть занимаются!
Галопов. О чем ты сейчас говоришь, Антонина? О чем?
Брыкова. Я? Ни о чем. Ваня, я молчу и слушаю тебя.
Галопов. Правильно. Пусть тоже отдохнут. Обоих на базу!
Брыкова. Ванечка, можно один вопрос?
Галопов. Тоня, я готов тебя слушать часами. Надеюсь, это не плохие новости?
Брыкова. Нет. Не знаю, что ты скажешь… Васильков и Лимония, похоже, собираются пожениться.
Галопов. Отлично! Обоих на базу! И пусть занимаются…
Брыкова. Чем захотят?
Галопов. Лошадьми! Антонина, пойми меня правильно, кто-то должен работать, пока мы будем в свадебном путешествии. Зяма едет на историческую родину в Швейцарию, Семен остается здесь выращивать капусту, кому мы лошадей доверим?
Брыкова. Ваня! Я никогда и раньше с тобой не спорила, а уж теперь полностью полагаюсь на твое мнение. Они лошадей любят, пусть ими и занимаются.
Галопов. Хорошо. Теперь о нашей свадьбе. Она сегодня. Сейчас!
Брыкова. Прямо в конюшне?
Галопов. А чем плохо? Тоня, тебе чем-то не нравится это место? Или раздражает запах?
Брыкова. Ванечка, мне все нравится, просто я не ожидала… А как же гости? Если бы мы были в России, то к нам пришли бы самые видные бизнесмены, звезды эстрады, политики…
Галопов. Стоп! Кто? Кто бы к нам пришел? Антонина, вот о чем я никогда не хочу слышать в нашем доме, так это о политике и о политиках. Пусть они там занимаются тем, чем им хочется. А мы здесь должны заниматься друг другом, родными, близкими, далекими несчастными, талантливыми, умными, но не понятыми, хорошими, но несправедливо обиженными, просто соседями и друзьями. А они там, пусть занимаются политикой. Я не хочу видеть политиков в своем доме. Пусть занимаются там, чем хотят, но друг с другом, не подходя к моему дому. Мой дом, моя конюшня – территория любви. Здесь нет политики. Здесь только хорошие люди. И их больше! Что? Что скажешь, Тоня?
Брыкова. Господи, Ванечка, какая же я дура! Как я без тебя жила?
Галопов. Не знаю. Я без тебя жил плохо. Просто работал и жил. Но сейчас у нас свадьба, поговорим потом. Уважаемые гости! Проходите! Прошу всех в нашу конюшню! Зяма, обязательно обращусь к вам за кредитом! Доченька любимая, не забудь обо мне, когда станешь чемпионкой! Какие красивые кони – Гамлет, Штур, Тундер! Семен Семенович, да здравствуют русские фермеры в Цюрихе! Наши девочки – Офелия и Блиц, вам нет равных в мире! Раиса, как тебе к лицу Василий! Вы идеальная пара! А теперь посмотрите на мою обворожительную Тоню! Все! Обнимитесь!
Все. Горько!

***

 

Закат. Фекла! Семен! Куда вы все подевались? Сколько дней уж не приходят. Пойду сам посмотрю. Заперто. И здесь заперто. И тут закрыто. Уехали… Про меня забыли… Вот я Недотёпа. Ничего… я тут постою, подожду… А Семен, небось, телогрейку не надел, в одних трусах и поехал… Я-то и не поглядел… Молодо-зелено! Фекла тоже, наверно, опять в небо смотрит… А я здесь остался. Жизнь как-то прошла, словно и не жил вовсе… Я тут, где жил, там и полежу… Силушки-то у меня нету, ничего не осталось, ничего… Эх ты… Недотёпа!.. Прости и здравствуй, Антон Павлович. Иду к тебе. Это я, твой Недотёпа. Вот она какая, яма-то!