В соответствии с действующим законодательством об авторском праве театры, заинтересованные в постановке пьесы, должны обращаться за разрешением на их использование непосредственно к правообладателям или их литературным агентам.
Пьеса зарегистрирована в РАО.
Дмитрий Калинин
Странный сон сантехника Игната
Действующие лица:
Игнат
Натали (жена Игната)
Ольга Семеновна (любовь Игната)
Пал Палыч (начальник Игната)
Витек (друг Игната)
Мама Ира (мама Игната)
Ленка (первая любовь Игната)
Участковый
Человек в белом
СОН ПЕРВЫЙ. ПРОСТО СОН.
НАТАЛИ. Игнатушка! Уже утро! Вставай котик! В небе василькового цвета поблескивают золотые пики великого ярила, а сладкоголосые пернатые кудесники ткут свои незамысловатые песни! Ты пропустишь рассвет, мой ненаглядный! Вставай, вставай, вставай… Завтрак стынет!
ИГНАТ. Только не надо меня трясти, Натали. Не понял, ты, вообще, о чем говоришь?
НАТАЛИ. Я говорю, быстро встал и пошел на работу! Вставай, вставай, вставай… Завтрак остынет!
ИГНАТ. Да встаю я, встаю. Встал. Видишь, я проснулся. Вот только полежу немного и встаю. Слушай, мне такой сон приснился, как будто ты похудела килограмм на двадцать семь и танцуешь в балете.
НАТАЛИ. Балет – это прекрасно. Pas, pas… Pas de chat! Fondu и Grand Fouetté! Вставай, вставай, вставай…
ИГНАТ. Ну не мешай ты мне, я уже почти совсем встал. А еще мне Пал Палыч снился, у него три глаза было и он матрешками на Арбате торговал. А потом еще, как будто Пал Палыча уволили, а меня начальником всех сантехников назначили.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Вставай! Вставай, вставай!
ИГНАТ. Пал Палыч? Вы чего это тут у меня в спальне делаете? Не понял.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Это ты мне ответь, почему ты спишь в моем кабинете? Да еще и с Ольгой Семеновной?
ИГНАТ. Здравствуйте, Ольга Семеновна.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага, здравствуй, Игнат. Почему ты спишь со мной в кабинете Пал Палыча?
ИГНАТ. Не знаю. А где Натали?
НАТАЛИ. Игнатушка! Я танцую! Grand Fouetté!
ИГНАТ. Пал Палыч, извините, у меня это не нарочно получилось. Хотя, конечно, Ольга Семеновна мне симпатична, в некотором смысле. Но это не я сплю с ней в вашем кабинете. Это кто-то другой спит.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Другой? Ага. А ты, Игнат, хочешь меня поцеловать?
ИГНАТ. Ну я не против, если что…
ПАЛ ПАЛЫЧ. Ты, Игнат, лучше трубы поцелуй в подвале седьмого подъезда. Жильцы жалуются, что оттуда уже три недели дерьмом воняет.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага. Дерьмом воняет. Хочешь поцеловать?
ИГНАТ. Не понял. Это что землетрясение? Спасите!!!
СОН ВТОРОЙ. РЕАЛИСТИЧНЫЙ.
НАТАЛИ. Игнат! На работу проспишь! Завтрак остынет!
ИГНАТ. Встаю, встаю. Не нужно меня так трясти. Вот, видишь, я проснулся. Ты даже не представляешь, что мне сейчас снилось… Как будто я с Ольгой Семеновной… Нет, не с ней. Там еще Пал Палыч был… Вспомнил! Ничего. Ничего мне не снилось.
НАТАЛИ. Что ты там про Ольгу Семеновну сказал?
ИГНАТ. Пойду зубы чистить. Снится фигня всякая. Уже забыл даже про что.
НАТАЛИ. Игнат! Не смей мне врать! Не забывай, я отдала тебе лучшие годы своей жизни, подарила неотразимую красоту и трепет творческой души… А ты! Ты! Чем платишь мне в ответ? Ты хочешь бросить меня и уехать c этой пустышкой на Багамы? Куда ты собрался? На Фиджи и Сейшельские острова? Я не вижу тебя! Я не чувствую тебя, дорогой! Куда ты пропал, Игнат? Куда?
ИГНАТ. Я зубы чистил. А что?
НАТАЛИ. Как же ты приземлен и низок в своем мироощущении возвышенного, милый. Я не ревную тебя к Ольге Семеновне. Нафиг бы ты ей сдался? Я пытаюсь поэтизировать наши отношения. Пусть будет все, как сон прекрасный.
ИГНАТ. Понятно. А завтрак мне тоже приснился? На кухне ничего нет.
НАТАЛИ. А что ты там хотел увидеть?
ИГНАТ. Яичницу. Ну или бутерброд с колбасой. Или кашу. Кашу, конечно, увидеть меньше всего хотел, но ее тоже нет!
НАТАЛИ. Зато я же написала тебе стихотворение…
Увозят милых корабли,
Уводит их дорога белая…
И стон стоит вдоль всей земли:
“Мой милый, что тебе я сделала?”
ИГНАТ. Это ты написала?
НАТАЛИ. Да! Не я первая, но я самостоятельно переписала эти слова в блокнот: “Мой милый, что тебе я сделала?”
ИГНАТ. Ничего! Ни яичницы, ни каши, ни бутерброда! Где завтрак?
НАТАЛИ. Игнатушка, это пошлый вопрос. Что ты сейчас делаешь? Что?
ИГНАТ. Прошу еды.
НАТАЛИ. Нет, ты требуешь! Постоянно чего-то требуешь!
ИГНАТ. Ладно, не буду. Не буду. Просто спросить можно? Наташенька, а где мой завтрак?
НАТАЛИ. Игнат! Прекрати! Я сто раз тебя просила – не отвлекай меня на быт!
ИГНАТ. На что?
НАТАЛИ. На потребности своего ненасытного желудка, на плотское внимание к еде, на отвратительную любовь к пищеварению. Поэзия, вот что должно тебя питать!
ИГНАТ. Значит, кормить ты меня не будешь?
УЧАСТКОВЫЙ. Я тебя накормлю. Накормлю! Мы тебя так накормим, что ты года три колонии строго режима устрицами икать будешь. Я тебе еще и джакузи налью с колючей проволокой по периметру!
ВИТЕК. Да он это, как бы пошутил, товарищ полицейский милиционер…
УЧАСТКОВЫЙ. Витек! Не встревай. Молчать, стоять, слушать, когда с тобой говорит представитель закона!
ВИТЕК. Я того, молчу.
ИГНАТ. Не понял.
УЧАСТКОВЫЙ. Вот как! Значит, ты, Игнат, не хочешь сотрудничать со следствием?
ИГНАТ. Хочу! А что мы расследуем?
УЧАСТКОВЫЙ. Расследуем не мы, а я. Я – закон! Ты – преступник!
ВИТЕК. А я кто?
УЧАСТКОВЫЙ. Ты пока свидетель. Но я могу поменять позиции. А?
ВИТЕК. Молчу. Ты того, извини, если что, Игнат. Такие нынче как бы времена. Нужно тихо молчать.
ИГНАТ. Не понял, а в чем я подозреваемый?
УЧАСТКОВЫЙ. Не лукавьте, гражданин Игнат. Следствие располагает целым пакетом неопровержимых улик по вашему делу. О чем вам говорит слово «унитаз»?
ИГНАТ. Понятно о чем. Об унитазе.
УЧАСТКОВЫЙ. Судя по вашему уклончивому ответу на прямой вопрос, сотрудничать со следствием вы не хотите.
ВИТЕК. Ты, того, Игнат, лучше сознаться. Вот я сознался, блин, и я пока свидетель. Сознавайся, пока не того!
ИГНАТ. В чем сознаваться?
УЧАСТКОВЫЙ. Во всем! Начнем с провокационного засора унитаза в квартире одного очень уважаемого человека. Я по понятным причинам не могу назвать его фамилию. У тебя, Игнат, алиби есть? Кто может подтвердить, что ты не виноват? Документы, подтверждающие твою невиновность, имеются?
ИГНАТ. Нет, документов нет…
УЧАСТКОВЫЙ. Факт против обвиняемого! Начнем составление протокола о задержании. Имя?
ИГНАТ. Игнат.
УЧАСТКОВЫЙ. Так и запишем. Игнат.
ВИТЕК. Вот видите, гражданин товарищ полицейский участковый, он уже сотрудничает с вашим следствием! Может, отпустите?
УЧАСТКОВЫЙ. Вор должен сидеть в тюрьме!
ИГНАТ. Правильно. Вор пусть сидит. А я можно домой пойду?
ВИТЕК. Можно, мы пойдем?
УЧАСТКОВЫЙ. Стоять! Сидеть! Вы у меня пойдете по этапу. Сядете и отсидите по полной! Оба! Я сейчас документы только оформлю.
ИГНАТ. Витек, я так понимаю, нужно бежать.
ВИТЕК. А нас, того, не поймают?
ИГНАТ. Не знаю. Но нужно бежать! Мама!
УЧАСТКОВЫЙ. Стой, стрелять буду! Стоять! Стреляю на поражение!
ВИТЕК. Я, того, поражен. Прощай, Игнат!
ИГНАТ. Витек, ты куда?
УЧАСТКОВЫЙ. Кончился твой Витек. Теперь твоя очередь. Знаешь, что бывает за сопротивление слуге закона? Получай свою пулю в лоб! Бабах!
ИГНАТ. Мама! Мама-а-а!
СОН ТРЕТИЙ. МАМА И ЛЕНКА.
МАМА. Тише, тише! Что такое случилось? Что же ты так кричишь, родненький? Опять кошмар приснился? Тихо, тихо, тихо… Дай я тебя поглажу, мой маленький.
ИГНАТ. Ой, мам, мне такое приснилось, такое…
МАМА. Успокойся, сынок. Это сон, просто сон.
ИГНАТ. Меня участковый чуть не застрелил, понимаешь? Прямо ко лбу пистолет… И глаза такие бешенные!
МАМА. Ну чего только во сне не привидится. Участковый он нам помогать приставлен. Участковый – самый честный человек во всей милиции.
ИГНАТ. В полиции, мам.
МАМА. Ой, вот насмотрелся всякого кино иностранного, тебе всякие ужасы и снятся. Ты нашу милицию этим словом не позорь. Я у нашего участкового Юры сто раз до получки занимала, так он ни разу не отказывал. Потому, что настоящий милиционер. Это разве полицай тебе взаймы даст? Не даст! А ты вставай, я тебе кашу сварила.
ИГНАТ. Мам, ты же знаешь, что я не люблю кашу.
МАМА. Кроме каши ничего нет. Знаешь, какая это каша? Волшебная! Она от всех болезней лечит.
ИГНАТ. А бутерброда с колбасой точно нет?
МАМА. Сынок, тут Ленка заходила, спрашивала, как твое здоровье.
ИГНАТ. Ленка? Не понял. А чего это она заходила?
МАМА. Ну, говорит, просто мимо шла.
ИГНАТ. Ленка?
МАМА. Кашу накладывать? А то остынет.
ИГНАТ. Мам, подожди, а чего она еще сказала?
МАМА. Кто сказал?
ИГНАТ. Ленка.
МАМА. Ленка? Какая Ленка? Пока кашу не съешь, ни о чем с тобой говорить не буду.
ИГНАТ. Понял. Давай кашу.
МАМА. Овсянка. Такая вкусная, пальчики оближешь… Вот поешь и в школу бегом! Только не опаздывай. Вечно учителя жалуются, что ты опаздываешь.
ИГНАТ. Мам… Не понял.
МАМА. Что?
ИГНАТ. Я давно в школу не хожу. А ты тоже уже давно… Мам, это как?
МАМА. Да, я уже давно… Но в школу ходить нужно! А то будешь всю жизнь, как твой отец сантехником работать. Ты у нас инженером должен стать, чтобы люди уважали.
ИГНАТ. Мам, я сплю?
МАМА. Ты смотри, вот и Ленка опять прибежала. Кашу будешь?
ЛЕНКА. Не, мама Ира, я уже завтракала.
ИГНАТ. Мам, не уходи. Ты куда?
МАМА. Мне нужно. Нужно мне. В магазин, белье постирать. Нужно.
ИГНАТ. Мама! Мам, не уходи!
ЛЕНКА. Ты какой-то маменькин сынок, Игнат. Мама, мама, мама…
ИГНАТ. Лен, знаешь, я вдруг понял, что я сплю. Это сон, понимаешь?
ЛЕНКА. Сам ты сон. Ты что не хочешь меня поцеловать? Не хочешь?
ИГНАТ. Хочу! Очень хочу. Всегда хотел. Но ты же тогда сказала, что я тупой. Что со мной только дура поцелуется.
ЛЕНКА. А ты, похоже, и правда тупой, Игнат! Маменькин сынок!
ВИТЕК. Я тебе, того, Игнат, еще тогда говорил, она в тебя влюблена по уши. Все пацаны видели. Почему ты ее не поцеловал?
ИГНАТ. Чего привязался? Это сон. Я сплю. Отстаньте все от меня!
СОН ЧЕТВЕРТЫЙ. СЛУЖЕБНЫЙ.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Игнат! Тебе, Игнат, нельзя спать на работе. Пал Палыч тебя премии лишит.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Ольга Семеновна, я всё прекрасно слышу. Он опять спит?
ИГНАТ. Нет! Пал Палыч, я не сплю! Не сплю!
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага, он не спит, Пал Палыч!
ПАЛ ПАЛЫЧ. Тогда пусть бегом летит по заявке. На экстренное устранение засора унитаза в квартире одного уважаемого человека. Мне даже участковый звонил. Говорит, что очень уважаемый человек.
ИГНАТ. Не понял? Так это не сон? То есть теперь понял. Я сначала не понял, думал, что приснилось.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Игнат, я на тебя эту заявочку оформляю. Ага? Ты куда смотришь, Игнат? Ты в заявку смотри, подпись твоя требуется. А ты куда?
ИГНАТ. Да никуда.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Я сейчас Пал Палычу пожалуюсь… Ага.
ИГНАТ. Не понял. На что, Ольга Семеновна?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Сам знаешь, Игнат.
ИГНАТ. Ну жалуйтесь, чего же вы не жалуетесь?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Тише, Игнат. Пал Палыч, если услышит, то точно премии тебя лишит. Ага?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Чего это у вас тут тишина такая?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Заявку на унитаз подписываем. Ага.
ИГНАТ. Не понял, ручка что-то не пишет совсем. Пал Палыч, нужно ручки новые заказать!
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Пал Палыч, может вам чаю налить?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Налей. Налей мне чаю… А ты, Игнат, бегом на заявку. Нет, не бегом, ты туда лететь должен! Тебе ускорение придать? Я могу.
ИГНАТ. Не нужно. Я уже лечу. Сейчас разбегусь, возьму вантуз и в полет. Пал Палыч, можно адрес приземления записать? Ты мне только, Пал Палыч инструкцию дай, чем нужно махать, чтобы взлететь.
СОН ПЯТЫЙ. АБСУРДНЫЙ.
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Ничем махать не нужно. Ты точно хочешь лететь? Давай договоримся. Сейчас ты полетишь. Куда и зачем – решаешь сам. Как это происходит – тебя не касается. Кстати, за окончательный результат, я не отвечаю.
ИГНАТ. А ты кто?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. А ты как думаешь?
ИГНАТ. Белочка.
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Я что, похож на белочку?
ИГНАТ. Нет, не похож. Но и других разумных вариантов у меня тоже нет.
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Ты хочешь лететь?
ИГНАТ. Да. Нет! Тут нужно подумать…
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Поздно. Ты уже сказал «да». Ты летишь.
ВИТЕК. Ты того, извини, если что, Игнат. Мы тут все куда-то летим. А куда, не знаем. За окончательный результат никто не отвечает.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Лети и помни, ты должен пробить засор в унитазе уважаемого человека!
ИГНАТ. Ни фига себе!
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага. Ты заявку забыл подписать, но пока лети… Приземлишься, подпишешь.
ЛЕНКА. Игнат, ты правда летишь? Передай привет Гагарину и Валентине Терешковой!
ИГНАТ. Я лечу! Ни фига себе!
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Спокойно. Ты пока никуда не летишь. Это я проверил твой вестибулярный аппарат. Не тошнило при турбулентности?
ИГНАТ. Вроде нет.
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Значит, к полету ты готов?
ИГНАТ. Не уверен. А куда можно полететь?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Сам решай.
ИГНАТ. Я бы, конечно улетел прямо туда, где все хорошо. Где всем хорошо…
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Это полет в одну сторону. Уверен?
ИГНАТ. В одну? А обратно? Нет! Я не сказал да! Слушай, я пока к полету не готов. Ты меня понял?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Понял.
ИГНАТ. А ты кто? Стой! Не уходи! Ты кто?
СОН ШЕСТОЙ. ПОДВАЛЬНЫЙ.
ВИТЕК. Не узнал? Это я – Витек. Ну ты на лицо мое посмотри. Это я. Просыпайся! Ну у тебя и взгляд. Ты проснулся? Игнат, ну ты, того, так болел, что мы, и даже я, конкретно все обалдели. Ты прям здесь на трубе в подвале седьмого дома откинулся. Участковый даже в скорую звонил. Она не приехала, но диагноз мы тебе поставили. Пал Палыч сказал, что ты сероводородом отравился. Помнишь, тут дерьмом воняло? Это, оказывается, не просто дерьмо, а того, опасный сероводород, блин.
ИГНАТ. Витек!
ВИТЕК. Ну вот, узнал. Ты, Игнат, чуть не погиб, как я думаю. Этот самый сероводород мог тебя задушить конкретно, того этого.
ИГНАТ. Витек, как я рад тебя видеть! Витек, мне такое снилось, пока я спал…
ВИТЕК. Проснулся! Молодца! Ну что, того, по маленькой? За встречу?
ИГНАТ. Витек, подожди, я же тебя сегодня чуть не похоронил. Нас с тобой участковый застрелил. Сначала тебя, потом меня. Представляешь?
ВИТЕК. Вполне. Он, того, может. Но обошлось? Ну вот давай за нас по маленькой. Чтобы, того, все были здоровы!
ИГНАТ. А еще я с мамой разговаривал.
ВИТЕК. С мамой Ирой? Так она же того… Слушай, я помню какая она у тебя была добрая. Меня же все гоняли, хотя я ничего такого не того, а она пирожками кормила. Святая женщина. Кормилица! Ну давай, тогда того, не чокаясь.
ИГНАТ. Подожди! А еще я Ленку видел. Помнишь Ленку?
ВИТЕК. Ленку? Помню. Ты же ее любил с девятого класса, как Ромео Жизель! Страсть, блин. Но, кажется, она пять лет назад, того, в Италию с мужем уехала? Чего, уже вернулась? А я ей говорил, что с буржуями нам не по пути! Зло вся эта американская Европа. Мы им еще, того, покажем! Давай за победу!
ИГНАТ. Витек! Я тебе про Ленку говорю. Причем тут победа?
ВИТЕК. Про Ленку? Я чего, не понимаю? Просто водка стынет. Ладно, того. Любовь, она конечно. Она сначала как бы не того, а потом как – раз и того! И чего она, Ленка? Давай тогда за нее!
ИГНАТ. Да ничего. Я же ее во сне видел. Как будто мы в школе еще. И она спрашивает, почему я ее тогда не поцеловал?
ВИТЕК. Когда тогда? Говори быстрее, у меня водка уже кипит.
ИГНАТ. Помнишь, мы в «бутылочку» играли всем классом? Ну, когда ты портвейн в школу принес, и мы из-за тебя прямо в актовом классе напились?
ВИТЕК. На портвейн, между прочим, все скидывались. Я только принес. А напились вы сами. Причем тут я?
ИГНАТ. Да я не виню тебя. Мы потом еще по очереди крутили бутылку. Помнишь в чем смысл игры?
ВИТЕК. Ну, примерно. Сначала нужно было, того, бутылку сделать пустой…
ИГНАТ. А потом?
ВИТЕК. Извини, Игнат. Я больше терпеть не могу! Твое здоровье!
ИГНАТ. Спасибо. Девочки вставали в круг, а мальчики ставили в центр пустую бутылку, и крутили по очереди.
ВИТЕК. Это я помню! На кого укажет горлышко, ту можно было поцеловать! И она обязана была целоваться. Только я не помню, я участвовал?
ИГНАТ. Витек, я сейчас думаю, что это была очень плохая игра.
ВИТЕК. Почему?
ИГНАТ. Когда пришла моя очередь крутить бутылку, я очень сильно испугался. Я всю игру психовал. Сначала я боялся, что горлышко бутылки укажет на Ленку у кого-то другого и… И я его убью.
ВИТЕК. Предлагаю пропустить еще по маленькой за то, что ты никого не убил.
ИГНАТ. Да я бы никого и не убил, наверное. Повезло. Никто не получил право ее целовать. Потом пришло мое время крутить эту бутылку. Помнишь?
ВИТЕК. Чего? Я налил. Будем!
ИГНАТ. Подожди. Мне стало страшно, что если бутылочное горлышко не покажет на Ленку, то я никогда не поцелую ее. Никогда! И еще мне придется целовать какую-нибудь прыщавую одноклассницу.
ВИТЕК. У Ленки, того, тоже были прыщи.
ИГНАТ. Не было!
ВИТЕК. Ладно, не было. Чего ты так пылишь? А давай выпьем за здоровую кожу?
ИГНАТ. Я крутанул бутылку и чуть сразу не умер. Сердце сделало один удар и остановилось. Оно как будто ждало, нужно ли ему запускаться снова… Понимаешь?
ВИТЕК. Сероводород на тебя все еще действует. Хотя мне, того, уже не воняет.
ИГНАТ. Бутылка крутилась бесконечно долго. Она не хотела останавливаться! Помнишь?
ВИТЕК. Бутылка, как бутылка. Крутилась и всё. Я выпью, а то тебя не дождешься.
ИГНАТ. Витек, ты забыл. Забыл самое главное!
ВИТЕК. А вот тут ты не того! Главное я помню. Вот спроси меня, сколько будет один плюс один? Спроси!
ИГНАТ. Я тогда получил законное право поцеловать Ленку. Сердце застучало, да так, что чуть не выпрыгнуло… Бутылка, которую ты принес, была правильной. И что я сделал? Что?
ВИТЕК. Два!
ИГНАТ. Почему два?
ВИТЕК. Потому, что один плюс один это два! И не может быть три. Главное я помню! Еще по маленькой?
ИГНАТ. Когда бутылочное горлышко указало на Ленку, она не смутилась. Как-то загадочно улыбнулась и сказала, что с тупыми не целуется. И только ради спора… Ради игры готова… Мы вдвоем вышли в темный школьный коридор, она смотрела мимо меня, ей как будто не хотелось меня видеть. Она словно знала что-то такое, о чем я не мог догадаться. Она всегда понимала меня больше, чем я сам. Я был уверен только в том, что я не тупой и имею право ее поцеловать. Точно знал. А потом… Я подошел к ней почти вплотную, как не подходил до этого ни разу в своей жизни ни ко одной девочке. Но это была Ленка! Ее губы были так близко, что у меня темнело в глазах и подкашивались колени. Мне казалось, что сердце бьется в каждом кончике моих пальцев. Она не закрыла глаза, она только немного прикрыла их ресницами. Я взял ее за талию, и она шагнула ко мне на встречу. Всего четверть шага. Мы были вместе. И вдруг я подумал, что нельзя целоваться с тем, кого ты действительно любишь только ради спора, из-за этой дурацкой игры. Она закрыла глаза, я чувствовал ее дыхание и… Я не мог ее не поцеловать. Она сама сделала последнюю четверть шага ко мне, нас уже почти ничего не разделяло…
ВИТЕК. И чего?
ИГНАТ. И я ее не поцеловал! Понимаешь? Я мог, но не смог. И больше никогда не смогу ее поцеловать. Теперь никогда!
ВИТЕК. Это, того, впечатляет. Тебе налить? А то я уже того.
ИГНАТ. Наливай!
МАМА. Мальчики, нехорошо пить без закуски. Вот я вам пирожков принесла.
ВИТЕК. Спасибо, мама Ира. Мировые пирожки!
МАМА. Ты ешь, а то смотри какой худой. А ты бы Игнат не пил, голова потом будет болеть.
ИГНАТ. Мам, я не пью. Это так, для разговора по сто грамм.
МАМА. Ой, не нравится мне все это. Но побегу. Мне нужно. Нужно мне. В магазин, белье постирать. Нужно.
ВИТЕК. Игнат, а она это чего здесь? Она же того?
ИГНАТ. Мама! Мам, не уходи! Я тебя спросить хотел… Мам, нам нужно поговорить!
СОН СЕДЬМОЙ. ВОЕННЫЙ.
НАТАЛИ. Игнат! Игнатушка! Тебе опять мама снилась? Ты у меня просто какой-то маменькин сынок. Уже утро! Вставай котик! В небе василькового цвета поблескивают золотые пики великого ярила, а сладкоголосые пернатые кудесники ткут свои незамысловатые песни! Ты пропустишь рассвет, мой ненаглядный! Вставай, вставай, вставай… Завтрак стынет!
ИГНАТ. Опять? Я буду спать! У меня выходной.
НАТАЛИ. Выходной? Как тебе не стыдно. У всех война, а у тебя выходной? Вот и товарищи за тобой пришли.
ИГНАТ. Какая война? Какие товарищи? Я хочу спать!
УЧАСТКОВЫЙ. Рядовой Игнат! Ты меня на жалость не бери! Я тебе не мама. Я Лис! Лис! Лис! И еще раз: Лис! Лис! Лис!
ИГНАТ. Не понял. Ты не наркоман часом?
УЧАСТКОВЫЙ. Я потомственный офицер! Кто издревле летчик – тот не наркоман.
ИГНАТ. А ты летчик?
УЧАСТКОВЫЙ. Да. И танкист! Не распускай нюни, сынок. В нашей армии твои сопли даже для смазки танковых гусениц не подойдут!
ИГНАТ. Так я в армии уже отслужил, долг Родине отдал полностью, я в запасе. Можно я мирно посплю?
УЧАСТКОВЫЙ. Ну, мало ли, что отслужил. Нужно еще разок.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Не время спать, Игнат! Враг у порога. Твое участие в спецоперации «вежливый вантуз» уже началось. Нам нужны опытные бойцы. Только ты можешь спасти мир от катастрофы!
ИГНАТ. А кто враг, Пал Палыч?
УЧАСТКОВЫЙ. Молчать!
ПАЛ ПАЛЫЧ. Мы не называем наших истинных имен. Мой секретный позывной – «Сливной бачок». Запомни.
УЧАСТКОВЫЙ. У тебя тоже новое имя – «Ёршик».
ИГНАТ. Ёршик?
УЧАСТКОВЫЙ. А мой позывной – «Лось».
ИГНАТ. Не понял. Почему я Ёршик, а он Лось?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Лось идет впереди, делает свое хитрое дело, а ты ершиком подчищаешь его следы. Это твое задание. Секретное.
УЧАСТКОВЫЙ. Ёршик, пойми, мы партнеры. Враг будет разбит! Получай оружие.
ИГНАТ. Пал Палыч… Понял! Товарищ, Сливной бачок, я же только в стройбате служил, там мы лопатой чаще. А этой штукой пользоваться не очень хорошо умею. Я ее и в руках ни разу не держал. Где тут курок?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Отставить! Не направляй его на меня! Игнат!
УЧАСТКОВЫЙ. Точнее, агент Ёршик. Ёршик! Игнат! Отверни, он же заряжен!
ИГНАТ. Слушайте, а я же всегда мечтал из него пострелять. Понимаете?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Ты Ёршик, того, давай не того!
УЧАСТКОВЫЙ. Прекрати!
ИГНАТ. Нет, вы не поняли. Я не в вас хотел пострелять, а так… Даже не пострелять. Просто на улицу с ним выйти. Вдруг там толпа хулиганов к Ленке пристает, а я с ним. И они меня уважают. Вежливо извиняются и уходят домой спать. А Ленку я потом провожаю. Или даже не надо на улицу, а чтобы он дома под кроватью лежал. Ко мне грабители, а его достаю и говорю им – не надо. И они понимают, что неправильно поступили, и уходят. А мама гордится, что у нее такой сын. Защитник. Понимаете? Потому что я на самом деле хороший, даже героический, просто меня почему-то не уважают. Вот ты, Сливной бачок, ты всегда на меня орешь. А почему? Я же хорошо работаю. Я стараюсь.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Ты, Ёршик, не обостряй! Я иногда ору потому, что у меня должность такая. Я всегда считал, что ты замечательный сотрудник. Я тебя очень даже уважаю. Очень! Только не срывай нам операцию, опусти оружие. Мы же команда, нам ссориться нельзя.
ИГНАТ. Подожди! Лось. Ты же теперь Лось? А ты зачем все время ко мне ходишь? Почему ты решил, что если кто-то у нас в районе что-то украл, сломал или поджег, то проверять нужно именно меня? Почему?
УЧАСТКОВЫЙ. Я не только тебя проверяю… Это профилактические рейды. Я, вот, смотрю на тебя сейчас и понимаю, что ты очень хороший человек. Очень! Только дуло отверни. А лучше отдай мне его.
ИГНАТ. Знаете что? Я сейчас пристрелю вас обоих, и мне за это ничего не будет. Это мой сон. А во сне можно все. Мне сейчас очень хочется вас обоих пристрелить. Хотя бы в собственном сне. И за то, что я сделаю во сне, мне ничего не будет.
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Не спеши! Ты в этом уверен, Игнат? Точно ничего не будет?
ИГНАТ. Вот! Я же говорил, что это сон. Опять этот тип. Ты опять со своими вопросами? Откуда мне знать, что точно, что не точно? Ладно. А что будет?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Значит, ты не уверен?
ИГНАТ. Кто ты такой? Вы его знаете?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Это белочка.
УЧАСТКОВЫЙ. Не похож. Но других разумных объяснений у меня тоже нет.
ИГНАТ. Слушай, белочка или кто ты там есть, не лезь в мой сон!
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. А почему ты решил, что это твой сон?
ИГНАТ. А чей? Я что могу спать и видеть чужой сон?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Хороший вопрос.
ИГНАТ. Значит, могу? Только сейчас не спрашивай, а отвечай! А то застрелю и тебя тоже! Пожалуйста!
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Ты забавный. Ладно, подскажу… Сны пересекаются. Друг с другом и с миром, где есть только сон. Это, как радиоволны. Если ты попадаешь на определенную частоту, то слышишь десятки голосов. Или остаешься только на своей. То есть, если частота твоего сна совпадет с частотой еще чьего-то сна, то вы будете видеть общий сон. Понятно?
ИГНАТ. Понял. Но не очень. А можно попасть на Ленкину волну?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Я подумаю. Сначала отпусти этих.
ИГНАТ. Так я их и не держу.
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Отдай им оружие. Они настроены на эту волну. Отдай и они исчезнут.
ИГНАТ. Понял.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Ёршик! Мы уходим в подполье. Оставайся на связи.
УЧАСТКОВЫЙ. Операция «Вежливый вантуз» продолжается. Мы победим!
ИГНАТ. Можно теперь в Ленкин сон?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Это, конечно, немного против правил. Ну ладно. Ты же помнишь: куда и зачем – решаешь сам. Как это происходит – тебя не касается. И за окончательный результат я не отвечаю. Продолжаем?
ИГНАТ. Я готов!
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Тогда, крути бутылочку.
СОН ВОСЬМОЙ. ЛЕНКИН.
ЛЕНКА. Значит так, Витек. Целоваться я с тобой не буду! Не подходи ко мне!
ВИТЕК. А чего? Так не честно. Ты же, того, с Игнатом целовалась? Теперь я выиграл. Целуйся!
ЛЕНКА. Руки убери! Ты видел, как я с ним целовалась? Видел?
ВИТЕК. Ну он такой красный отсюда убежал, что я сразу понял, что того. А чего он такой красный, если не того?
ЛЕНКА. Отойди! От тебя вином воняет.
ВИТЕК. Воняет? Я ничего не чувствую. Игнат, кстати, тоже пил. Значит, с ним можно, а со мной нельзя?
ЛЕНКА. Стой! Витек, ты же не тупой? Не тупой?
ВИТЕК. Нет, я не тупой.
ЛЕНКА. Тогда скажи, сколько будет один плюс один?
ВИТЕК. Это, того, сейчас не важно.
ЛЕНКА. Это главное. Сколько?
ВИТЕК. Один плюс один будет… два! Отгадал?
ЛЕНКА. Правильно. Игнат один и я одна. Получается два.
ВИТЕК. А я? Я тоже, того, один. Давай меня прибавим?
ЛЕНКА. Но тогда получится три. А это не правильно.
ВИТЕК. А если Игната вычесть? Минус один Игнат?
ЛЕНКА. Если от меня вычесть Игната, то получится ноль.
ВИТЕК. Ну, того, прибавим меня и получится…
ЛЕНКА. Если к нулю прибавить один, то получится один. Один Витек.
ВИТЕК. Я того, уже ничего не понимаю.
ЛЕНКА. Запомни главное, Витек. Один плюс один это всегда два. И это правильно! Три – это плохо. Руки убери!
МАМА. Ой, ребятки! Вы чего тут делаете?
ВИТЕК. Мы, мама Ира, того, арифметику повторяем.
МАМА. Какие молодцы. Учеба она важнее всего. Вот вырастете, в институты поступите, учеными станете. А Игнатушку моего не видели?
ВИТЕК. Нет, он давно ушел. Дома, наверно, уроки учит. Вы идите себе, мы тут с Ленкой еще не всю арифметику повторили.
МАМА. Ой! Помешала! Побегу. Мне нужно. Нужно мне. В магазин, белье постирать. Нужно.
ЛЕНКА. Мама Ира, я с вами пойду. Мне тоже нужно.
ВИТЕК. Минуточку. Вы это, того, куда? Ленка! Так не честно! Вот и верь после этого бабам.
ИГНАТ. Здорово, Витек.
ВИТЕК. А? Привет, Игнат. Ты чего тут делаешь?
ИГНАТ. Сплю.
ВИТЕК. Это, того, понятно. Но это же Ленкин сон про меня, а не про тебя. Тут тебя не может быть. Ты про это, того, не знаешь.
ИГНАТ. Я тебя, Витек, другом считал. Верил тебе. А ты?
ВИТЕК. Так ничего же не было. Она, того, ушла с мамой Ирой и всё.
ИГНАТ. Ты предал меня, Витек!
ПАЛ ПАЛЫЧ. Ну, вот, Игнат! Твое время пришло. Держи оружие. Ты же хотел пострелять?
ВИТЕК. Игнат, я же пьяный тогда был. Я не соображал.
УЧАСТКОВЫЙ. А почему потом столько лет молчал? Почему не сотрудничал со следствием? Пьянство, кстати, только усугубляет вину.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Стреляй, Игнат. Мне один очень уважаемый человек сказал, что тебе за это ничего не будет. Стреляй в предателя!
ВИТЕК. Не надо. Мне страшно очень. Я, того, больше не буду…
ИГНАТ. Витек, ты извини. Я когда эту штуку в руки беру, у меня что-то в мозгу меняется.
УЧАСТКОВЫЙ. Стреляй! Чего тут сопли распускать.
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Игнат, ты помнишь, что ты во сне Ленки? В эту секунду ей снится именно это. Ты с автоматом, Витек на коленях, эти двое… Ты хочешь, чтобы ей это снилось?
ИГНАТ. Кошмар какой-то. А что мне делать?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Не знаешь что делать? Просыпайся.
ИГНАТ. Как?
УЧАСТКОВЫЙ. Застрели его и сразу проснешься!
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Он прав. Это возможный вариант.
ВИТЕК. Мне что-то он не очень нравится.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Стреляй, Игнат. Проснешься, позавтракаешь и всё забудешь к обеду. Мы всегда так делаем.
ИГНАТ. А есть второй вариант?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Скажи: Я не сплю! И потом танцуй на всю катушку!
ИГНАТ. И что, после этого я проснусь?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. За окончательный результат я не отвечаю. Но попробовать можно. Готов?
ИГНАТ. Я не сплю!
УЧАСТКОВЫЙ. Выглядишь глупо. Между прочим, Ленка тоже за этим наблюдает.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Я потом этот танец еще и Ольге Семеновне покажу.
ИГНАТ. Не просыпаюсь. Что делать? Ты же говорил…
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Сам решай. Стрелять, или танцевать?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Стрелять! Тем более, что это сон. И тебе за это ничего не будет.
ВИТЕК. Игнат, ты лучше, того, потанцуй. Зажигательно получается. Ленке точно понравится.
УЧАСТКОВЫЙ. Нажать на курок проще. Пум и проснулся.
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Ну?
ИГНАТ. Я не сплю… Я не сплю. Я не сплю! Я не сплю! Я не сплю! Я не сплю! Оп-па! Я не сплю! Я не сплю! Я не сплю! Я не сплю!
СОН ДЕВЯТЫЙ. ПОЧТИ ПРОСНУЛСЯ.
НАТАЛИ. Алле! Алле, скорая! Вы знаете, у меня муж… Нет, это не вся информация. Я не молчу. Я просто пытаюсь сформулировать суть проблемы. Да, он болен. Чем болен? Вот это я и пытаюсь объяснить. Он говорит, что не спит, хотя на самом деле спит и танцует. На что жалуется? Он не жалуется, он кричит, что он не спит. И танцует. Подождите, я прекрасно понимаю, что нельзя танцевать во сне. Я сама в некотором смысле балерина, поэтесса и специалист по йоге. Нет, я как раз здорова. Почему я так решила? Хотя бы потому, что вам звоню я а не он. Возраст? Такие вопросы дамам не задают. Нет, больной как раз мужчина. Ну не то, чтобы очень, но пол точно не женский. Что? Температура? У него? Откуда я знаю? Он же танцует. Я просто не знаю куда вставить градусник. Я не отказываюсь. Какая нужна температура, чтобы вы точно приехали? Минуточку… Да помолчите, не до вас сейчас. Всё, уже ничего не нужно. Он проснулся. Спасибо за совет, если что, я сама в полицию перезвоню.
ИГНАТ. О! Натали! Я не сплю? Точно не сплю? Ты даже не представляешь, что мне снилось. Ущипни меня.
НАТАЛИ. Знаешь, сокол мой ясный, я лучше пока не буду входить с тобой в тактильный контакт. Мне сейчас тревожно наблюдать за твоими непредсказуемыми телодвижениями.
ИГНАТ. Ладно. Хотя я тебя и не понял. Проверочный вопрос: завтрак есть?
НАТАЛИ. Игнатушка, какой завтрак? Время половина второго ночи. Ты пришел в полночь и сразу свалился в кровать. Судя по всему, вы с Витьком опять отмечали взятие Бастилии или очередное присоединение Крыма.
ИГНАТ. Стоп! Не говори мне сейчас ничего про Витька! Ничего! Дай мне прямо сейчас завтрак или молчи!
НАТАЛИ. Ты затыкаешь мне рот? Игнат! Не забывай, я отдала тебе лучшие годы своей жизни, подарила свою неотразимую красоту и трепет творческой души…
ИГНАТ. А я у тебя все это просил? Просил? Ты бы хоть раз обед нормальный приготовила!
НАТАЛИ. Что? Я что тебе обед не готовила? Я тебе такие салаты экспериментировала, такие супы заваривала…
ИГНАТ. Не спорю, что-то варила. Только он в горле комом встает – твой обед! Поняла?
НАТАЛИ. Потому что ты всегда хотел просто жрать! А я не могу без творчества. Еда – это экспериментальный полет фантазии!
ИГНАТ. Помидоры в сахарной пудре под горчичным соусом – это фантазия? Это пытка!
НАТАЛИ. Какой же ты жестокий. Ты разрушил мою жизнь. Все не так! Не так, как я хотела!
ИГНАТ. Чего я разрушил? Я просто не могу твою стряпню в себя запихать.
НАТАЛИ. Вот как? Тогда я с тобой развожусь. Завтра.
ИГНАТ. Понятно.
НАТАЛИ. Ты что не возражаешь?
ИГНАТ. Если бы я возражал, я бы сказал – не понял. А я понял. Поняла?
НАТАЛИ. Ты так и научился выражать свои мысли литературно. Как бездарно я потратила на тебя столько лет. Собираю вещи и ухожу!
ИГНАТ. Помочь?
НАТАЛИ. Не нужно. Мне от тебя больше ничего не нужно! Кстати, звонил Пал Палыч и в нецензурной форме изложения ситуации просил передать, что ты уволен.
ИГНАТ. Ну и что? Он все равно милитарист. Он требовал, чтобы я в людей стрелял. А еще он ворует и взятки берет. Плевал я на него! Я бы и сам уволился.
НАТАЛИ. Вот, кстати, повестка от участкового. Вчера тебя вызывали в суд. Не помнишь? В обвинении написано: прочищал унитаз очень уважаемого человека его любимой собакой породы чихуахуа по кличке Царь Планеты.
ИГНАТ. Да чего же они на меня все своих собак вешают? Не трогал я этого царя, он сам в унитаз прыгнул. С вантузом играл. Я его случайно смыл. Ну застрял он в унитазе на полтора часа. Так я же его и спас. Он меня потом еще и за локоть укусил. Вот и спасай после этого утопающих. А участковый точно зуб на меня имеет. Чего ты так на меня смотришь?
НАТАЛИ. Тут еще Ольга Семеновна заходила, спрашивала, как у нас с тобой отношения складываются.
ИГНАТ. Не понял. Ольга Семеновна?
НАТАЛИ. Ольга Семеновна.
ИГНАТ. Секретарша Пал Палыча?
НАТАЛИ. Секретарша.
ИГНАТ. Понял. Надо же, Ольга Семеновна заходила. И чего?
НАТАЛИ. Говорит, ты ухаживаешь за ней на работе. И спрашивает, что думает об этом твоя жена?
ИГНАТ. И чего она думает?
НАТАЛИ. Кто?
ИГНАТ. Жена.
НАТАЛИ. Чья жена?
ИГНАТ. Моя. Почти бывшая.
НАТАЛИ. Игнат! Я тебе издеваться над собой не позволю! Ты ухаживаешь за ней? Почему ты ухаживаешь за ней?
ИГНАТ. Ну тут вопрос спорный. То ли я за ней, то ли она за мной…
НАТАЛИ. Не смеши. Какой дуре, кроме меня, ты нужен?
ИГНАТ. А почему ты решила, что она тоже дура?
НАТАЛИ. Не смей меня оскорблять! Если бы эта пустышка была сейчас здесь, я бы ей все глаза выцарапала! Клянусь!
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Здравствуйте, Натали. Тут такое срочное дело, извините, что прямо ночью. Ага. И дверь у вас была открыта… Здравствуйте, Игнат.
ИГНАТ. Ага.
НАТАЛИ. Олечка! Какая прелесть. Я так рада, что ты к нам заглянула. Ты так похудела, выглядишь прекрасно, просто великолепно. И платье просто отпад!
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Так я к вам часов восемь назад заходила в этом же платье. Ага? И вроде не худела с тех пор.
НАТАЛИ. Ой, нет! Похудела, похудела. Просто статуэтка! Дай я тебя расцелую.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага.
ИГНАТ. Я чего-то ничего не понимаю в женских взаимоотношениях.
НАТАЛИ. Что ты сказал, Игнатушка?
ИГНАТ. Я с Ольгой Семеновной поздоровался.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага. Здравствуйте, Игнат!
НАТАЛИ. Олечка! Присаживайся. И чего ты к нам так поздно в гости? Такая срочность. Трубы прорвало? Помощь специалиста требуется? Он же, вроде, уволен?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Не-а. Ага. Тут Игнату бумага пришла. На адрес нашей организации. И Пал Палыч решил Игната пока не отпускать из конторы.
ИГНАТ. Какая бумага? От кого? Не понял.
НАТАЛИ. Ты еще что-то натворил? Моя глубокая интуиция подсказывает, что это бумага из суда. Так?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага. Как раз из суда.
НАТАЛИ. Не зря я с ним развожусь. Конченый человек. Вот вещи собираю.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Вам помочь?
НАТАЛИ. Олечка! Ты такая отзывчивая!
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага. Я такая.
ИГНАТ. Так чего написано в этой бумаге из суда? Штраф?
НАТАЛИ. Ха-ха! Срок! По нему давно тюрьма плачет. Я буду счастлива, только когда тебя посадят в камеру!
ИГНАТ. За что? За эту паршивую собаку? Ну, я же не нарочно!
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага. За собаку.
НАТАЛИ. Ну что, пойдемте, Ольга Семеновна?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Не-а. Я никуда не иду. Это же вы уходите. Ага?
НАТАЛИ. В каком смысле?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Я тут остаюсь. С Игнатом.
ИГНАТ. Не понял?
НАТАЛИ. Олечка, мне тоже любопытно данное заявление. Что это ты так вдруг?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Доброй ночи! Я тут мимо с тортиком шел, смотрю, у вас дверь открыта. Не спится от счастья? Поздравляю Игнат Тимурович! От всей души!
ИГНАТ. Опять не понял.
НАТАЛИ. Здравствуйте, Пал Палыч. Я так рада вас видеть. Вы похудели. Хотя это сейчас не очень важно. Что происходит?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Ольга Семеновна, вы что, еще не рассказали о замечательном событии в жизни Игната? Игната Тимуровича!
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Я тут Натали шмотки собирать помогала. Ага. Она уходит. Навсегда. Бросает Игната. Ага?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Да? Я бы на ее месте не спешил. Но тут я не начальник. Вам помочь вещички вынести?
НАТАЛИ. Я не спешу. Так что там за замечательное событие?
ИГНАТ. Ну да, а то мне тоже ничего не понятно.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Пал Палыч, мне зачитать или вы сами объясните?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Я сам. Дело в том, что уважаемый Игнат Тимурович…
ИГНАТ. А вы давно мое отчество знаете?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Всегда знал.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага. Это я ему в твоей трудовой книжке сегодня прочитала.
НАТАЛИ. Вы, Ольга Семеновна, как я понимаю, до этого больше ничего и не читали.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Так вот, сегодня состоялся суд по поводу утопления собаки одного очень уважаемого человека, на который был вызван Игнат Тимурович, но не явился по уважительной причине.
НАТАЛИ. Да он был пьян, как портовый грузчик! С каких это пор пьянство стало уважительной причиной?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Если пьет не уважаемый человек – это плохо. Когда уважаемый, то и причина уважительная. Ага.
ИГНАТ. Не понял. Я что уважаемый?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Продолжаю. Сначала суд рассматривал Игната Тимуровича в качестве обвиняемого. Но! Выяснилось, что собака породы чихуахуа по кличке Царь Планеты застрахована от случайного утопления в унитазе на десять миллионов долларов. Причем именно от случайного, а не намеренного. Понимаете разницу?
ИГНАТ. Так я же и говорил, что не топил, она сама…
НАТАЛИ. Оправдали преступника? Я так и знала! Ну, ничего…
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Чего, чего. Ага!
ПАЛ ПАЛЫЧ. Тут я полностью соглашусь с Ольгой Семеновной. Чего и ага!
ИГНАТ. Значит, меня не посадят?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Нет! Мало того, по условиям страховки спаситель Царя Планеты получает один миллион долларов из страховки. А суд признал Игната Тимуровича спасителем. Дайте, я вас расцелую, дорогой мой миллионер.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага. Больно ему это надо. Лучше я его поцелую. Правда, Игнат?
НАТАЛИ. Так. Вы тут не очень-то расцеловывайтесь. Пока еще жива законная супруга. Игнат! Дай я тебя чмокну в носик, золотко мое, зайчик мой, рыбка моя, пупсик мой…
ИГНАТ. Всем стоять! Значит я теперь миллионер? Я правильно понял?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Суд признал.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага.
НАТАЛИ. Понятливый ты мой…
ИГНАТ. Так, значит, у меня есть миллион долларов, который я могу потратить, как хочу. Палыч?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Слушаю вас, Игнат Тимурович.
ИГНАТ. Участковому позвони. Передай ему, чтобы он мне пива принес. Сейчас!
ПАЛ ПАЛЫЧ. Уже звоню. Я его знаю, он шустрый парень, он мигом.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. А мне что делать? Может чаю или массажик?
ИГНАТ. Пока не надо. Просто сиди. Понятно?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага.
ИГНАТ. А ты, Натали, лучше отойди на безопасное расстояние. И молчи. Главное – молчи. Иди посуду мыть и завтрак готовить. Без экспериментов!
НАТАЛИ. Игнатушка, я как раз именно это и хотела тебе предложить. Как я люблю мыть посуду и готовить, как я люблю… Бутерброд или яичницу?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Участковый спрашивает, какой сорт пива вы предпочитаете?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Тебе понравится, Игнат, если я буду сидеть такой позе?
ИГНАТ. Молчать! Всем молчать! Слышите? Нет, вы слышите? Тишина. Это первый раз в моей жизни. Люди есть, а никто на меня не орет, ни в чем не обвиняет. Попробуем еще. Говорите!
ПАЛ ПАЛЫЧ. Я очень хорошо разбираюсь в пиве, может, я сам сбегаю?
НАТАЛИ. Тебе глазунью или омлет с беконом, рыбка моя?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Если тебе не нравится эта поза, я ее поменяю!
ИГНАТ. Молчать! Опять тишина… Я могу ими управлять. Вот она, власть денег. Понял. Встать! Сесть! Встать, сесть! И тишина… Прикольно. Палыч, попрыгай на правой ноге. Прыгай, прыгай. Натали, ну-ка покажи балет! Давай! А ты, Ольга Семеновна, позы меняй! Меняй, меняй. Кукольный театр получился. У меня такая шкатулка в детстве была. Продолжайте, мне нравится.
МАМА. Сынок, что же ты над людьми-то издеваешься? Это нехорошо. Они и обидеться могут. А когда вокруг много обиженных, жди беды.
ИГНАТ. Мама, не встревай! Знаешь, сколько они у меня крови выпили? Дай мне спокойно удовольствие получить. Мама? Ты почему здесь? Вы все чего на меня так смотрите?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Игнатушка, я пока твою кровь не пила. А она вкусная? Давай попробуем? Хочешь, я тебя поцелую?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Только ты, Ольга Семеновна, не выпивайте сразу всю. Ты его, главное надкуси, а потом и я попью немножко.
НАТАЛИ. А кровь в нем теплая, сочная. Я бы тоже горло промочила…
ИГНАТ. Вы чего, ребята? Можете больше не прыгать. Не надо мне пива! И, вообще, я в вампиров не верю. Мама! Мама, спаси меня!
МАМА. Не могу, сынок. Дела у меня. Побегу. Мне нужно. Нужно мне. В магазин, белье постирать. Нужно.
ИГНАТ. Это сон! Просто сон. Я ничего не боюсь!
ПАЛ ПАЛЫЧ. Конечно, теперь тебе уже нечего бояться.
НАТАЛИ. Не бойся нас, мы тебя любим.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ты же хотел меня поцеловать? Подойди ближе. Еще ближе!
ИГНАТ. Спасите кто-нибудь! Белочка!
СОН ДЕСЯТЫЙ. ПОХОРОНЫ.
ИГНАТ. Слушай, хорошо, что ты появился. Вот сразу как-то спокойно. Я даже почти ничего уже не боюсь. Спасибо тебе большое!
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. За что спасибо?
ИГНАТ. Ну как, ты же меня спас.
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. От кого спас?
ИГНАТ. Не знаю, как сказать, ну от этих. Они, конечно, не то чтобы совсем они сами. Но страшно было конкретно.
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. А ты уверен, что я тебя спас?
ИГНАТ. Так, ты меня не пугай. Понятно? Мне и так не спокойно. Они что, еще здесь?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. А куда, по-твоему, они должны были пропасть? Ладно, я пошутил. В каждом серьезном разговоре должна быть разумная доля юмора. Пошутил. Расслабься. Ты что, шуток не понимаешь?
ИГНАТ. Что? Слушай, у тебя совесть есть? Зачем ты меня все время мучаешь своими вопросами? У тебя у самого на них ответы есть? Ты, собственно, кто такой? Что ты делаешь в моем сне? А?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. А кто тебе сказал, что это твой сон и я в нем есть?
ИГНАТ. Понял! Ты специально издеваешься. Мало того что меня в реальной жизни никто не любит, так ты еще во сне решил об меня ботинки вытирать. Давай, плюй на меня, покажи мне, какой я тупой. Ну, скажи, что с сантехника взять? Алкоголиком обзови. И знаешь, сто рублей мятых мне в карман сунь, чтобы я потом пива мог купить и утешиться. Унижай, не стесняйся. Нам не привыкать. Мы же только в унитазах и разбираемся. У нас души нет. Ну?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Пламенная речь. Впечатлил. Ты считаешь, что тебя никто не любит?
ИГНАТ. А ты думаешь, что меня все обожают?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Может, людей послушаем? Не против?
ИГНАТ. Так они тебе правду и сказали. Да и кто их обо мне говорить заставит?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Ты. Они уже говорят.
ИГНАТ. Не понял. Где?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Вниз посмотри. Видишь?
ИГНАТ. Хоронят кого-то. Интересно, кого? Что? Ты на меня так не смотри. Я живой!
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Задать тебе вопрос?
ИГНАТ. Не надо. Но я же разговариваю, я… Вот он я.
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Странно, а кого тогда там хоронят?
ВИТЕК. Друзья! Я, того, речи говорить не мастак. Но Игнат был мне самым настоящим другом. Он, того, мне был как отец. И мать тоже. И его мать была мне тоже, как мать. Он и его мать, как две мои матери. И он еще и отец. И я, того, даже пить не буду, ни чокаясь, ни не чокаясь. Потому что он, как мать, его мать, и он, как отец, мне всегда говорили, что пить это не того, чего нужно. Вот такой он был – наш Игнат! Он был того!
ИГНАТ. Витек, привет!
ПАЛ ПАЛЫЧ. Присоединяюсь! Игнат Тимурович на своем посту являлся незаменимым сотрудником. И теперь мы понесли невосполнимую сантехническую утрату. Боюсь, что работа канализационного и водопроводного хозяйства не перенесет такой потери. Но мы сплотим свои ряды. И не посрамим высокого имени Игната Тимуровича в нашем не простом деле.
ИГНАТ. Я живой, хватит прикалываться.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага. Если можно так выразиться, я очень близко не знала, но всегда приближалась к этому прекрасному мужчине. Он ощущался для меня эталоном тела и души. Ага. На него всегда хотелось опереться в трудную для женщины минуту, и он всегда отвечал опорой. Я хотела сказать взаимностью. Ага.
ИГНАТ. Не понял. Вы сговорились? Я живой!
УЧАСТКОВЫЙ. Два слова от органов. Несмотря на тяжелую криминогенную обстановку в нашем районе, Игнат Тимурович всегда был на страже правопорядка вместе с уполномоченными органами. Он не безобразничал, не воровал, не ходил на митинги, не дебоширил, что характеризует его как некриминальный элемент, являющийся основой спокойствия нашего общества. Должен отметить, что при обысках, личных досмотрах, временных арестах и проверках документов Игнат Тимурович всегда проявлял радушие к действиям стражей порядка, что должно стать примером для всех будущих поколений граждан нашего государства.
ИГНАТ. Мама! Если я умер, то ты же должны быть где-то здесь. Мама!
НАТАЛИ. Пришло время безутешной вдовы. Позвольте мне высказаться о своем эпическом муже в прозе. Хотя, безусловно, его жизнь достойна поэмы и даже целого балета. Он был удивительно тонким в понимании искусства человеком. И даже, когда, в редких случаях, наши взгляды на высокую гастрономию несколько расходились, он был удивительно деликатен и сдержан в оценках. Но разве можно что-то рассказать о нем в нескольких словах? Нет! Я решила написать книгу. Я назову ее – Дни ангела. Эта книга будет обо мне. И в ней я обязательно упомяну своего прекрасного мужа, которого мы все так любили.
ИГНАТ. Если Натали напишет книгу, то там обо всех будет только вранье. Жалко, что я уже умер, ничего уже не поправишь. Мама! Белочка!
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Не кричи. Что тебя беспокоит?
ИГНАТ. Там какой-то свет. Он очень яркий и белый этот свет. Что мне делать? Я боюсь. Понимаешь, я боюсь!
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Что тебе больше нравится, свет или тьма?
ИГНАТ. Дурацкий вопрос! Темноты я с детства боюсь. Идти на свет? Там Бог?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Не знаю. Куда и зачем – решаешь сам. Как это происходит – тебя не касается. За окончательный результат я не отвечаю.
ИГНАТ. Понял. Я иду на свет!
СОН ОДИНАДЦАТЫЙ. КОНЦЕРТ.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Привет Олимпийский! Через минуту на этой сцене мега звезда отечественной, а теперь уже и зарубежной эстрады, всеми обожаемый – Игнат!
ВИТЕК. Игнат, по старой дружбе, того, подпиши!
ИГНАТ. Не понял, что подписать?
ВИТЕК. Ну, того, афишу свою.
ИГНАТ. Какую еще афишу? Не буду я ничего подписывать!
ВИТЕК. А ты, того, зазнался. А раньше, вроде, нормальным мужиком был.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Мальчик, не приставай к артисту. Ему через тридцать секунд на сцену. Где опять эта служба безопасности?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Игнат, паричок не забываем одеть! Ага. Мальчик, отойди. Так, немного макияж поплыл. Сейчас поправлю. Ага.
УЧАСТКОВЫЙ. Я здесь, Павел Павлинович! Что не так? Мальчик, а ну-ка пошел вон из-за кулис!
ВИТЕК. Да я же не того, я только афишу хотел подписать.
УЧАСТКОВЫЙ. Ну и какие проблемы? Я тебе ее сейчас подпишу!
ВИТЕК. Не надо, я уйду. Игнат, я думал ты нормальный. А ты того.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Убери его отсюда немедленно. Он портит настроение артисту!
УЧАСТКОВЫЙ. Пошел вон! Видишь, люди искусством занимаются? Пошел!
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Павел Павлинович, на мой вкус, Игнат готов. Ага? Но, могу добавит еще пару штрихов.
ИГНАТ. Не понял, к чему это я готов? Вы чего это меня так раскрасили? Я вам что пугало?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Игнатушка, ну не капризничай. Это твой имидж. Ты прекрасен! Мы же его вместе придумали.
ИГНАТ. Мы вместе?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Конечно. Я и блистательная Натали – твоя жена. Не капризничай, пора на сцену!
ИГНАТ. Зачем на сцену? Я не хочу на сцену! Что я там делать буду?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага? Игнатушка, вон там толпа, которая мечтает в тысячный раз послушать твой мега хит! Ага!
ИГНАТ. Но я же не умею петь.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Ой, я тебя умоляю. Здесь никто не умеет петь! Но все поют. Ты тоже. Это же шоу бизнес.
ИГНАТ. Понял, ну или почти. А что именно я пою?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Пока он будет вспоминать, что поет, там фанаты сейчас сцену сломают. Ага.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Игнат, давай поговорим как мужики, вне зависимости от различий в нашей ориентации.
ИГНАТ. Не понял?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Не важно. Я же тебя из грязи достал. Я же в тебя не только деньги вложил, а деньги были не малые! Я же душу вложил. А ты просто выйти и спеть одну песню не хочешь? Ты плюешь в мою душу, Игнат! Плюешь!
ИГНАТ. Ладно, Палыч, я спою. Не плачь. Только я честно не знаю, что петь?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Все звезды наркоманы, я передачу по телеку смотрела. Ага. Нанюхался чего-нибудь, вот память и отшибло.
УЧАСТКОВЫЙ. Извиняюсь, Павел Павлинович, там конкретно народ скоро все разнесет, если мы петь не начнем.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Игнат, соберись! Я тебе текст напомню. Какая мелодия – не важно, там все равно фонограмма будет. Ты главное рот правильно открывай:
Унитазик голубой,
Ждет всегда тебя домой.
Там лазурную водой
Налился бачок смывной…
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага. Мне тут мелодия особенно сильно нравится.
ИГНАТ. Текст тоже мой?
ПАЛ ПАЛЫЧ. Коллективный. И потом основное. Металл. Это твой фирменный почерк. Припев: Сливаем воду! Сливаем воду! Сливаем воду!
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. В этом месте меня прям штырит. Ага.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Все. Я тебя объявляю!
УЧАСТКОВЫЙ. Игнат, они скоро все кордоны сметут!
ИГНАТ. Не понимаю, почему я это пою?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Потому, что людям это нравится. Ага.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Олимпийский! Не вижу ваших рук! Долгожданный мировой лидер металлического шансона, обладатель нескольких премий Греми, непревзойденный Игнат!
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Твой выход, Игнат. Ага.
ИГНАТ. Ну, понятно. Раз нужно, я спою!
Унитазик голубой,
Ждет всегда тебя домой.
Там лазурную водой
Налился бачок смывной.
Сливаем воду! Сливаем воду!
Воде свободу!
Сливаем воду! Сливаем воду!
Воде свободу!
Пригласи меня домой
Я сантехник мировой,
И любой засор тугой,
Я пробью одной рукой
Сливаем воду! Сливаем воду!
Воде свободу!
Сливаем воду! Сливаем воду!
Воде свободу!
СОН ДВЕНАДЦАТЫЙ. СОБАКА.
НАТАЛИ. Собака, она не воет, не лает, она поет. Это мое видение сущности данного животного. Я в некотором смысле кинолог, хотя по большей части поэтесса и специалист по кибернетической механике. При этом я художник и балерина. Но сейчас это не важно. Посмотрите на моего пса. Не беспокойтесь, он лает, но не кусается. У собак есть необходимость эмоционального самовыражения, но оно не всегда связано с агрессией. Вы меня понимаете?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. А вам это важно?
НАТАЛИ. Нет. Но вы же меня слушаете?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. А вам это нужно?
НАТАЛИ. Нет. Но я все равно продолжу. Прежде всего, собаку нужно воспитывать!
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Позвольте цитату из классики. Вы хотели сказать «дрессировать»?
НАТАЛИ. Не вижу принципиальной разницы. Апорт!
ИГНАТ. Бегу, бегу. Где она, где? Нашел! Вот, принес. Я молодец?
НАТАЛИ. Славная собака. Вот тебе сахарок. Воспитание!
ИГНАТ. Белочка, не понял, а почему я ее слушаюсь?
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Потому, что она считает, что ты собака.
ИГНАТ. Но я же не собака.
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Ты в этом уверен?
ИГНАТ. Естественно. Натали! Я не собака!
НАТАЛИ. Команды «голос» не было. Сидеть! Видите, какое воспитание? Сидит. Хороший пес. Правда, излишне эмоциональный. Думаю, нужно его кастрировать.
ИГНАТ. Что? Ты совсем обалдела? Зачем кастрировать? Только не это! Нет!
НАТАЛИ. Ну что ты опять лаешь? Фу, Игнат! Молчать!
ИГНАТ. Я же нормально ей говорю, почему она меня не понимает? Натали!
НАТАЛИ. Сегодня он какой-то особенно нервный. Лает и лает.
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Может, он хочет вам что-то сказать?
НАТАЛИ. Кто мне хочет сказать? Собака?
ИГНАТ. Я не собака, скажи ей! Она сама собака! Скажи!
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Сказать? Хорошо. Он не собака. Он говорит, что вы сама собака!
НАТАЛИ. Что? Что ты сказал?
ИГНАТ. Собака женского рода!
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Он сказал – собака женского рода… Это не я, это он сказал.
НАТАЛИ. Ты на животное не сваливай. Ты соображаешь, кого ты собакой назвал, прыщ ты не додавленный, упырок ты недоштыренный? Ты художницу обидел. Балерину оскорбил. Игнат, фас! Ату его, ату! Взять!
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Игнат, ты чего на меня так смотришь?
ИГНАТ. Слушай, Белочка, я понимаю, что ты ни в чем не виноват, но была команда «фас».
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Но ты же не собака. Игнат!
ИГНАТ. Знаешь, когда у нас дают команду «фас», у нас не только собаки, у нас люди звереют!
НАТАЛИ. Фас, Игнат! Фас!
ИГНАТ. Извини, ничего личного. Это мой собачий долг.
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Мама! Мама!!! Мама!!!
СОН ТРИНАДЦАТЫЙ. МАМА.
МАМА. Сынок, ну что же ты опять плачешь? С Витьком подрался? Или Ленка портфелем по башке стукнула? Что такое случилось? Ты у меня точно какой-то маменькин. Дай я тебя поглажу.
ИГНАТ. Мам, не надо, я плохой. Я Белочку съел!
МАМА. Так, температуры, вроде нет. Алкоголем не пахнет. Что с тобой, сынок? ИГНАТ. Мам! Я не хотел, но съел!
МАМА. Белочку? Ну и ладно. И в чем беда? Вот ты когда курочку ешь, ты же не плачешь?
ИГНАТ. Ну причем тут курочка? Понимаешь, мне дали команду «фас» и я повел себя, как собака. Белочку жалко!
МАМА. Добрый ты, Игнат. Трудно тебе в жизни будет. Ну ладно, пойду я. Нужно мне. Белье постирать, в магазин сходить…
ИГНАТ. Мам, не уходи. Пожалуйста!
МАМА. Так мне же надо. Белье, магазин…
ИГНАТ. Тебе всю жизнь куда-то нужно было. Не уходи. Сейчас не уходи. Хотя бы во сне.
МАМА. Так мне же надо.
ИГНАТ. Мне тоже надо. Очень! Мне нужно с тобой поговорить.
МАМА. Ну хорошо, давай посидим. Я тебе хоть сопли утру.
ИГНАТ. Знаешь, мам, я когда маленький был, не понимал, как я тебя люблю. Я почти все неправильно делал. Даже ругался с тобой. А теперь мне очень плохо без тебя. Зачем ты ушла?
МАМА. Нужно было, сынок.
ИГНАТ. Зачем?
МАМА. Не знаю. Мир так устроен, наступает время, и нужно уходить.
ИГНАТ. Почему?
МАМА. Потому, что есть другие дела. Поважнее.
ИГНАТ. Какие дела?
МАМА. Ты у меня с детства был такой любопытный. Хотел знать больше других. Какие дела? Пока ты этого все равно понять не сможешь. Вот придет твое время, сам и узнаешь.
ИГНАТ. Ладно. Мам, а ты сейчас где?
МАМА. Сейчас здесь. Вот, сижу с тобой, разговариваю.
ИГНАТ. Но это же сон. Я сплю, а ты мне снишься. Это же не реальная жизнь!
МАМА. Какой ты у меня наивный, сынок. Сон, он тоже жизнь. Ты спишь, но живешь. Живешь, но спишь.
ИГНАТ. Понял. Хотя и не понял тоже. А скажи, мам, Бог есть?
МАМА. Я знала, что ты об этом спросишь. Послушай, сынок, есть вопросы, на которые ты должен ответить себе сам. И подсказок на них не будет. В этом и заключается смысл самих этих вопросов.
ИГНАТ. Значит, он есть?
МАМА. Ну ладно, пойду я. Нужно мне. Белье постирать, в магазин сходить…
ИГНАТ. Мам, не уходи.
МАМА. Как не уходить, если надо. Да вон, рассвет уже на дворе. Пора тебе просыпаться. Пора!
СОН ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ. ДОПРОС.
УЧАСТКОВЫЙ. Ну что, проснулся? А то храпишь, как конь в свинарнике. Зря я тебя, конечно, тогда пистолетом напугал. Я ж не знал, что ты после обморока целые сутки проспишь. Ты извини. Но я тебе за это даже камеру одноместную выделил. Очухался? Предупреждаю, добровольное признание сильно смягчает наказание. Давай, сознавайся. Понял? Ну?
ИГНАТ. Это мне чего, в камере все приснилось? Понял. Про унитаз уважаемого человека сознаваться?
УЧАСТКОВЫЙ. Да кому он нужен этот унитаз? Ты давай про главное, про нее! Тебе же за нее до сих пор стыдно?
ИГНАТ. Не понял. А про нее вы откуда знаете?
УЧАСТКОВЫЙ. Забавный ты, Игнат. Ты думал, что сможешь это скрыть? Ты думал, что органы дураки? А мы знаем все! Сознавайся!
ИГНАТ. Хорошо. Понимаете, я временно стал собакой. Ну не сам стал, а так получилось. И была команда «фас». Ну, а я же думал, что я собака, и я ее съел.
УЧАСТКОВЫЙ. Кого съел?
ИГНАТ. Белочку.
УЧАСТКОВЫЙ. Какую белочку?
ИГНАТ. Белую. Правда, она мужик. Но я честно раскаиваюсь!
УЧАСТКОВЫЙ. А ну-ка дыхни. Хотя не надо, ты же тут в камере спал. Не путай следствие! Ты, давай, по делу признавайся. Про нее!
ИГНАТ. Про кого, про нее, если не про белочку?
УЧАСТКОВЫЙ. Ты мне тут тем, чего у меня там нет, не прикидывайся! Сознавайся, пока я опять пистолет не применил.
ИГНАТ. Не надо. Я понял. Я признаюсь. Только скажите в чем сознаваться, и я сознаюсь. Про кого – про нее?
УЧАСТКОВЫЙ. Про революцию! Про свержение легитимного режима! Готовил государственный переворот? Хотел захватить власть? Ну, враг народа, признавайся!
ИГНАТ. Не понял. Свержение какого режима? Чего я хотел захватить?
УЧАСТКОВЫЙ. Пока забудь. Это я так, на всякий случай тренировался. Время такое, нужно ко всему быть готовым. Ну давай, рассказывай про нее.
ИГНАТ. Про кого?
УЧАСТКОВЫЙ. Хватит дурака валять. Докладывай, почему Ленку не поцеловал?
ИГНАТ. Ленку? А это тут причем? Не понял, у нас что, теперь полиция и такими вопросами занимается?
УЧАСТКОВЫЙ. А ты как думал? Мы чувства народа на самотек не пустим. У нас все под контролем!
ИГНАТ. Я про Ленку сознаваться не буду. Это мое личное дело. Можешь стрелять.
УЧАСТКОВЫЙ. Ладно, давай пока про Ленку пока отложим, давай про другую.
ИГНАТ. Про какую другую? Нет другой.
УЧАСТКОВЫЙ. Есть, Игнат. Есть! Давай про Ольгу Семеновну поговорим. Что, попался? А ее ты почему не поцеловал? Ведь, не поцеловал?
ИГНАТ. А почему я должен ее целовать?
УЧАСТКОВЫЙ. Молчать! Тут вопросы задаю я!
ИГНАТ. Я же не спорю, задавайте вы. Только мой вопрос, а не свой.
УЧАСТКОВЫЙ. А ты не так прост Игнат. Согласен, целовать Ольгу Семеновну ты не должен. Тогда давай поговорим про другую.
ИГНАТ. Не понял. А еще какая-то другая есть?
УЧАСТКОВЫЙ. Забыл? Так я тебе напомню! Жена. У тебя есть жена. Что у тебя с женой, Игнат?
ИГНАТ. С Натали? А что у меня с ней? Да ничего.
УЧАСТКОВЫЙ. Вот! Вот это и подозрительно. Попался? Ни с Ленкой, ни с Ольгой Семеновной, ни с женой у тебя ничего! Какой вывод напрашивается?
ИГНАТ. Какой?
УЧАСТКОВЫЙ. Логический. Не любишь ты никого, Игнат. Никого! Только себя.
ИГНАТ. Я люблю! А кого, это не ваше дело! Понятно? Мы сами разберемся!
УЧАСТКОВЫЙ. Значит, вы, подозреваемый Игнат, даете согласие на очную ставку?
ИГНАТ. С кем?
УЧАСТКОВЫЙ. С любимыми.
ИГНАТ. Наверное, да… То есть нет! Можно я подумаю?
УЧАСТКОВЫЙ. Поздно, Игнат, ты уже сказал «да». Они здесь.
ИГНАТ. Не надо! Я что, опять сплю? Мама! Ты где? Мама!!!
СОН ПЯТНАДЦАТЫЙ. БАБЫ.
ЛЕНКА. Вот, он вечно так. Мама, мама, мама. Маменькин сынок какой-то.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага. Игнат, мы тут с девчонками посовещались и решили с тобой конкретно поговорить. Вот чего ты все время на меня пялишься?
НАТАЛИ. Минуточку. Есть вопросы поважнее. Птенчик мой, нужно внести ясность в наши высокие отношения. Ты же не этих, ты же меня любишь?
ЛЕНКА. А я и спрашивать ни о чем не буду. Мне все равно, что он ответит.
ИГНАТ. Вот и я ничего отвечать не буду. Я проснуться хочу.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Значит, ты одинокую девушку вот так просто бросить решил? Ага? Я, может, за Пал Палыча замуж выйти могла. Ага. Но ты постоянно на меня смотрел. И ага?
ИГНАТ. Не понял. Ну и надо было выходить. Я-то в чем виноват? Мне что, смотреть нельзя?
НАТАЛИ. Правильно! Браки свершаются на небесах. Посмотрел, посмотрел и домой. Так, Игнатушка?
ИГНАТ. Не так. Хотя, так. Посмотрел и домой. Но это не значит, что домой хотелось.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага?
ЛЕНКА. Ладно, если все спрашивают, я тоже буду. Чего ты за мной всегда ходил, как хвостик?
ИГНАТ. Не понял. Почему, как хвостик? Я просто ходил.
ЛЕНКА. Ты тупой? Зачем просто так ходить? Зачем ходить и не подходить?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Ага! Просто смотрит и все! Зачем?
НАТАЛИ. Домой ему не хотелось. Может, ты и женился просто так? Зачем ты женился?
ИГНАТ. Да откуда я знаю? Чего вы все от меня хотите?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Игнат, ты нам прямо ответь, кого ты любишь? А?
НАТАЛИ. Да, касатик, облегчи душу. Скажи им, как беззаветно ты любишь свою ненаглядную.
ЛЕНКА. А я тебя об этом не спрашиваю. Это мне не интересно.
ИГНАТ. Знаете, я больше спать не хочу. И во сне больше ни на какие вопросы отвечать не буду. Понимаете, я же не знаю в чьем я сейчас сне. Про любовь нельзя говорить, чтобы чужие слышали. Можно, я проснусь? Мне мама сказала, что уже пора.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Опять мама?
ЛЕНКА. Маменькин сынок!
ИГНАТ. Мама!!!
НАТАЛИ. Мама? Это он обо мне. Я заменила ему не только мать, но и отца. Игнатушка, скажи, любишь ли ты меня так, как я люблю балет?
ИГНАТ. Кто-нибудь, разбудите меня. Пожалуйста! Мама! Мама!!!
СОН ШЕСТНАДЦАТЫЙ. РАЗБУДИ МЕНЯ, МАМА.
МАМА. Да здесь я, здесь, сынок. Прям и не отойти от тебя. А мне так нужно, нужно было мне. Ладно, посижу с тобой. Ох, как же мне тебя жалко. Тяжело тебе. Как же скучно, бессмысленно ты жил.
ИГНАТ. Жил? Почему, жил? Я что уже не живу?
МАМА. Девочки, что вы тут сидите? Вы бы погуляли пока. Дайте мне с сыном поговорить.
ИГНАТ. Я умер?
МАМА. И чего ты испугался? Смерть – это тоже часть жизни, сынок.
ИГНАТ. Умер?
МАМА. Нет. Пока нет. Сейчас ты просто спишь. Может, тебе кашку сварить? Овсяную!
ИГНАТ. Не надо. Мам, ты же все можешь? Ты всегда все могла. Разбуди меня, пожалуйста!
МАМА. Зачем?
ИГНАТ. Если я живой, я же не могу вечно спать?
МАМА. Говорят, сынок, ничто не вечно. А вечность существует, и будет вечно существовать. Как я и ты.
ИГНАТ. Не понял. Я что, уже не проснусь?
МАМА. Откуда я знаю? Это не мне решать. А, вот, школу ты точно зря прогуливал.
ИГНАТ. Мам, мне очень нужно проснуться. Очень!
МАМА. Если нужно, проснешься. Вот мне, когда было нужно, я в магазине очередь после работы займу, три час отстою, и колбаса в доме есть. А иногда тебе мандаринки. Потому что нужно было.
ИГНАТ. Мандаринки я помню, мам. Но это давно было. Ты сейчас подскажи, какую мне очередь занять, чтобы проснуться?
МАМА. А тебе туда точно нужно, сынок?
ИГНАТ. Точно, мам. Там есть дело важное. Самое важное.
МАМА. Тогда без очереди. Иди к нему. К нему очереди нет. Видишь этот белый свет?
ИГНАТ. Ну, да. Я его уже видел раньше. Что, опять концерт? Мне петь?
МАМА. Петь не обязательно. Проси. Чего ты хотел?
ИГНАТ. А ты куда?
МАМА. Нужно мне. Белье постирать, в магазин сходить…
ИГНАТ. Мам, подожди… Здравствуйте. Мне вас не видно, очень свет яркий. Мама сказала, что я могу попросить. Вот, я и прошу. Разбудите меня, пожалуйста.
СОН СЕМНАДЦАТЫЙ. ОКОНЧАТЕЛЬНО ПРОСНУЛСЯ.
НАТАЛИ. Игнатушка! Уже утро! Вставай котик! В небе василькового цвета поблескивают золотые пики великого ярила, а сладкоголосые пернатые кудесники ткут свои незамысловатые песни! Ты пропустишь рассвет, мой ненаглядный! Вставай, вставай, вставай… Завтрак стынет!
ИГНАТ. Доброе утро, Натали. Я уезжаю. Вот чемодан.
НАТАЛИ. Далеко?
ИГНАТ. Не далеко. Насовсем. Ухожу я от тебя. Ты прости. Или не прощай. Это твое дело. Я ушел. Нужно мне.
НАТАЛИ. Не поняла? Куда это он? Странная форма медитации. Уходить недалеко, но на совсем. По всей видимости, он вышел в астрал! Игнат, а во сколько ты вернешься?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Игнат! Говорят, ты от жены ушел. Это такое правильное решение. Ага! Может, тебе комната нужна? У меня как раз есть свободная. Ага?
ИГНАТ. Не ага. Вам, Ольга Семеновна, замуж пора. И я даже знаю за кого.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Это предложение какое-то? Ты это в смысле за тебя что ли? Ага?
ИГНАТ. Опять не ага. Вам, Ольга Семеновна, мужчина степенный, уважаемый нужен. Лучше, чтобы он был начальником. Понятно?
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Теперь вообще ничего не понятно. Ага!
ПАЛ ПАЛЫЧ. Игнат! Мало того, что ты опять на работу опоздал, так ты снова Ольгу Семеновну от дел отвлекаешь? Я тебя уволю! Не веришь?
ИГНАТ. Верю. Я как раз сам увольняться пришел. Вот заявление. А Ольга Семеновна согласна с вашим предложением.
ПАЛ ПАЛЫЧ. С каким предложением?
ИГНАТ. Так вы же хотели на ней жениться.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Игнат, я не помню, чтобы мы с тобой когда-нибудь обсуждали детали моей личной жизни. Ольга Семеновна, конечно, ценный сотрудник, прекрасный человек и красивая женщина. И я испытываю к ней… Испытываю к ней… Испытываю к ней…
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Я слушаю, Павел…
ПАЛ ПАЛЫЧ. Паша. Так вот, Ольга Семеновна…
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Просто Оля.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Я давно хотел вам сказать…
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Тебе. Ага!
ПАЛ ПАЛЫЧ. Игнат, ты еще здесь?
ИГНАТ. Нет, я уволился. Пошел дальше. Нужно мне.
ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Паша, ты хотел мне что-то сказать.
ПАЛ ПАЛЫЧ. Хороший был сотрудник. Жалко уволился. Так, Олечка?
УЧАСТКОВЫЙ. Стоять! Ничего не знаю, но информацию получил. От жены ушел, с работы уволился. Зачем? Почему? Ответ есть, вопрос не понятен. Докладывай!
ИГНАТ. Нужно мне. Давайте я вам на другой вопрос отвечу. Помните, вы меня спрашивали, кого я люблю?
УЧАСТКОВЫЙ. Я спрашивал?
ИГНАТ. Я люблю Родину. Почему? Не знаю. Просто люблю. Родина – это моя мама, бабушка. Два деда, погибших на войне, и отец, которого я почти не помню. Еще маленький деревянный домик в семидесяти километрах под Москвой. И шесть соток моей личной земли. Я там вырос. И плевать мне на все европейские и демократические ценности. У нас свои. Я Родину люблю.
УЧАСТКОВЫЙ. Так ты, Игнат, патриот?
ИГНАТ. Наверное. Наша страна лучшая в мире. Нам бы вот только дороги научиться строить и взятки разучиться брать. Пойду я?
УЧАСТКОВЫЙ. Куда?
ИГНАТ. Нужно мне.
УЧАСТКОВЫЙ. Ну, иди. Пока свободен. С виду обычный сантехник, но как-то он так сказал, что и посадить не за что, и отпустить опасно. Сложная все-таки у меня работа. Интеллектуальная. Ответственная. Надо было посадить!
ВИТЕК. О, Игнат! А ты куда с чемоданом? На дачу?
ИГНАТ. Нет, Витек, я в аэропорт. В Италию сегодня лечу.
ВИТЕК. А ты, того, чего там потерял? Поехали лучше в Самару. У меня там тетка мировой самогон гонит. Знаешь из чего? Ну, отгадай!
ИГНАТ. Не буду.
ВИТЕК. Правильно, лучше не знать, а то пить не будешь.
ИГНАТ. Я за Ленкой еду.
ВИТЕК. За кем? За Ленкой?
ИГНАТ. Ну да. Снится она мне каждый день. Снится и снится. Я глаза закрываю, еще не сплю, а там Ленка. Не могу больше терпеть. Вот, решил, поеду, найду ее там и домой привезу. На Родину. Как думаешь, Витек?
ВИТЕК. У нее же там муж есть?
ИГНАТ. Не страшно.
ВИТЕК. А что у тебя с Натали?
ИГНАТ. Развелся.
ВИТЕК. А с работой как?
ИГНАТ. Уволился.
ВИТЕК. Ну, того, а Ольга Семеновна?
ИГНАТ. Вышла замуж.
ВИТЕК. Чего участковый сказал?
ИГНАТ. Отпустил, кажется.
ВИТЕК. А Ленка, того, любит тебя?
ИГНАТ. Не знаю. Я ее люблю. Это точно.
ВИТЕК. Тогда нужно лететь.
ИГНАТ. Спасибо, Витек. Я знал, что ты меня поддержишь.
ВИТЕК. Ну, давай на посошок? За мягкую посадку?
ИГНАТ. Нет. Извини. Пить я не буду. Как я к Ленке пьяный прилечу?
ВИТЕК. Пьяный? Это ни в коем случае! Давай по маленькой.
ИГНАТ. Не обижайся, Витек. Я пить больше не буду. И ты завязывай. Пойду я, нужно мне. Нужно. В аэропорт, регистрацию пройти… Нужно мне.
СОН ВОСЕМНАДЦАТЫЙ. ЭПИЛОГ.
ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ. Добрый вечер, уважаемые пассажиры, дамы и господа! Командир корабля пилот международного класса Петр Семенович Белочкин и экипаж приветствуют вас на борту самолета Боинг 737, выполняющего рейс по маршруту Москва-Рим. Полет будет проходить на высоте пять тысяч километров. Время в пути 3 ч 50м. В полете вам будут предложены обед и прохладительные напитки. Туалеты расположены в хвостовой части самолета. Курение на борту судна запрещается на протяжении всего полета. Просьба во время набора и снижения высоты пристегнуть ремни безопасности и отключить ваши мобильные телефоны. Желаю Вам приятного полета. Кстати, за окончательный результат я не отвечаю.
