В соответствии с действующим законодательством об авторском праве театры, заинтересованные в постановке пьесы, должны обращаться за разрешением на их использование непосредственно к правообладателям или их литературным агентам.
Пьеса зарегистрирована в РАО.

                  Дмитрий Калинин

         ТОЛЬКО МОЦАРТ
(Псевдоисторическая шутка)

Автор предупреждает, что исторические факты, реальные и вымышленные персонажи, ситуации, даты, события и высказывания перемешаны в произвольном порядке. Историческая правда отсутствует.

Действующие лица:

МОЦАРТ
ЛЕОПОЛЬД МОЦАРТ
НАНЕРЛЬ (Мария Анна Вальпургия Игнасия Моцарт)
КОРОЛЬ ЛЮДОВИК ПЯТЫЙ НЕПОДРАЖАЕМЫЙ
ПРИНЦЕССА МАРИЯ АДЕЛАИДА ФРАНЦУЗСКАЯ
ГЕРЦОГ
КОРОЛЕВСКИЙ ШУТ ДЖУЗЕППЕ
МАРКИЗА
ГРАФИНЯ

ЦЕНИТЕЛЬНИЦЫ МУЗЫКИ:
МАТИЛЬДА
ГЕНРИЕТТА
ЛОЛА

ПЕРСОНАЖИ СНОВ:
АНГЕЛ
ПУШКИН
ШЕКСПИР
ЭЙНШТЕЙН

ФАНАТКИ 

МАТИЛЬДА. Тише, девочки! Я вся в нетерпении. Умоляю тебя, ну помолчи!
ГЕНРИЕТТА. За собой последи. Тише, тише! Орешь громче всех!
ЛОЛА. Генриетта, Матильда! Спокойней, дамы, мы все-таки ценительницы музыки!
МАТИЛЬДА. Занавеска! Это он! Это Моцарт! Мне дурно!
ВСЕ. Моцарт!!! Моцарт!!! Моцарт!!!
ГЕНРИЕТТА. По-моему это был не он.
МАТИЛЬДА. А кто?
ГЕНРИЕТТА. Бах в пальто!
ЛОЛА. Дамы, выражайтесь прилично.
ГЕНРИЕТТА. А я, между прочим, ничего особенного не сказала. Просто это был не он.
ЛОЛА. Тут ты права. Это действительно не Моцарт.
МАТИЛЬДА. Ой, вы его даже ни разу не видели, а беретесь рассуждать он это или не он!
ГЕНРИЕТТА. Можно подумать, что ты его видела!
МАТИЛЬДА. Да! Я его видела! Но не банально, не глазами. Я видела его внутренним взором. Интуитивно. Сквозь время и пространство! Он такой милый! Такой возвышенный! Такой добрый!
ГЕНРИЕТТА. И какими внутренностями ты все это увидела? Двенадцатиперстной кишкой?
ЛОЛА. Бросьте спорить, дамы! Его пока никто в Париже не видел. Никто!
МАТИЛЬДА. Так почему же вы тогда утверждаете, что это был не он?
ГЕНРИЕТТА. Во-первых, ребенок не может быть лысым и усатым!
ЛОЛА. А во-вторых, это был лакей герцога Йоркширского. Мы все с ним знакомы.
МАТИЛЬДА. Да, теперь мне тоже так кажется. Ах, как жаль…
ЛОЛА. Не жалейте! Терпение, дамы и мы будем первыми, кто увидит Моцарта в Париже! Мы останемся в истории, возможно про нас напишут книгу или даже поставят спектакль. Только вдумайтесь – мы и Моцарт останемся в истории! Но нужно терпение.
МАТИЛЬДА. Я больше не могу терпеть. Я уже три часа терплю! И пусть кто-нибудь, наконец, скажет мне, сколько ему на самом деле лет?
ГЕНРИЕТТА. А что, двенадцатиперстная кишка не отвечает тебе на такие вопросы?
МАТИЛЬДА. Не смешно! Невозможно, чтобы ему было всего одиннадцать. Нельзя в таком возрасте стать знаменитым! Так не бывает!
ЛОЛА. Ну, если бы ему уже стукнуло двадцать пять, то он никак не мог бы залезть на колени к Королеве-матери, обнять ее и поцеловать при всем дворе! А это исторический факт.
МАТИЛЬДА. Как я ей завидую…
ГЕНРИЕТТА. Ну, ей многие завидуют. И не только по поводу Моцарта.
ЛОЛА. Мало того, несмотря на то, что он так юн, он уже успел сделать предложение принцессе.
МАТИЛЬДА. Вот ей я особенно завидую…
ГЕНРИЕТТА. Матильда дорогая, ты хоть кому-нибудь не завидуешь?
МАТИЛЬДА. Отстань! Я не могу поверить, что Моцарт так ветрен. Нельзя жениться на девушке, которую совсем не знаешь. Даже, если она принцесса. Он не такой! Он возвышенный и утонченный!
ЛОЛА. Дело было так. Моцарт обронил платок, а принцесса подняла его и возвратила владельцу. А Моцарт во всеуслышанье пообещал, что, как только вырастет, сразу женится на ней – она ведь такая добрая. И, представляете, принцесса ничуть не обиделась! Она улыбалась!
МАТИЛЬДА. Как я ей завидую…
ГЕНРИЕТТА. Да не может этого быть!
ЛОЛА. Факт! Доподлинная истинная правда с подтверждением! Я знаю это от горничной графини де Каюзак, а ей рассказала парикмахерша баронессы Витольяни, которая в свою очередь слышала это от цветочницы маркизы де Ростан, близко знакомой с конюхом герцогини Веронской. А уж конюху я доверяю на все сто, ведь он дважды седлал кобылу для младшей фрейлины Королевы-матери. Именно по таким свидетельствам составлена вся мировая история. Так что сомнений быть не может – Моцарт обручен!
ГЕНРИЕТТА. И ты молчала?
МАТИЛЬДА. Как я ей завидую…
ГЕНРИЕТТА. Кому опять? Кобыле?
МАТИЛЬДА. Ах, если бы я могла хоть краешком глаза увидеть Моцарта, услышать его музыку, коснуться его платья… Я отдала бы за это десять лет своей жизни…
ГЕНРИЕТТА. Считай, что у тебя их уже нет. Вот его личный носовой платок, касайся!
ЛОЛА. Не может быть!
МАТИЛЬДА. Невероятно!
ГЕНРИЕТТА. Еще как вероятно. Я купила его утром на базаре, всего за двадцать пять су. А продавался еще и парик, но очень дорого!
МАТИЛЬДА. Дай посмотреть, ну, пожалуйста! Милочка, лапочка, кисонька…
ГЕНРИЕТТА. Ладно, на! Только не сморкайся!
ЛОЛА. А ты уверена, что это действительно его?
МАТИЛЬДА. Его, его! Здесь вышита буква «М» и я чувствую его божественный запах!
ГЕНРИЕТТА. Вряд ли, обычный платок тоже стоил 25 су, но с буквой «М» продавались гораздо лучше. При мне купили больше сотни. Очень смешно. Такая глупость!
ЛОЛА. Зачем же ты сама его купила?
ГЕНРИЕТТА. Знаешь, чего только не бывает. Ну, мало ли что? Кто знает? А вдруг все-таки его? А потом у меня все равно насморк. Что ты замерла?
МАТИЛЬДА. Посмотрите, это не он? Там за занавеской?
ГЕНРИЕТТА. Не похож. Обычный мальчик. И наглый! Рожи корчит!
ЛОЛА. Это Моцарт! Дамы, это тот, кого мы ждали! Мы остались в истории! Это он!
ВСЕ. Моцарт! Моцарт! Моцарт!

АНШЛАГ

ГЕРЦОГ. Моцарт! Моцарт! Моцарт! Да, именно он! Запирайте, запирайте ворота! Все, все, господа, мест нет! Все давно занято! Премьера, ничем не могу помочь! Раньше, раньше надо было думать! Вход только по специальным пропускам! Только по пропускам! Я даже сам не знаю, где буду сидеть! Все, все, господа, мест нет! Стоячих тоже нет!
ЛОЛА. Ну, имейте же совесть! Мы хотим слышать Моцарта!
ГЕРЦОГ. Как я вас понимаю. Все хотят слушать Моцарта, но не у всех есть билеты. И не трогайте мою совесть, билеты продавались, каждый мог купить…
ГЕНРИЕТТА. Купить? За пять тысяч ливров?
ГЕРЦОГ. А искусство не имеет цены! Моцарт это вам не попса голимая, за копейки не продается!
МАТИЛЬДА. Я безумно хочу услышать Моцарта! До умопомрачения!
ГЕРЦОГ. И что? Все хотят! Все хотят, милая моя! В следующий раз. Приходите во вторник на «Иванушек», места будут! А сегодня – Моцарт! Разницу чувствуете? Нету мест, нету, нету! Ну, господа, ну, что такое? Вы же все интеллигентные люди, пришли слушать музыку, а ведете себя, как в трактире! Имейте совесть, проходим только по пропускам! По пропускам!.. Господа, господа, не напирайте, мест нет, и уже не будет! Все места заняты!
ЛОЛА. Это возмутительно! Вы не можете отказать даме!
ГЕРЦОГ. Не могу! Вы правы. Даме я отказать не могу! А мест – все равно нет!

ПЕРВЫЙ КОНЦЕРТ

МАРКИЗА. Все равно нет! Я не верю!
ГРАФИНЯ. И такого он маленького роста, что – представьте себе – не достает до клавиш. Да, да, да, совершенно не достает.
МАРКИЗА. Сплетни, сплетни!
ГРАФИНЯ. Вы хотите сказать, что я лгу?
МАРКИЗА. Ни в коем случае. Но как же он тогда играет?
ГРАФИНЯ. Так и играет. Подпрыгнет – и по клавишам, подпрыгнет – и по клавишам! Очень шустрый ребенок.
МАРКИЗА. Надо же! Никогда бы не подумала! Но это сплетни. А где же, собственно, этот самый Моцарт?
ГЕРЦОГ. С минуту на минуту, уверяю вас, с минуты на минуту. Все будет в лучшем виде, как в Париже!
МАРКИЗА. А мы где?
ГЕРЦОГ. Я и говорю – в Париже!
МАРКИЗА. И что?
ГРАФИНЯ. И тогда Папа Римский ему говорит, – а скажи-ка мне, Вольфганг, кто лучше – мой первый капельмейстер или же мой второй капельмейстер? А Моцарт нагло так отвечает – оба хуже, ваше высокопреосвященство!
МАРКИЗА. Сплетни. Скажите, а это не Моцарт?
ГЕРЦОГ. Нет, это граф де Гир.
МАРКИЗА. Да, действительно, кажется, я его тоже знаю. Ну и что?
ГРАФИНЯ. И тогда он прыгнул прямо на колени Королевы-матери, обнял, мало того, поцеловал. А те, кто стояли рядом, уверяют, что он нахально назвал ее матушкой.
МАРКИЗА. Сплетни, сплетни. Ничего больше.
ГРАФИНЯ. Ну, а это, наконец, Моцарт?
ГЕРЦОГ. Пока нет. Это герцог Йоркширский.
МАРКИЗА. Ну, сколько можно ждать? Надоело! Где же этот ваш хваленый Моцарт?
ГЕРЦОГ. Будет. Все будет. Только минутку терпения. Звезды они, ну вы сами понимаете… Кстати, желающие смогут заказать портрет «Я и Моцарт за клавесином»! Спешите, иначе всех художников разберут!
МАРКИЗА. Сплетни, сплетни…
ГРАФИНЯ. А вы слышали про принцессу?
МАРКИЗА. И слушать не хочу. А что там?
ГРАФИНЯ. Не хотите слушать, так я вам и не расскажу о ее романе с Моцартом.
МАРКИЗА. Как мне надоели эти вечные сплетни. И что?
ГРАФИНЯ. Да ничего, вы ведь не желаете слушать!
МАРКИЗА. Ну не принимайте так близко к сердцу. Я просто говорю, что это сплетни. Но это вовсе не значит, что я им не верю.
ГРАФИНЯ. Представьте, Моцарт обронил платок, и принцесса Мария Аделаида, ну представьте, подняла его…
МАРКИЗА. Сплетни. И что?
ГРАФИНЯ. И подала ему, представляете?
МАРКИЗА. Не может быть. И что?
ГРАФИНЯ. А Моцарт пообещал, что женится на ней, представляете?
МАРКИЗА. Сплетни! И что?
ГРАФИНЯ. И, представляете, принцесса промолчала!
ГЕРЦОГ. Дамы, Моцарта в Париже еще никто не видел.
МАРКИЗА. Я же говорила, сплетни.
ГРАФИНЯ. Так и я говорю, что сплетни. Но как интересно!
Звучит музыка.
МАРКИЗА. О, это случайно не Моцарт?
ГРАФИНЯ. Вряд ли, музыка слабовата.
МАРКИЗА. Вы так считаете?
ГЕРЦОГ. Дамы и господа, прошу всех в залу, для вас играет великий Моцарт!
ГРАФИНЯ. Я же сразу сказала, что это Моцарт. Гения слышно по первым нотам.
ГЕРЦОГ. Дамы и господа, для вас играет Моцарт! Великий Моцарт во дворце герцога Шатильон и только для вас!!!
МАРКИЗА. Браво! Брависсимо!
ВСЕ. Браво! Браво! Браво!
Понесли Матильду.
МАТИЛЬДА. Это божественно, я сейчас умру!
ГЕРЦОГ. Минутку терпения, девушка, умрете, как только вас вынесут из моего дома.
ЛОЛА. Моцарт, я люблю тебя!
ВСЕ. Любим! Любим! Любим!

Появляются Король и Шут.

КОРОЛЬ. Ты проболтался, Джузеппе. Я хотел побывать на этом концерте инкогнито, а ты опять проболтался.
ШУТ. Успокойся, мой король, они кричат не в твою честь, а в мою!
КОРОЛЬ. Ты идиот, горбун, и это вечно спасает тебя от казни.
ШУТ. Я урод, но это не спасает меня от всеобщей любви, также как и тебя!
МАРКИЗА. Браво! Брависсимо! Бис!
ВСЕ. Гений! Гений! Гений!
ШУТ. Ты думаешь, что это тоже тебе?
КОРОЛЬ. Молчи, идиот! Они не заметили короля…
ШУТ. Пока им хватает Моцарта, ты же не даешь публичных концертов…
КОРОЛЬ. Смешно, очень смешно…
ГЕНРИЭТТА. Моцарт, ты король музыки! Король музыки!
ВСЕ. Король! Король! Король!
КОРОЛЬ. Ого, во Франции уже два короля?
ШУТ. Три. Ты постоянно забываешь обо мне. Король Франции, король музыки и король глупости… Правда я еще не решил королем чего стать мне?
КОРОЛЬ. Смешно… Ну да ладно, кажется мне пора появиться.
ШУТ. Один момент, я тебя должен объявить. Король!
ВСЕ. Король! Король! Король!
КОРОЛЬ. Идиоты!

Король входит. Музыка обрывается.

КОРОЛЬ. Добрый день!
ГРАФИНЯ. Ваше величество!
МАРКИЗА. Счастье лицезреть вас безмерно!
ГЕРЦОГ. Дамы и господа, его величество оказал всем нам честь. Перед нами солнце Франции! Ура!
ВСЕ. Ура! Ура! Ура!
ГЕРЦОГ. Да здравствует король Франции!
ВСЕ. Слава! Слава! Слава!
ГЕРЦОГ. Ваше Величество, я просто потрясен вашим визитом! Это такая честь для меня…
КОРОЛЬ. Так, значит, я опоздал?
ГЕРЦОГ. Ничуть, ваше Величество! Да вы просто и не можете опоздать. Наш скромный концертик, который привлек ваше внимание, делает честь и … и … ну…
КОРОЛЬ. Что «ну…»?
ШУТ. Ну… Нужно вовремя приходить!
ГЕРЦОГ. Я совсем не это имел в виду.
КОРОЛЬ. Ну да ладно, продолжаем. Продолжаем концерт, не обращайте на меня ни малейшего внимания, я вообще здесь инкогнито. Продолжайте с того места, где остановились.
ГЕРЦОГ. У нас маленькая проблема, ваше величество.
КОРОЛЬ. Да ну? И какая?
ГЕРЦОГ. Моцарт пропал.
КОРОЛЬ. Совсем?
ШУТ. Частично.
ГЕРЦОГ. Ваше величество, позвольте вам представить – Леопольд Моцарт.
ЛЕОПОЛЬД. Ваше величество…
КОРОЛЬ. Кто это? Мне говорили, что ему всего одиннадцать лет…
ШУТ. Он вырос.
ГЕРЦОГ. Это Леопольд Моцарт, о музыке его сына говорит уже полмира!
КОРОЛЬ. А-а… А-а-а, так это его отец? Ну, это другое дело… А-а-а, где же… этот, как его? Его сын?
ШУТ. Я предупреждал тебя, что Моцарт пропал частично. Это та часть, что пока осталась.
ГЕРЦОГ. Ищут.
МАРКИЗА. Мы ищем его.
ГРАФИНЯ. Его найдут, ваше величество. Мы найдем его!
КОРОЛЬ. Ну, так ищите, нечего болтать!
ЛЕОПОЛЬД. Ваше величество, простите мне мою дерзость, но я должен вам объяснить…
ШУТ. Кого-то из нас он считает тупым, уж не меня ли?
КОРОЛЬ. Заткнись, Джузеппе. Ну-ну, объясните мне, где же ваш сын?
ЛЕОПОЛЬД. Позвольте немного рассказать о своем сыне, он не совсем обычный ребенок.
КОРОЛЬ. Я слышал, что совсем необычный! Даже больше!
ЛЕОПОЛЬД. Это правда.
КОРОЛЬ. Ну-ну! Рассказывайте. Я даже присяду.
ЛЕОПОЛЬД. Видите ли, ваше величество, Вольфганг, несмотря на юный возраст, очень серьезно подходит к музыке…
КОРОЛЬ. Замечательно, я тоже очень серьезно отношусь к музыке!
ШУТ. Да, мы с королем сейчас пишем книгу «о влиянии музыки на пищеварение и привычки людей».
КОРОЛЬ. Ты мне надоел, Джузеппе! Помолчи хоть пять минут.
ШУТ. Время пошло.
КОРОЛЬ. Продолжайте, я все еще слушаю.
ЛЕОПОЛЬД. Ваше величество, когда Моцарт был еще маленький, он падал в обморок при звуке трубы…
КОРОЛЬ. Очень интересно.
ЛЕОПОЛЬД. Да, малыш уже тогда обладал настолько тонким слухом и необычайно подвижной нервной системой, что просто не мог выдержать слишком резких звуков. Хотя мне иногда казалось, что эти звуки рождают в нем какие-то неведомые нам ассоциации…
КОРОЛЬ. А как сейчас?
ЛЕОПОЛЬД. Что сейчас, ваше величество?
КОРОЛЬ. Ну, падает, если дунуть в эту, как ее, трубу? Падает?
ЛЕОПОЛЬД. Нет, что вы, это прошло с возрастом.
КОРОЛЬ. Жаль, интересно было бы посмотреть. Так, и что дальше?
ЛЕОПОЛЬД. Однажды, когда Вольфганг не умел еще писать и читать, ему было всего четыре года, я обнаружил его с нотной бумагой в руках. Вы не представляете себе, ваше величество, этот карапуз умудрился написать самую настоящую пьесу для клавесина. Правда она была настолько сложна, что ее невозможно было исполнить, но написал он ее по всем законам сложения музыки! И ведь никто его этому не учил!
КОРОЛЬ. Замечательно. А зачем вы мне все это рассказываете?
ЛЕОПОЛЬД. Ваше величество, я просто хотел, чтобы вы поняли, что Моцарт необычный мальчик и нельзя на него гневаться за это наивное исчезновение с концерта…
КОРОЛЬ. А кто гневается? Кто гневается? Кажется, я спокойно сижу и слушаю всю эту галиматью про вашего доморощенного гения. Разве я гневаюсь? Я просто жду, когда вы найдете этого, как его… маленького нахала, и он сыграет мне какую-нибудь из своих этих, как их… песенок
ШУТ. Все. Время вышло! Я молчал ровно пять минут, прошу занести это в протокол!
ЛЕОПОЛЬД. Ваше величество, дело в том, что даже если его найдут, то он не продолжит концерт.
ШУТ. Правильно, лучше всегда все начинать с самого начала!
КОРОЛЬ. То есть, как не продолжит?
ЛЕОПОЛЬД. Я пытался вам объяснить, что Вольфганг необычный мальчик….
КОРОЛЬ. А чего тогда я, по-вашему, жду?
ЛЕОПОЛЬД. К сожалению, мой сын сильно расстраивается, когда ему не дают доиграть произведение до конца. Он говорит, что у музыки останавливается сердце…
КОРОЛЬ. Ну так пусть он запустит его снова!
ШУТ. Тогда это будет уже другая музыка.
ЛЕОПОЛЬД. Именно так он и говорит…
КОРОЛЬ. Не делайте из меня идиота, музыка будет та же, ведь ноты не изменятся!
ШУТ. Ноты в музыке – это не главное…
КОРОЛЬ. Заткнись Джузеппе, совсем заткнись! Я не хочу слышать от тебя ни единого звука!
ШУТ. Ладно.
ЛЕОПОЛЬД. Простите, ваше величество, но сегодняшний концерт продолжить никак невозможно…
КОРОЛЬ. Ну что же. Когда у нас ближайший бал? Когда? Что ты корчишь мне рожи? Я спрашиваю, когда бал? Ну? Что ты мне показываешь? Шут гороховый! В чем дело, идиот? Ты скажешь мне когда бал?
ЛЕОПОЛЬД. Ваше величество, вы приказали ему молчать.
КОРОЛЬ. Я прекрасно помню. Так. Теперь говори.
ШУТ. Пожалуйста. Ноты в музыке – это не главное, главное их правильно расставить. А бал у нас через десять дней. И посвящается он, кстати, дню рождения принцессы.
КОРОЛЬ. Вот и чудно, значит, мы будем слушать, этого, как его… Моцарта на этом балу! Все, пошли, Джузеппе!
ШУТ. Чудесный подарок принцессе! Мы уходим!
ГЕРЦОГ. Ваше величество, вы уже покидаете нас?
ГРАФИНЯ. Ваше величество, но мы же еще не нашли Моцарта!
МАРКИЗА. Я почти нашла его, почти…
ШУТ. Спокойно, король уже вас покинул! Да и мне, знаете ли, пора. Нас ждут неотложные государственные дела. Можете не кланяться!
КОРОЛЬ. Всем пока!
ГЕРЦОГ. Слава Королю! Слава Людовику Неподражаемому!
ВСЕ. Слава! Слава! Слава! Слава!
ГЕРЦОГ. Хватит орать, он все равно уже не слышит.
МАРКИЗА. Слава!
ГЕРЦОГ. Спокойно. Сказали же вам, он уже ушел. Сорвали мне концерт, понимаешь. Шушукались тут с королем… И главное теперь он стоит и молчит. Да, дражайший мой, вам не позавидуешь. Так обидеть короля…
ГРАФИНЯ. Так обмануть.
МАРКИЗА. Так расстроить.
ГЕРЦОГ. И чем же дело закончилось, ненаглядный вы мой?
ЛЕОПОЛЬД. Через десять дней Вольфганг играет на балу в честь принцессы.
ГЕРЦОГ. Ну почему все так любят ненормальных?
ГРАФИНЯ. Один Джузеппе чего стоит!
МАРКИЗА. Сплетни, это все сплетни… А при чем здесь Джузеппе?
ГЕРЦОГ. Все, все, все, дамы, концерт окончен. Моцартам нужно готовиться к ответственному выступлению. Кстати, Леопольд, вашему сыну необходим опытный продюсер. Пойдемте, обсудим условия нашего договора. Вы ведь знаете, я просто с ума схожу от его музыки!

ОПЯТЬ ФАНАТКИ

МАТИЛЬДА. Я просто с ума схожу от его музыки!
ГЕНРИЕТТА. Матильда, ты просто сходишь с ума!
МАТИЛЬДА. Нет, это ты завидуешь моей дружбе с Моцартом!
ГЕНРИЕТТА. Какой дружбе? Вы даже не разговаривали.
МАТИЛЬДА. Я с ним – нет, а он со мной – да.
ГЕНРИЕТТА. Опять двенадцатиперстная кишка что-то услышала?
МАТИЛЬДА. Ничего подобного! Это было наяву и вы все это прекрасно видели. Да, да! Помните, когда я упала в обморок, он бросил на меня взор полный сострадания и крикнул: «Ловите даму, она сейчас разобьется»!
ГЕНРИЕТТА. Во-первых, он крикнул: «Ловите эту дуру!», а во-вторых, Моцарт даже не перестал играть, пока твое бренное тело волокли через всю залу.
МАТИЛЬДА. И все же мы подружились, я чувствовала его флюиды…
ГЕНРИЕТТА. Кишками?
МАТИЛЬДА. Фу, Генриетта! В тебе нет никакого романтизма! Один только голый прагматизм!
ГЕНРИЕТТА. Что ты сказала? Где это у меня голый прагматизм? Где? А ну-ка, покажи, в каком месте?
МАТИЛЬДА. Вот тут! Тут и тут!
ГЕНРИЕТТА. Что? И ты думаешь, я буду это терпеть?
ЛОЛА. Генриетта, Матильда – дамы, не ссорьтесь, это так не к лицу ценительницам музыки. Генриетта, остынь. Только драки нам и не хватало. С фингалами мы не пройдем фейс-контроль ни в один приличный концертный зал.
ГЕНРИЭТТА. Ладно. Пусть живет пока. Нет, ну надо же, она подружилась с Моцартом! А я что, по-вашему, подружилась с королем, если он, выходя с концерта, спросил, указав на меня: «Что здесь делает этот сброд?» Так что ли?
МАТИЛЬДА. Ты близко видела короля?
ГЕНРИЕТТА. Ближе чем сейчас тебя.
МАТИЛЬДА. Генриетта, как я тебе завидую!
ГЕНРИЕТТА. Ну, вот, опять. Меня обозвали «сбродом», а она мне завидует!
ЛОЛА. Кстати, вы слышали, что Моцарт будет играть на Дне рождения принцессы?
МАТИЛЬДА. Это такая честь для него! Я так ему завидую…
ГЕНРИЕТТА. Жалко только, что нам никак не попасть на этот концерт. Сброд к королевскому двору не допускают.
ЛОЛА. Дамы, вы постоянно забываете об Оскаре.
МАТИЛЬДА. Кто это? Я ничего о нем не слышала от тебя. А он симпатичный?
ЛОЛА. Он конюх.
ГЕНРИЭТТА. Ты предлагаешь Матильде пройти на концерт под видом кобылы?
ЛОЛА. Дамы, положитесь на меня, и мы будем на этом концерте.
МАТИЛЬДА. У тебя есть план? Какая же ты умная, Лола! Как я тебе завидую…

МОЦАРТЫ ДОМА

ЛЕОПОЛЬД. Как я тебе завидую! Тысячи человек визжат, плачут и разбивают в кровь ладони на твоих концертах. Они готовы удавить друг друга, только ради того, чтобы еще раз услышать эту музыку. Твою! Твою музыку! Герцог обещал заплатить за одно выступление тысячу ливров! Зал битком, в первых рядах высший свет Парижа! От бриллиантов глазам больно! Только вспомни! Звучит первая нота… Одна! И зал взрывается шквалом аплодисментов. Париж у твоих ног! Они любят тебя. Мало того, приходит король! Король Франции! И что? Что ты мне скажешь?
ВОЛЬФГАНГ. Ты прав, папа, раз надо – значит надо.
ЛЕОПОЛЬД. Прекрати так на меня смотреть! Ты не имел права убегать с концерта! Ты хоть представляешь, каких усилий мне стоила эта поездка? Ты думаешь просто организовать встречу с Королевой-матерью и добиться позволения давать публичные концерты в Париже? Я потратил все наши сбережения на подарки приближенным, я потерял работу, поссорился с женой и забыл об остальных своих детях ради этого концерта! А ты… Ты даже не поздоровался с королем!
ВОЛЬФГАНГ. Я все понимаю, папа. Ты абсолютно прав, начинай.
ЛЕОПОЛЬД. В конце концов, ты должен уважать хотя бы Людовика.
ВОЛЬФГАНГ. За что?
ЛЕОПОЛЬД. Он король Франции! Да, король! Не качай головой. Откуда он может знать, что ты не любишь, когда прерывают твое выступление? Убежав с концерта, ты нарушил все мыслимые и немыслимые правила…
ВОЛЬФГАНГ. Говорят, он ничего не понимает в музыке.
ЛЕОПОЛЬД. А это здесь совершенно ни при чем. Он король! А король не обязан разбираться в музыке! Что ты удивляешься? Король должен править и все. Ему совсем не обязательно быть умным и образованным. Он и так уже Король. В этом смысл любой власти. Глупая, ни в чем не разбирающаяся, необразованная, злая и жадная она все равно остается властью. Нравится она нам или не нравится. Она власть. И мы обязаны ее уважать. Даже, если уважать ее не за что. Власть придумывает законы, выгодные ей, а мы должны делать вид, что исполняем их, сознавая всю их необходимость. Так устроен мир. Кто тебя заставляет любить короля? Но кланяться и улыбаться обязан каждый порядочный гражданин. Пойми, власть не слушает музыку, она ее оценивает. И твоя музыка будет стоить ровно столько, во сколько ее оценит король. Во всяком случае, здесь и сейчас. А мы с тобой живем здесь и сейчас!
ВОЛЬФГАНГ. Пап, я все осознал, давай начинать.
ЛЕОПОЛЬД. Ты прекрасно знаешь, как я этого не люблю.
ВОЛЬФГАНГ. Знаю.
ЛЕОПОЛЬД. Я вынужден! Да! И прекрати на меня смотреть. Так положено! Я это не сам придумал, это многовековая традиция. А любая традиция возникает, как результат долгих опытов, приводящих к положительному результату. И опытный путь, в отличие от теоретического, значительно надежнее, поскольку подтверждается фактами, а не домыслами. Я обязан соблюдать традицию!
ВОЛЬФГАНГ. Давай быстрей, пап, а то очень спать хочется.
ЛЕОПОЛЬД. Помолчи… Сейчас… Я должен приготовиться. Так было и со мной, и с моим отцом, и с дедом, и прадедом и ничего – выросли порядочными людьми. Да! Я должен! Воспитание – прежде всего. Каждый разумный родитель, несомненно, выбирает путь воспитания в противовес бездумному потаканию своему чаду, и это единственно верный путь. К тому же других методов все равно никто не придумал. (Достает ремень) Ты какой-то бледный. У тебя ничего не болит?
ВОЛЬФГАНГ. Нет.
ЛЕОПОЛЬД. У тебя жар?
ВОЛЬФГАНГ. Пап, со мной все в порядке…
ЛЕОПОЛЬД. Странно, температура нормальная. Вольфганг, немедленно в постель! Отложим воспитание до твоего выздоровления.
ВОЛЬФГАНГ. Я согласен, хотя вовсе и не болею. Я просто хочу спать. Спокойной ночи, папа!
ЛЕОПОЛЬД. Где ты только умудрился заболеть? Дай я тебя поцелую, сынок. Господи, этого нам только не хватало!

ПРИНЦЕССА

ГРАФИНЯ. Господи, этого нам только не хватало – Моцарт на вашем дне рождения! Злые языки и так говорят, ваше величество, что вы симпатизируете Моцарту. И якобы ваша будущая поездка в Вену устроена специально, чтобы следовать за Моцартом в его гастрольном туре по Европе…
МАРКИЗА. Отвратительные сплетни!
ПРИНЦЕССА. Это интересно.
ГРАФИНЯ. Я слышала, что Моцарта подозревают в плагиате…
МАРКИЗА. В чем подозревают?
ГРАФИНЯ. Ну, будто он ворует чужие мелодии…
МАРКИЗА. А это не сплетни? И что? Простите, ваше величество.
ПРИНЦЕССА. Я слушаю вас, графиня.
ГРАФИНЯ. А еще, ваше величество, говорят, будто Моцарт специально бросил платок, чтобы вы подняли его, представляете?
МАРКИЗА. Сплетни, сплетни!
ПРИНЦЕССА. Простите, графиня, а кто все это говорит?
ГРАФИНЯ. Ну, говорят, знаете ли.… Всякие люди… Они ведь, знаете…
МАРКИЗА. Сплетницы! И сплетники…
ПРИНЦЕССА. А кто именно. Назовите имя, пожалуйста.
ГРАФИНЯ. Имя? Я? Сейчас не вспомню так сразу… Ну вы понимаете, ваше величество…
ГЕРЦОГ. О, ваше величество, вы хорошеете с каждой минутой! Простите, что врываюсь, но у меня срочное дело. Проблемы с Моцартом. Он имел наглость заболеть. Представьте себе, никого не спросил, взял и заболел! А чем неизвестно. Проблема!
ПРИНЦЕССА. Что же с ним? Расскажите, пожалуйста, подробнее?
МАРКИЗА. А это не сплетни?
ГЕРЦОГ. Да какие еще сплетни. Я сам все видел. Леопольд носится, как ошпаренный, в поисках врачей. А денег у него, естественно, нет. Я же не стану ему платить за половину концерта. Вольфганг уснул и не просыпается уже девятнадцать часов. Проблема!
ПРИНЦЕССА. Вы же хотели заниматься судьбой Моцарта в Париже, вот и пришлите ему врачей.
МАРКИЗА. Да! Вот и пришлите ему врачей.
ГЕРЦОГ. Нет, я не могу. Это экономически неоправданный ход. Если бы у него был насморк, то я легко нашел бы лекаря. Но тут что-то серьезное и неясное. Есть опасность для жизни. Придется посылать врачей, умеющих лечить, а они берут очень дорого. Рассудите сами. Если он умрет, то я просто зря потеряю деньги. Ну а если даже и выздоровеет, то гонорар за лечение сожрет половину моего дохода за будущий концерт. Я готов заботиться о Моцарте, но только в разумных пределах. Раз уж так все сложилось, то пусть распоряжается Господь, а я пока подожду вмешиваться.
МАРКИЗА. Да, в дела Господни лучше не вмешиваться. Пусть сам решает.
ПРИНЦЕССА. То есть вы дадите Моцарту спокойно умереть? Из-за какой-то глупой экономики? Так не будет. Я сама отправлю к нему врачей.
ГРАФИНЯ. Принцесса, простите за наглость, но вокруг вас с Моцартом и так слишком много разговоров. Король будет недоволен. Хотя это и не мое дело…
ПРИНЦЕССА. Это действительно не ваше дело. Но, кажется, вы правы, я не могу. Герцог!
ГЕРЦОГ. Я здесь, ваше величество.
ПРИНЦЕССА. Герцог, я пока еще не королева.
ГЕРЦОГ. Как вы замечательно заметили, ваше величество, пока!
ПРИНЦЕССА. А вы еще не унаследовали имений и имущества вашего отца?
ГЕРЦОГ. Не успел, ваше величество.
ПРИНЦЕССА. Но мы же с вами рано или поздно добьемся своего?
ГЕРЦОГ. Несомненно, если не случится ничего непредвиденного.
ПРИНЦЕССА. Но у вас, я слышала, есть старший брат?
ГЕРЦОГ. Да.
МАРКИЗА. Кажется, именно он и наследует все имущество вашего отца? Или это сплетни?
ПРИНЦЕССА. Возможно и сплетни.
ГЕРЦОГ. Возможно, но на всякий случай, я с малолетства учусь сам зарабатывать себе на жизнь.
ПРИНЦЕССА. И у вас это неплохо получается. Но я хотела вас предостеречь от возможной ошибки.… Почему-то мне кажется, что совсем невыгодно экономить на лечении Моцарта. И, кстати, подумайте о том времени, когда я вырасту. Подумайте сейчас. Это может быть для вас экономически выгодно.
ГЕРЦОГ. Я подумаю, ваше величество. Но меня ждет король, и, если вы позволите, я откланяюсь.
ГРАФИНЯ. Какая замечательная интрига, ваше величество!
МАРКИЗА. Гениально! Я представляю, сколько теперь будет сплетен…
ПРИНЦЕССА. Немного. А потом их вообще не будет. Когда я вырасту и стану королевой, то прикажу вырывать язык за сплетню и отрубать голову за ложь!
ГРАФИНЯ. Я поняла, ваше величество!
МАРКИЗА. Мы же вас любим! И молчим.
ПРИНЦЕССА. Конечно, ведь я когда-нибудь вырасту!
ГРАФИНЯ. Я вообще больше не произнесу ни одного слова! Никогда!

МОЦАРТ УМИРАЕТ

ЛЕОПОЛЬД. Никогда! Никогда нельзя верить поклонникам! Да, запомни, Нанерль – никогда! «Моцарт – гений! Позвольте предложить вам наши услуги! Моцарт – король! Что мы можем сделать для вас? Моцарт – бог! Желание юного Моцарта – для нас закон! Мы обожаем тебя, Моцарт! Если что – обращайтесь только ко мне. Моцарт, Моцарт, Моцарт!» И где они все? Где, я тебя спрашиваю? Что? Да помолчи ты ради Бога!
НАНЕРЛЬ. Я понимаю…
ЛЕОПОЛЬД. Вы что, сговорились с Вольфгангом? Почему вы все понимаете до того, как я хоть что-то скажу?
НАНЕРЛЬ. Он очень бледный. Мне страшно смотреть, как тихо он дышит.
ЛЕОПОЛЬД. Надеюсь, он просыпался? Хоть на минуту? Помолчи! Где твои учебники, пора заниматься. Нельзя бездельничать столько времени, садись заниматься. Что ты на меня так смотришь?
НАНЕРЛЬ. Отец, ты просил меня не отходить от него ни на минуту.
ЛЕОПОЛЬД. Не делай из меня идиота, я все прекрасно помню. Как его самочувствие? Я знаю, не отвечай. Господи, еще этот концерт у короля. Мы не можем сказать, что Моцарт болеет, это значительно хуже, чем просто отказаться после того, как он сбежал на глазах у всех…
НАНЕРЛЬ. Я могла бы…
ЛЕОПОЛЬД. Что могла? Он умудрился даже не поздороваться с королем!
НАНЕРЛЬ. Сыграть на концерте. Папа, подожди…
ЛЕОПОЛЬД. Да ты с ума сошла! Об этом не может быть и речи!
НАНЕРЛЬ. Я играю ничуть не хуже, и ты об этом прекрасно знаешь! Половину его гениальных вещей нам обоим напела мать еще в колыбели. Я тоже могла записать их, но ведь тебе всегда был нужен он. Только он! Это наша общая музыка – музыка Моцартов! Подумай, что у тебя останется, если он умрет.
ЛЕОПОЛЬД. Как ты можешь, Нанерль …
НАНЕРЛЬ. Я могу! Когда я уже блестяще играла на клавикордах, ты показывал всем карапуза, умеющего тренькать гаммы. Еще бы, такое шоу пользовалось грандиозным успехом. А в четыре года он уже играл собственные произведения… Смешно! Собственные шлягеры на бис! А я? Я тебя никогда не волновала, ведь я не умею играть, спрятав клавиши под носовым платком или стоя на клавесине вверх ногами! Конечно, мне не приходилось целовать королев и королей, но кто меня к ним приглашал? Я всегда просто играла… Просто играла. Как все.
ЛЕОПОЛЬД. Вольфганг – гений!
НАНЕРЛЬ. Ты так решил. Ты! А что если его не станет? Кому мы тогда нужны?
ЛЕОПОЛЬД. Не кощунствуй! Вольфганг послан нам Богом!
НАНЕРЛЬ. А я кем? Что из того, что он слышит, как настроена скрипка двадцатого скрипача в оркестре и просит понизить ее на восьмую тона? Кому это надо? Все сходят с ума из-за его музыки, лишь потому, что ты таскаешь его с малолетства по всей Европе. Он просто известен и не более того! Я могу играть лучше. Я пою, а он нет! Этого тебе мало? Ты даже не знаешь, что я тоже сочиняю музыку! Да! Послушай меня хоть раз в жизни! Ну почему у тебя сразу такое лицо? Ведь ты ее даже не слышал!
ЛЕОПОЛЬД. Не надо, Нанерль! Замолчи!
НАНЕРЛЬ. Я знала, я была уверена, что ты это скажешь! Ну, послушай, хоть один только раз!
ЛЕОПОЛЬД. Прекрати! Ты позвала Вольфгангу того лекаря, что я просил?
НАНЕРЛЬ. Нет!
ЛЕОПОЛЬД. Почему, Нанерль? Как ты могла, ведь только он может помочь Вольфгангу.
НАНЕРЛЬ. У нас нет денег.
ЛЕОПОЛЬД. Есть. Они были. А тот неприкосновенный запас, что мы заработали в Берлине?
НАНЕРЛЬ. Ты просил сохранить его на самый крайний случай.
ЛЕОПОЛЬД. Сейчас именно тот случай!
НАНЕРЛЬ. Да, ты прав. Я все отправила матери. У нас нет денег.
ЛЕОПОЛЬД. Ты сошла с ума!
НАНЕРЛЬ. Я как раз в своем уме, папа. Это ты, кажется, уже не видишь ничего и никого, кроме своего гения. Деньги нужны маме не меньше, чем Вольфгангу. Мама тоже больна. Вот письмо. Оно пришло три дня назад, еще до того, как он уснул, если ты помнишь. Но тебе некогда было его прочесть. Мне, как ты сказал, пора заниматься.
ЛЕОПОЛЬД. Подожди, а как же Моцарт?
НАНЕРЛЬ. Иоганн Хризостомус Вольфганг Теофилус Моцарт? Ты о нем спрашиваешь?
ЛЕОПОЛЬД. Да! О ком же еще?
НАНЕРЛЬ. В этом мире есть еще Моцарты. Ты забыл о себе и обо мне. Но к этому я привыкла. А сейчас ты даже не спросил что с мамой. Анна Мария больна и ей нужна наша помощь. Мне пора.
ЛЕОПОЛЬД. Господи, ну почему именно сейчас?

КОНЦЕРТ БУДЕТ

ШУТ. Господи, ну почему именно сейчас? Еще не успел закончиться обед, а вы опять начали рассуждать о музыке. Вы же знаете, что от глупых разговоров меня пучит!
КОРОЛЬ. Только попробуй испортить воздух, горбун! Я прикажу тебя выпороть и лишу ужина!
ШУТ. Фи! С чего это вы взяли, что я так дурно воспитан? Мое зловоние останется во мне, не беспокойтесь. Может, вы тоже потерпите, и дадите музыке отдохнуть, пока мы все молча будем переваривать пищу?
КОРОЛЬ. Ты мне надоел, Джузеппе! Продолжим, герцог. Как продвигаются дела с организацией концерта ко Дню рождения принцессы? Что вы замерли? А? Кажется, вы сами напросились в продюсеры. Или мне кажется? А? Не слышу. А?
ШУТ. Он же не может сказать королю «бэ».
ГЕРЦОГ. Извините, ваше величество. В общем и целом, все в порядке.
ГРАФИНЯ. Герцог никогда не делает плохих концертов.
КОРОЛЬ. Ваше мнение я хотел узнать чуть позже. И что в порядке?
ГЕРЦОГ. Все. В общем и целом.
МАРКИЗА. Только ходят сплетни…
ГЕРЦОГ. Не обращайте внимания, ваше величество, маркизу часто заносит.
ШУТ. Иногда она даже может сказать, что юный Моцарт болен.
КОРОЛЬ. Да ну?! Ты знал, Джузеппе?
МАРКИЗА. Сплетни, сплетни…
КОРОЛЬ. Что такое, я узнаю все новости последним. Надеюсь, он не страдает?
ГЕРЦОГ. Нет, он просто спит.
ГРАФИНЯ. Спит? Я не понимаю, почему его нельзя разбудить?
ГЕРЦОГ. Пробовали. Не просыпается. Но вы, ваше величество, не должны беспокоиться по поводу концерта. Я сумею найти достойную замену…
ШУТ. Ага, вы нам еще Сальери пригласите!
КОРОЛЬ. Сальери, кто это?
ГРАФИНЯ. Какой-то банальный музыкант из Вены.
МАРКИЗА. Про него ходят такие сплетни…
ГЕРЦОГ. Какой еще Сальери? Помилуйте, я поставляю только первоклассных звезд.
КОРОЛЬ. Стоп. Я, кажется, заказывал Моцарта, а вы мне хотите предложить замену? Я вас правильно понял, герцог? А?
ШУТ. Самое время ответить «бэ»!
ГЕРЦОГ. Ваше величество, Моцарт болен неизвестной болезнью, не могу же я его привести в таком состоянии к вам во дворец.
КОРОЛЬ. Вы не можете, или он не хочет?
ШУТ. Он, говорят, спит.
ГРАФИНЯ. Он не просыпается уже более трех суток.
МАРКИЗА. Если это, конечно, не сплетни…
КОРОЛЬ. Значит, он опять не хочет играть для меня?
ГЕРЦОГ. Хочет, но пока не может.
КОРОЛЬ. Так пусть сможет. Или он умер?
ГРАФИНЯ. Пока нет, но все может случиться.
КОРОЛЬ. Давайте договоримся так, если он умрет, то может не и играть. А пока он жив, вы, герцог, должны обеспечить мне присутствие именно Моцарта. А?
ШУТ. Как-то не очень смешно, ваше величество!
ГЕРЦОГ. Позвольте узнать, что вам покажется приятнее из двух предложенных вариантов?
КОРОЛЬ. Это мне безразлично. Лишь бы не было третьего.
ГРАФИНЯ. Хотите, я пошлю ему своего личного лекаря?
КОРОЛЬ. А вот этого не надо. Я не думаю, что его болезнь дамского свойства.
ШУТ. Это действительно смешно. Хотя и зло. Да ты, величество, скоро отберешь у меня мой шутовской хлеб!
КОРОЛЬ. Ох, Джузеппе, только ты не претендуй на мой! Он иногда застревает в горле. Разговор окончен, все свободны. Что за идиотский дворец, здесь постоянно темно. Я спрашиваю, почему так темно?

 СОН МОЦАРТА

ВОЛЬФГАНГ. Почему так темно? Папа, Нанерль, вы где? Я совсем ничего не вижу! Что со мной? Я ослеп?
АНГЕЛ. Ты не ослеп. И незачем так кричать. Просто здесь пока нет света.
ВОЛЬФГАНГ. Кто это говорит? Мне страшно!
АНГЕЛ. Я это говорю. И еще раз повторяю, ни к чему кричать. Как минимум, по двум причинам. Во-первых, я рядом с тобой, а во-вторых, они все равно тебя не слышат.
ВОЛЬФГАНГ. Кто они?
АНГЕЛ. А кто тебе нужен?
ВОЛЬФГАНГ. Не знаю. Папа, Нарнель…
АНГЕЛ. Их здесь нет. Но не бойся, скоро будет свет. А мне пора идти.
ВОЛЬФГАНГ. Подождите. А где же они?
АНГЕЛ. Там, где они есть.
ВОЛЬФГАНГ. Где там?
АНГЕЛ. Там – это там. Ты здесь, а все, что не здесь – это там. Ясно?
ВОЛЬФГАНГ. Нет. А куда мне нужно идти, чтобы попасть туда?
АНГЕЛ. А куда «туда» ты хочешь попасть?
ВОЛЬФГАНГ. Да откуда же я знаю? Мне страшно в темноте. Я хочу попасть хоть куда-нибудь!
АНГЕЛ. Тогда все равно, куда и идти. Куда-нибудь ты обязательно попадешь. Рано или поздно все куда-нибудь попадают.
ВОЛЬФГАНГ. Хватит издеваться! Прекратите меня путать! Куда мне идти? Куда? Я хочу видеть свет! Ради Бога!
АНГЕЛ. Так бы сразу и сказал. Раз тебе это так нужно, иди! Вот тебе свет. Только смотри, предупреждаю сразу, войти порой гораздо легче, чем выйти.
ВОЛЬФГАНГ. Подождите… Кто вы? Где я? Не уходите!
ПУШКИН. Ай да Моцарт, ай да сукин сын!
ШЕКСПИР. Сашка, прекрати дразниться!
ЭЙНШТЕЙН. О, действительно Моцарт! Ты чего здесь делаешь? Ты же давно должен быть уже там.
ВОЛЬФГАНГ. Я не знаю. А вы покажете, где это там?
ПУШКИН. Ну, ты даешь. Там – это там!
ШЕКСПИР. Саш, я всегда тебе говорил, что с метафорами у тебя не очень. Я поясню. Там – это… Как тебе объяснить… Там, это где ты уже есть!
ВОЛЬФГАНГ. А меня разве нет?
ЭЙНШТЕЙН. Ну, знаешь, все крайне относительно!
ВОЛЬФГАНГ. А, я понял, это сон! Просто сон.
ПУШКИН. Мне кажется, что пребывание там не пошло ему на пользу. Он совсем не поумнел. Как ты считаешь, Альберт?
ЭЙНШТЕЙН. Да он видимо и нас не помнит.
ШЕКСПИР. Там никто никого не помнит. Они знают только тех, кого видят.
ЭЙНШТЕЙН. Все относительно, его они помнят. Хотя, конечно и не все…
ВОЛЬФГАНГ. Разве мы знакомы?
ПУШКИН. Я же говорил, что он сукин сын?!
ШЕКСПИР. Вот привязалось к тебе это слово, как будто других нет!
ЭЙНШТЕЙН. Мы знакомы и не знакомы. Относительно. Меня, к примеру, зовут Альбертом. А фамилия моя Эйнштейн. Ну, вспомнил?
ВОЛЬФГАНГ. Нет. Вы брали у меня автограф?
ПУШКИН. Я правильно про него говорил, и нечего было затыкать мне рот!
ШЕКСПИР. Его зовут Сашкой… Прошу прощения, Александром Сергеевичем!
ЭЙНШТЕЙН. Самое смешное, что там он будет негром по фамилии Пушкин! Ну, вспомнил?
ВОЛЬФГАНГ. А как он станет негром?
ПУШКИН. Если бы я мог, то убил бы его! Дуэль!
ШЕКСПИР. Спокойно, Саш. Давай заново знакомиться. Я Вильям Шекспир. Во всяком случае, там меня знают именно под этим именем.
ВОЛЬФГАНГ. Я Моцарт. Вольфганг Моцарт.
ПУШКИН. А мы не знали!
ЭЙНШТЕЙН. Ты совсем ничего не помнишь?
ШЕКСПИР. Кажется, он ничего и не понимает!
ВОЛЬФГАНГ. Я сейчас сойду с ума! Кто вы? И где я нахожусь, если это не сон? Кто вы такие?! Папа, Нанерль, где вы?!!
АНГЕЛ. Тише! Ничего не могут без меня!
ВСЕ. Где ты был?!
АНГЕЛ. Это вас не касается.
ВОЛЬФГАНГ. Объясните мне, ради Бога, что происходит? Я хочу назад, домой!
АНГЕЛ. Только не кричи. Он этого не любит. Я тоже. Ты удивишься, но именно сейчас ты дома. Не возражай!
ПУШКИН. Ты провел здесь очень много времени. Очень!
ШЕКСПИР. И почти все это время мы были с тобой.
ЭЙНШТЕЙН. Все время, пока ты не ушел туда.
ПУШКИН. Вилли тоже там был, разве ты о нем не слышал?
ВОЛЬФГАНГ. Я ничего не понимаю.
АНГЕЛ. Это естественно. Если бы все было так просто. Я, к примеру, тоже не могу понять, почему он позволил тебе вернуться, пока ты не закончил свои дела там. Не мне, конечно, судить, но порой мне кажется, что даже он иногда не ведает, что творит.
ШЕКСПИР. Ты думаешь, ему понравятся твои слова?
АНГЕЛ. Ему не понравится, если я буду лгать! Ложь убивает веру!
ВОЛЬФГАНГ. Папа тоже так говорит.
ЭЙНШТЕЙН. Ты предполагаешь, что он может ошибаться?
АНГЕЛ. Он создатель, творец. А в творчестве нет шаблона. Все впервые. Откуда он может знать результат? Вспомни, женщина у него получилась только со второй попытки. Да и то, я бы на его месте попробовал в третий раз. А эта наивная затея с Ковчегом? Идеализм!
ПУШКИН. Да нет, красивая была идея!
АНГЕЛ. Ты просто не присутствовал при потопе. Хотя, конечно, не мне судить. В результате, он всегда оказывается прав.
ВОЛЬФГАНГ. Вы говорите о нем? Он здесь? Или это сон?
АНГЕЛ. Да, если тебе так легче.
ПУШКИН. Но ведь это не сон!
ЭЙНШТЕЙН. Все относительно. Все!
АНГЕЛ. Не все. Он не относителен. Как ты думаешь, Моцарт, где ты был, пока тебя не было?
ВОЛЬФГАНГ. Я не знаю…
АНГЕЛ. Попытайся просто поверить. Ты был здесь! Да, да, именно здесь. Пока не пришло твое время идти туда. Ты спросишь меня, как долго ты был здесь? Только не пытайся понять, но ты был здесь всегда, пока не ушел делать свое дело там!
ВОЛЬФГАНГ. Можно я посплю?
АНГЕЛ. Вот и ответ на твой вопрос, сон это или не сон.

ЗАВИСТЬ

МАТИЛЬДА. Сон это или не сон? Ах, я, кажется, сейчас сойду с ума!
ГЕНРИЭТТА. Потрясающе, перед нами сам король Франции!
ЛОЛА. Ваше Величество, неужели это вы?!
МАТИЛЬДА. Настоящий! Можно я его пощупаю?
ГЕНРИЭТТА. Убери руки, Матильда!
ШУТ. Нет, нет! Она абсолютно права – это действительно настоящий король! В натуральную величину. Но щупать его не рекомендуется. Он боится щекотки и моих шуток. От первого он смеется, а от второго плачет. Поэтому я стараюсь его не трогать. Вам тоже не советую!
КОРОЛЬ. Заткнись, ты мне мешаешь. Я давно хотел серьезно поговорить с народом.
МАТИЛЬДА. А уж как народ мечтает поговорить с вами!
КОРОЛЬ. Да? Народ тоже? Как интересно. И о чем?
ЛОЛА. О чем? Так, ни о чем. Просто поговорить.
ШУТ. Если народ хочет говорить с королем, то он наверняка собирается у него чего-нибудь просить. Когда народу ничего не нужно, то он молчит!
КОРОЛЬ. Это похоже на правду. И что же вы хотели у меня попросить?
ГЕНРИЭТТА. Ничего!
МАТИЛЬДА. Да, совсем ничего. Или почти ничего. Сущая безделица. Это даже не просьба. Это мечта. Нечто эфемерное и неосознанное. Представьте себе, Ваше Величество, воздушный замок, построенный на песке несбыточных желаний. А в этом замке томится восторженное вдохновение, скованное узами духовного голода. И только великий светлый разум и безмерная добрая воля могут помочь утолить жажду прекрасного, создавая единение таланта и поклонника в фонтане обнаженного творчества.
КОРОЛЬ. Джузеппе, ты понимаешь, что она говорит?
ШУТ. Мне кажется, что она собирается выйти за вас замуж.
ЛОЛА. Нет, нет, Ваше Величество. Матильда немного запутанно объяснила суть нашей просьбы. Она совершенно не это имела в виду.
КОРОЛЬ. Так и что же вам от меня нужно?
ЛОЛА. Мы просто хотели оказаться на концерте.
КОРОЛЬ. Да? И всего-то?
ШУТ. Слава Богу! Больше всего я боялся, что они у тебя денег попросят.
ГЕНРИЭТТА. Речь идет о концерте в честь Дня рождения принцессы. Нас никто не допустит во дворец.
МАТИЛЬДА. Мы даже пытались договориться с конюхом! Бесполезно!
ЛОЛА. Нам бы очень хотелось попасть во дворец! Говорят, там будет выступать сам Моцарт!
КОРОЛЬ. Ах, Моцарт. Моцарт! Ну и что этот Моцарт? Он, по-вашему, правда, так хорош? Тихо! Действительно так хорош? Неподражаем?
МАТИЛЬДА. Это такое чудо! Такое чудо! Я просто балдею от его музыки! Просто балдею! А что?
ГЕНРИЭТТА. Она уже давно обалдела, ваше величество.
КОРОЛЬ. Моцарт. Что Моцарт? Кто-то даже говорит, что он король музыки. Кто-то говорит. А я вот слышал одно уважаемое мнение, что не такое уж он и чудо. Не такое уж.
ЛОЛА. Да? Мы тоже подозревали, Ваше Величество, что он не совсем чудо.
ГЕНРИЭТТА. Мы догадывались, просто не могли это правильно сформулировать. Чудо, но не такое уж.
ШУТ. Какие шустрые дамы. Ваш народ стоит вас, Ваше Величество.
КОРОЛЬ. Хотя, с другой стороны, он конечно чудо…
МАТИЛЬДА. Чудо, чудо! А что?
ЛОЛА. Как скажете, ваше величество!
КОРОЛЬ. Я просто размышляю вслух и хочу услышать мнение народа.
МАТИЛЬДА. Можно я скажу? А что, разве я не народ?
ГЕНРИЭТТА. Ты народ, но сейчас лучше помолчи!
ЛОЛА. Наше мнение полностью совпадает с вашим, Ваше Величество. Как скажете, так и будет. Мы просто хотим попасть на концерт.
МАТИЛЬДА. Просто побывать и все.
ГЕНРИЭТТА. Просто.
ШУТ. Какой простой народ.
КОРОЛЬ. У меня почему-то такое чувство, что Моцарт может всех нас разочаровать. Я, к сожалению, не слышал его музыки, но у меня такое чувство. Жалко мальчика. Ведь его могут освистать, обругать и даже плюнуть. Могут?
ЛОЛА. Могут, ваше величество.
ГЕНРИЭТТА. Могут плюнуть. Ох, как могут!
МАТИЛЬДА. Могут, если только попадут на концерт.
КОРОЛЬ. Лично мне Моцарт очень симпатичен. Очень!
МАТИЛЬДА. Мне тоже, ваше величество. Хотя, теперь уже и не так чтобы уж.
ГЕНРИЭТТА. Он и нам симпатичен. Но не такое уж он чудо.
ЛОЛА. Совсем не такое уж.
КОРОЛЬ. Вы так считаете? Я люблю прислушиваться к мнению народа. Решать должен народ! А для меня лично, не важно, чудо он или не чудо.
ГЕНРИЭТТА. К тому же и в чудо могут плюнуть.
КОРОЛЬ. Ну, что ж. Я думаю, что мой народ должен быть допущен. Народ – это не просто сброд, а то самое, ради чего я живу. Я живу ради народа. В этом смысл власти – жить ради других! Пусть народ, наконец, насладится настоящим искусством! Как правильно сказала какая-то дама, они должны слиться с прекрасным в фонтане обнаженного творчества!
ШУТ. Что-то я не понял. Теперь любой желающий сможет войти во дворец и побывать на Дне рождения принцессы?
КОРОЛЬ. Конечно! Любой, у кого есть специальный пропуск. Я их случайно взял с собой. Держите, дамы.
ШУТ. Надо же, ты их еще и случайно скрепил личной печатью.
МАТИЛЬДА. Как мы вам благодарны!
КОРОЛЬ. Как?
ЛОЛА. Не беспокойтесь, Ваше Величество, народ вас не подведет!
КОРОЛЬ. Дамы! Аудиенция окончена.
МАТИЛЬДА. Ваше Величество! Вы чудо!
КОРОЛЬ. Я знаю! Идите! Что такое? Джузеппе, мне совсем не нравится выражение твоего лица. Тебе изменило чувство юмора?
ШУТ. Они разделились. Чувства остались, а юмор ушел.
КОРОЛЬ. Тогда, догоняй его. Он тебе очень скоро понадобится!
ШУТ. Боюсь, что для того, чтобы его догнать, придется навсегда попрощаться с чувствами.
КОРОЛЬ. Разве меня должны интересовать твои чувства? Твоя работа – смешить меня, а не оценивать мои поступки. Помни, ты шут, а я король. И это навсегда. Иди за мной и не рассуждай!

ВТОРОЙ СОН МОЦАРТА

АНГЕЛ. Иди за мной и не рассуждай!
ВОЛЬФГАНГ. Куда мы идем? Зачем? Я не пойду, пока вы мне все не объясните!
АНГЕЛ. Я не знаю зачем. Он захотел тебя видеть. То есть, конечно, он и так тебя видит, но теперь он позвал тебя к себе.
ВОЛЬФГАНГ. Что это значит, позвал к себе?
АНГЕЛ. Не знаю! Ты думаешь, что у меня должны быть ответы на все вопросы? Я знаю так много, что уже ни на один вопрос не могу ответить однозначно. Запомни, чем проще вопрос, тем сложнее на него ответить! Иди и не рассуждай!
ВОЛЬФГАНГ. Я боюсь. Просто скажите мне, куда я иду?
ПУШКИН. Не бойся, послушай моего совета. Мы все идем от него к нему.
ВОЛЬФГАНГ. Зачем? Зачем мне вообще нужно куда-то идти?
ЭЙНШТЕЙН. Ничто не может стоять на месте. Все движется куда-нибудь. Ты тоже. Даже, когда стоишь. Просто иди к нему и не бойся.
ВОЛЬФГАНГ. А если я не захочу? Не захочу идти к нему, я могу не идти? Тогда я не пойду!
АНГЕЛ. Ну, зачем он дал вам свободу?!
ШЕКСПИР. Послушай, Моцарт! Ты в праве выбирать свой путь. Он не станет тебя заставлять!
АНГЕЛ. Да, конечно, потому что он чересчур мягок и доверчив! Я миллион раз об этом говорил!
ШЕКСПИР. Нет, ты ему завидуешь! Он знает ответы.
ВОЛЬФГАНГ. Он знает ответы на простые вопросы? Он ответит мне на любой вопрос, если я его спрошу?
АНГЕЛ. Вот! Вот, что вами движет! Любопытство!
ЭЙНШТЕЙН. Любознательность!
ВОЛЬФГАНГ. И если он не заставляет, значит, я могу к нему не идти? Я все могу решить сам?
АНГЕЛ. Тотальная распущенность!
ПУШКИН. Мне больше нравится слово свобода.
ВОЛЬФГАНГ. Я не знаю, что мне делать. Я хочу идти, но боюсь. Во мне сейчас столько разных чувств…
ШЕКСПИР. Чувства – плохой советчик. Именно из-за них происходят все трагедии!
ПУШКИН. А разум – скучный. С ним поэзия превращается в математику!
ЭЙНШТЕЙН. Случаю тоже не стоит доверять. Он слишком непостоянен.
ВОЛЬФГАНГ. Тогда у кого мне просить совета? У кого?
АНГЕЛ. У него. Не зря же он тебя зовет.
ШЕКСПИР. Это верно!
ПУШКИН. Если уж у кого-нибудь стоит просить совета, то именно у него.
ВОЛЬФГАНГ. Хорошо. Я готов идти. Покажите куда. Просто покажите и я пойду!
АНГЕЛ. Не нужно никуда идти. Ты уже пришел.
ВОЛЬФГАНГ. Я ничего не понимаю! Ничего!

ЛЕЧЕНИЕ МОЦАРТА

ЛЕОПОЛЬД. Я ничего не понимаю! Ничего! Зачем нужны снотворные травы, если он и так спит?
ШУТ. Затем, что я предлагаю только качественный товар. Спит? Значит, я принес бодрящие корни, возбуждающие пеньки и будильные луковки! Да пустите вы меня, наконец, в дом!
ЛЕОПОЛЬД. Проходите. Только я ничего не понимаю. У меня все равно нет денег, чтобы заплатить за лекарства.
ШУТ. А у меня нет времени, чтобы объяснять очевидное. Заприте дверь.
ЛЕОПОЛЬД. Мне кажется, что я вас видел раньше.
ШУТ. Вы хорошо заперли дверь?
ЛЕОПОЛЬД. Да. Почему вы говорите шепотом? В доме никого нет, кроме нас с вами и Вольфганга. Но он спит…
ШУТ. У стен тоже есть уши. Возьмите это.
ЛЕОПОЛЬД. Я вас не узнаю. И я не буду давать ваши лекарства сыну. Что это? Это деньги?
ШУТ. Тише! Откуда у бедного торговца травами могут быть деньги? Это будильные луковки.
ЛЕОПОЛЬД. Будильные луковки?
ШУТ. Вам нужно вылечить сына. Срочно! Наймите самых лучших лекарей, купите самые дорогие лекарства, обращайтесь к ведьмам и волшебникам, закажите службы во всех парижских церквях, тратьте, сколько хотите, но вылечите его.
ЛЕОПОЛЬД. Кто вы? Мне кажется знакомым ваш голос.
ШУТ. Я продавец будильных луковок.
ЛЕОПОЛЬД. Вы шутите?
ШУТ. Терпеть не могу это делать!
ЛЕОПОЛЬД. Джузеппе. Кто вас послал?
ШУТ. Вы считаете, что меня можно послать? Я хочу помочь вашему сыну. И не потому, что он великий композитор. Это не столь важно для меня. Ваш мальчик честен. Мало кто, кроме меня, может сказать королю нет.
ЛЕОПОЛЬД. Я чуть не выпорол его за это.
ШУТ. Да, я вас понимаю. Король тоже остался не вполне доволен. Поэтому, даже если стараниями лекарей и с Божьей помощью, Моцарт до завтра выздоровеет, я не советую ему приезжать во дворец.
ЛЕОПОЛЬД. Но Герцог приходит к нам три раза в день, спрашивает, жив ли Моцарт и требует обязательного участия в концерте. Он говорит, что отвезет Моцарта на выступление, даже если он не проснется.
ШУТ. Думайте сами. Для вас сейчас самое главное – это разбудить его вообще. Но мне пора. Король, наверное, уже обыскался меня.
ЛЕОПОЛЬД. Подождите, Джузеппе. Я должен вам сказать, что вы единственный… Мне казалось, что все любят моего сына. Вокруг нас всегда было столько людей, поклонников. Но как только он заболел, все куда-то исчезли. Позвольте пожать вашу руку.
ШУТ. Держите. Только не трясите, я недавно пообедал.
ЛЕОПОЛЬД. Поверьте, я никогда не забуду того, что вы для нас сделали.
ШУТ. Главное не забудьте то, что я сказал вам по поводу завтрашнего концерта. Воспользуйтесь моим советом.

ПРОДЮСЕР

ГЕРЦОГ. Воспользуйтесь моим советом! Идите домой! У меня совершенно нет времени. И денег тоже нет! Нет денег! Сам занимаю. Что вы на меня смотрите? Вы мне не верите? Хотите, я покажу вам кошелек? Ведь вы пришли просить денег на лечение брата? Ведь так?
НАНЕРЛЬ. Нет. Я пришла, чтобы предложить вам свои услуги.
ГЕРЦОГ. В каком смысле? Я понимаю, что вам нужны деньги…
НАНЕРЛЬ. Вы хотите, чтобы Моцарт выступил на дне рождения принцессы?
ГЕРЦОГ. Естественно хочу! Вы можете его разбудить? Но если это будет стоить слишком дорого, то я лучше привезу его на концерт спящим. Я свою часть контракта выполню, а там видно будет.
НАНЕРЛЬ. В контракте указана только фамилия?
ГЕРЦОГ. Кажется да.
НАНЕРЛЬ. Моя фамилия Моцарт и я играю не хуже него. Хотите проверить?
ГЕРЦОГ. Что-то я не до конца понимаю вашу мысль.
НАНЕРЛЬ. Вам нужен Моцарт? Неужели так важно, чтобы играл именно Иоганн Хризостомус Вольфганг Теофилус? А если будет играть Мария Анна Вальпургия Игнасия Моцарт? Что изменится? В моем репертуаре все его произведения. И, кроме того, я пою!
ГЕРЦОГ. Интересное предложение. Но рискованное. И потом, я не могу быть уверен в успехе.
НАНЕРЛЬ. А везти тяжелобольного мальчика во дворец не рискованно? А если он умрет прямо на дне рождения принцессы? Вряд ли она скажет вам спасибо за такой подарок.
ГЕРЦОГ. Разумно. Мне нравится ваш деловой подход. Цена? Цена вопроса?
НАНЕРЛЬ. Я готова играть бесплатно.
ГЕРЦОГ. Договорились!
НАНЕРЛЬ. Одну минуту, Герцог. Но, если все пройдет успешно, вы оплатите лечение Вольфганга.
ГЕРЦОГ. В разумных пределах…
НАНЕРЛЬ. В тех пределах, которые потребуются для его выздоровления. Иначе, вам придется выступать самому. Воспользуйтесь моим советом, соглашайтесь. Выгоднее уже не будет.
ГЕРЦОГ. Вы не пробовали заниматься политикой?
НАНЕРЛЬ. Значит, мы договорились.

РОДСТВЕННИКИ

КОРОЛЬ. Значит, мы договорились? Я отвечаю за культурную программу, а вы составляете меню!
ПРИНЦЕССА. Как скажете, Ваше Величество.
КОРОЛЬ. Вы даже не спрашиваете, будет ли Моцарт?
ПРИНЦЕССА. Ну, вы же не спрашиваете, будет ли яд в вашем бокале.
КОРОЛЬ. Пора увольнять Джузеппе. Кстати, вы не знаете, куда он делся? Я не видел его с самого обеда.
ПРИНЦЕССА. Я не удивлюсь, если он сбежал. Рядом с вами слишком опасно говорить то, что думаешь.
КОРОЛЬ. Почему? Вы считаете, что у меня плохое чувство юмора?
ПРИНЦЕССА. На каждое острое слово всегда найдется заточенный кинжал. Кажется, это ваши слова?
КОРОЛЬ. Мои. И что? Джузеппе до сих пор жив. А вы только что пообещали меня отравить и я даже не обиделся. Бросьте, Принцесса, не будем ссориться перед вашим днем рождения.
ПРИНЦЕССА. Хорошо. Так что, Моцарт выздоровел?
КОРОЛЬ. Ну, как вам сказать… Во всяком случае, Моцарт стоит в программе концерта. И Герцог клянется, что никаких изменений не будет.
ПРИНЦЕССА. Но я слышала, что он все еще спит.
КОРОЛЬ. Не знаю. Возможно, Герцог готовит какой-нибудь сюрприз. Вдруг он сговорился с Моцартами, и этот наглый мальчишка прикидывается спящим, чтобы набить себе цену?
ПРИНЦЕССА. Он не прикидывается.
КОРОЛЬ. Откуда вы знаете? Чего только не придумывают звезды, чтобы поднять свою популярность.
ПРИНЦЕССА. Зачем? От него и так весь Париж без ума!
КОРОЛЬ. Да? А я вот тут недавно разговаривал с народом. И знаешь, что я услышал? Что не такое уж он и чудо! Не такое! И никакой не король музыки, а просто средний музыкантишка! Зарвавшийся бездарь! И не более того!
ПРИНЦЕССА. Вычеркните его из программы концерта, Ваше Величество! Пожалуйста!
КОРОЛЬ. Нет. Нет! Нет!!! Нет!!!!!!! И еще раз, нет!!! Он будет выступать. ПРИНЦЕССА. Но это все же мой день рождения. Неужели я не могу выбирать?
КОРОЛЬ. Выбирать можете, сколько вам заблагорассудится. А решать, позвольте мне. К тому же, мы договорились, я отвечаю за культурную программу, а вы составляете меню! А вина я завтра не буду пить вообще. На всякий случай. Я понятно выразил свою мысль?
ПРИНЦЕССА. Яснее ясного! Пойду составлять меню.
КОРОЛЬ. Вот и хорошо! Что за идиотский дворец, здесь постоянно темно. Я спрашиваю, почему так темно?

ТРЕТИЙ СОН МОЦАРТА

ВОЛЬФГАНГ. Почему так темно? Сашка, Альберт, Вилли, где вы? Я вас не вижу!
АНГЕЛ. Не кричи. Мы здесь.
ВОЛЬФГАНГ. Я разговаривал с ним. Очень долго разговаривал…
ПУШКИН. И что он тебе сказал?
ВОЛЬФГАНГ. Он слушал меня. Он слушал мою музыку!
ЭЙНШТЕЙН. Что он сказал тебе?
ВОЛЬФГАНГ. А потом я рассказывал ему о папе и Нанерль. О том, как они любят меня, и о том, как я скучаю без мамы…
ШЕКСПИР. А он? Что говорил он?
ВОЛЬФГАНГ. Я не знаю. Он как будто и не говорил ничего. Но я все понял.
АНГЕЛ. Как ему это удается? Ничего не сказал, а все понятно.
ЭЙНШТЕЙН. И что? Что ты понял?
ВОЛЬФГАНГ. Я знаю, что мне нужно делать. Я должен сказать людям самое важное. И если я этого не сделаю, то никто меня не заменит.
ПУШКИН. А что, до этого ты не мог?
ВОЛЬФГАНГ. Мог, но не был уверен, что это нужно всем остальным. До этого я просто старался нравится им.
ШЕКСПИР. И что ты должен сказать?
ВОЛЬФГАНГ. Это. Я всегда хотел это сказать. Всегда хотел, но было страшно. Нет не то, чтобы я боялся, что меня накажут. Просто боялся, что не поймут. Так бывает. Люди тебя слышат, но не понимают, что ты говоришь. Потому, что в это время думают не о том, что ты им хочешь сказать, а о том, что они хотят услышать. И если твои слова не совпадают с их мыслями, то они тебя не понимают. Понимают, но не слышат. А это можно сказать только тому, кто хочет понять. Тому, кто за своими мыслями видит тебя, а не себя. Тому, кто действительно слушает. Готов узнать и пережить с тобой, то, что ты думаешь. Даже, если ты думаешь совсем не то, что он хочет услышать. А думаешь ты о самом важном, о том, что всегда хотел сказать. Всегда думаешь об этом, хочешь сказать и все же молчишь. Потому что это нельзя выразить словами.
АНГЕЛ. И что это?
ВОЛЬФГАНГ. Музыка. Настоящая музыка!

КОНЦЕРТ ВО ДВОРЦЕ

ГЕРЦОГ. Музыка! Дамы и господа! Наступает кульминационный момент нашего праздника! Приготовьтесь! Сейчас перед вами появится тот, кого вы все с нетерпением ждали! Встречаем, встречаем! Перед вами…
МАТИЛЬДА. Моцарт!
ГЕНРИЕТТА. Ты что, совсем сдурела?
ЛОЛА. Тише!
ГЕРЦОГ. Король Франции Людовик Пятый Неподражаемый!
ШУТ. Кажется, это была твоя идея – пригласить народ?
КОРОЛЬ. Король Франции приветствует вас!
ВСЕ. Ура! Ура! Ура!
ШУТ. Да, если бы не было народа, орали бы намного тише.
ГЕРЦОГ. И наконец, то, ради чего мы все собрались в этот замечательный вечер.
МАТИЛЬДА. Ой!
ЛОЛА. Матильда!
ГЕРЦОГ. Встречаем именинницу! Принцесса Мария Аделаида Французская!
ПРИНЦЕССА. Здравствуйте, господа.
ВСЕ. Ура! Ура! Ура!
КОРОЛЬ. Дорогая моя! Вам следует сменить выражение лица. Это все-таки концерт в вашу честь.
ПРИНЦЕССА. Такое лицо вас устроит, Ваше Величество?
ШУТ. Я не вижу особой разницы. Хотя предыдущее было лучше.
ГРАФИНЯ. Ваше Величество, Принцесса с утра неважно себя чувствует.
МАРКИЗА. Не обращайте внимания, начнется концерт и она развеселится!
КОРОЛЬ. Ну, так и чего же мы ждем? Герцог, начинайте!
ГЕРЦОГ. Благодарю, Ваше Величество. Мы начинаем. Итак, как мною и было обещано, сегодня перед вами будет выступать Моцарт!
ЛЕОПОЛЬД. Подождите, Герцог. Ваше Величество, Принцесса, дамы и господа… Я прекрасно понимаю, что нами было обещано. Вы знаете, что Вольфганг приболел…
КОРОЛЬ. Насколько нам известно, он просто спит!
ЛЕОПОЛЬД. Да, Ваше Величество. Но я пригласил лучших парижских врачей…
КОРОЛЬ. Герцог, это вы оплатили?
ГЕРЦОГ. Что вы, откуда у бедного дворянина лишние деньги?
КОРОЛЬ. Принцесса?
ГРАФИНЯ. Что вы, Ваше Величество!
МАРКИЗА. Это сплетни!
ШУТ. Ты еще меня спроси!
МАТИЛЬДА. Интересно, о чем они там говорят?
ГЕНРИЕТТА. А что, двенадцатиперстная кишка не слышит?
КОРОЛЬ. Ну, хорошо. Что дальше? Они его разбудили, надеюсь? И сейчас мы будем слушать его эти, как их… Сочинения?
ЛЕОПОЛЬД. К сожаления, нет. Никто не знает, что с ним. Внешне он абсолютно здоров. Но он не просыпается. Я прошу прощения у вас и Принцессы. Но Моцарт сегодня выступать не будет.
КОРОЛЬ. Герцог! А как же ваше обещание? Для чего вы нас всех сюда притащили?
ГЕРЦОГ. Ваше Величество, позвольте мне исправить эту ошибку. Я обещал, что будет выступать Моцарт? А, раз я обещал, значит так и будет! Встречайте – Мария Анна Вальпургия Игнасия Моцарт!
ЛЕОПОЛЬД. Нанерль? Как?!
КОРОЛЬ. А вот это уже интересно.
НАНЕРЛЬ. Ваше Величество, Принцесса, дамы, господа и… И…
ШУТ. И шут! Меня зовут Джузеппе, и я тебя внимательно слушаю.
НАНЕРЛЬ. Я буду исполнять произведения Вольфганга…
ЛЕОПОЛЬД. Почему? Почему ты не сказала мне, что собираешься играть?
НАНЕРЛЬ. А ты бы мне разрешил?
ЛЕОПОЛЬД. Нет! Я и сейчас говорю, нет! Ты не будешь играть его музыку без него!
КОРОЛЬ. Одну минуточку! Король здесь я. И решать, кто будет играть, а кто нет, буду я. Хотя нет, давайте решим все вместе! Как вы думаете, принцесса? Хорошо, давайте спросим народ. Вы хотите, чтобы музыку Моцарта играла эта девушка?
МАТИЛЬДА. Да!
ГЕНРИЕТТА. Нет!
ЛОЛА. А как правильно?
КОРОЛЬ. Сброд, он и есть сброд!
ШУТ. Спроси у Вольфганга.
ВОЛЬФГАНГ. Здравствуйте, Ваше Величество! Мне всегда нравилось слушать, как играет Нанерль. Она делает это блестяще! Но больше всего я люблю, когда она поет!
ЛЕОПОЛЬД. Вольфи!
ВОЛЬФГАНГ. Все в порядке, папа. Я чувствую себя хорошо.
КОРОЛЬ. Как интересно. То ни одного Моцарта, то сразу три. И что мы теперь будем делать?
ШУТ. Ты меня спрашиваешь?
КОРОЛЬ. А кого еще? Вокруг одни идиоты! Может вообще отменить концерт?
ПРИНЦЕССА. Ваше Величество, я надеюсь, вы не забыли что сегодня мой день рождения? Я хочу слушать Моцарта!
КОРОЛЬ. Да? И которого же из них?
ШУТ. Она наверняка хочет послушать истории старика Леопольда. Это так увлекательно!
ПРИНЦЕССА. Я хочу услышать Иоганна Хризостомуса Вольфганга Теофилуса Моцарт!
ГРАФИНЯ. Да, Ваше Величество!
МАРКИЗА. Это точно!
ГЕРЦОГ. Вообще-то так и задумывалось изначально.
ШУТ. Народ спрашивать будем?
КОРОЛЬ. Ладно. Пусть будет по-вашему. Командуйте, Герцог.
ГЕРЦОГ. Вашему вниманию! В честь дня рождения принцесса Марии Аделаиды Французской звучит музыка Вольфганга Моцарта в исполнении автора!
НАНЕРЛЬ. Извини, Вольфи, я хотела как лучше.
ВОЛЬФГАНГ. Постой, Нанерль! Сегодня мы будем выступать вместе с сестрой! Мне нужен твой голос. Без него это не будет так красиво!
НАНЕРЛЬ. Ты не злишься на меня?
ВОЛЬФГАНГ. Конечно – нет! Послушайте, я буду играть совсем новую вещь. Я написал ее во сне!
КОРОЛЬ. Он это серьезно? Разве можно писать музыку во сне?
ШУТ. А чем ему еще было заниматься? Он же проспал почти десять дней.
НАНЕРЛЬ. Вольфи, как же я буду петь, если я не знаю, что ты будешь играть?
ВОЛЬФГАНГ. Слушай сердцем и пой! Ты же Моцарт, как и я. У тебя получится!
КОРОЛЬ. Нет, она не сможет! Так не бывает!
ЛЕОПОЛЬД. Вольфи! Нанерль! Милые мои!
ГЕРЦОГ. Присядьте, Леопольд. Пора начинать. Встречаем, встречаем! Аплодисменты!
Музыка.
КОРОЛЬ. Это… Ну это… Как это? Это…
ЛОЛА. Ну что, пора плевать, Ваше Величество?
КОРОЛЬ. Это божественно! Я ничего подобного раньше не слышал. Браво. Браво Моцарт!
ГЕРЦОГ. Браво! Брависсимо!
МАТИЛЬДА. Браво Моцарт!
ВСЕ. Моцарт! Моцарт! Моцарт!
КОРОЛЬ. Леопольд, послушайте, мне кажется ваш сын гений.
ЛЕОПОЛЬД. Вы знаете, мне тоже так кажется.
КОРОЛЬ. Нанерль, у вас прекрасный голос. Но признайтесь, вы репетировали раз сто?
НАНЕРЛЬ. Ваше Величество, Вольфи играл эту вещь впервые.
ЛЕОПОЛЬД. Мы не стали бы вам лгать.
КОРОЛЬ. Вы пели великолепно! Ладно, а теперь я хочу обнять этого маленького короля музыки. Где он?
ГЕРЦОГ. У нас проблема, ваше величество.
КОРОЛЬ. Да ну? И какая?
ГЕРЦОГ. Моцарт пропал.
КОРОЛЬ. Опять?
ЛЕОПОЛЬД. Ваше величество, простите мне мою дерзость, но я должен вам объяснить…
КОРОЛЬ. Что он необычный мальчик? Это я уже понял. Ладно, пойдемте за стол. Проголодается, сам придет!
ГЕРЦОГ. Прошу всех за стол!
КОРОЛЬ. Джузеппе, а ты что молчишь? Это как-то непривычно.
ШУТ. Просто сейчас мне все нравится.
КОРОЛЬ. Леопольд, Нанерль, идите со мной. Я хочу вас расспросить о Вольфганге.
ГРАФИНЯ. Вы не видели принцессу?
МАРКИЗА. Она пропала!
ШУТ. Милые мои, идите к столу. Я сам ее разыщу. Идите, идите! Иначе вы прослушаете все новые сплетни.
МАТИЛЬДА. А нам что делать?
ГЕНРИЕТТА. Да, нам куда?
ШУТ. А, это ты, народ. Что делать? Иди домой, народ. Концерт окончен, а за столом тебя не ждут. Когда понадобишься, тебя позовут.
ЛОЛА. Пойдемте, дамы. Нас еще позовут.
МАТИЛЬДА. Джузеппе!
ШУТ. Да?
МАТИЛЬДА. Мы еще увидимся!

СВИДАНИЕ

ПРИНЦЕССА. Мы еще увидимся?
ВОЛЬФГАНГ. Конечно. Я теперь часто буду здесь выступать.
ПРИНЦЕССА. Расскажи, как ты придумываешь такую божественную музыку?
ВОЛЬФГАНГ. Никак. Она звучит в моей голове. Приходится тратить время, чтобы ее записывать. И рука потом болит.
ПРИНЦЕССА. Какая рука?
ВОЛЬФГАНГ. Эта.
ПРИНЦЕССА. Сейчас болит?
ВОЛЬФГАНГ. Сейчас нет. Я же спал почти десять дней. И ничего не писал. Нет, ты знаешь, все же побаливает.
ПРИНЦЕССА. А какая музыка сейчас звучит в твоей голове?
ВОЛЬФГАНГ. Светлая, как твои глаза и нежная, как твои пальцы…
ПРИНЦЕССА. Красивая музыка.
ВОЛЬФГАНГ. Я запишу ее сегодня вечером и подарю тебе.
ПРИНЦЕССА. А чем ты еще любишь заниматься, кроме музыки?
ВОЛЬФГАНГ. Кроме музыки? Не знаю.
ПРИНЦЕССА. Как ты отдыхаешь от нее?
ВОЛЬФГАНГ. А разве от нее можно устать? А! Когда рука начинает болеть от писанины, я сажусь за клавикорды и играю!
ПРИНЦЕССА. Это так необычно.
ВОЛЬФГАНГ. Почему? Я делаю то, что люблю. Я люблю музыку, а она любит меня!
ПРИНЦЕССА. Ты необычный мальчик. А что ты будешь делать, когда запишешь все свои мелодии?
ВОЛЬФГАНГ. Не знаю. Наверное, они никогда не закончатся. Их так много. Мне всегда очень трудно выбрать, какую из них нужно записать сейчас.
ПРИНЦЕССА. Ну, на сегодня ты, кажется, уже выбрал?
ВОЛЬФГАНГ. Да! Но есть еще одна мелодия. Нет, не мелодия, а самая настоящая божественная музыка. Я ее слышу, но не понимаю. Великая музыка, которую я должен буду записать. Когда придет мое время. Но не сейчас. Еще рано.

ФИНАЛ